Поездка в Соколье

[Игорь Анатольевич Лане]

Сон слетел с Мариши, точно его и не было. И она... испугалась. Наверное, первый раз за всю свою жизнь в лицее, Мариша боялась.
-Я уже сделала выводы, Игорь Анатольевич. Не знаю, правильные ли, но сделала. Я представила себя на вашем месте и поняла, что я бы, наверное, очень обиделась. Так что все, наверное, так и должно быть. Что мне делать дальше? - уже стоя в душевой, не оборачиваясь.

Мариша вошла в душевую быстро. Понимаю, хочет все поскорее закончить.
Я тоже хочу.
- Мариш. Вот скамейка, с занавесями. Готовься, сама знаешь как и ложись. Я подожду в коридоре. Когда готова – скажешь. Я войду, и ты получишь десять горячих ремешком.

[Маришка]

Мариша вошла в душевую быстро. Понимаю, хочет все поскорее закончить.
Я тоже хочу.
- Мариш. Вот скамейка, с занавесями. Готовься, сама знаешь как и ложись. Я подожду в коридоре. Когда готова – скажешь. Я войду, и ты получишь десять горячих ремешком.

Ну, положим, как готовиться, Мариша знала только теоретически... Пришлось раздеться. Лечь. Скамейка противная... не хочу. Не хочу. НЕ ХОЧУ! Ладно, будем молчать и терпеть - потому что, на самом деле, прекрасно понимаешь сама, переубедить его не удастся.
Вытянуться. Положить голову на руки.

-Вы можете войти, Игорь Анатольевич.

[Игорь Анатольевич Лане]

Ну, положим, как готовиться, Мариша знала только теоретически... Пришлось раздеться. Лечь. Скамейка противная... не хочу. Не хочу. НЕ ХОЧУ! Ладно, будем молчать и терпеть - потому что, на самом деле, прекрасно понимаешь сама, переубедить его не удастся.
Вытянуться. Положить голову на руки.
-Вы можете войти, Игорь Анатольевич.

Взрослая, совсем взрослая девица. И стыдится, как взрослая. Лежит, чуть вздрагивая, вцепившись в край лавки, будто боясь свалиться.
А вот наказывают ее как маленькую. Пять полос прочертили ее попку. Один след даже вышел на бедро.
(см. ветку «Тонкий шрам на любимой попе»).
Опять ситуация Шпелера. Не лупить же ремнем по этим полосам?
Кстати, насчет Шпелера.
- Мариша, вижу, что недавно ты розог получила. Причем неслабых. Знаешь, если ты не против, я устрою на твой попе небольшую войну с насекомыми.
И показываю ей мухобойку, от которой недавно так досталось Илье.

[Маришка]

- Мариша, вижу, что недавно ты розог получила. Причем неслабых. Знаешь, если ты не против, я устрою на твой попе небольшую войну с насекомыми.
И показываю ей мухобойку, от которой недавно так досталось Илье.

Меня? ЭТИМ? Тем, чем мух били? ну уж нет... Жизнь насекомых какая-то получается...

-Не надо мухобойкой, Игорь Анатольевич. Это не гигиенично. Я ж не перепончатокрылая какая-нибудь...

[Игорь Анатольевич Лане]

Меня? ЭТИМ? Тем, чем мух били? ну уж нет... Жизнь насекомых какая-то получается...
-Не надо мухобойкой, Игорь Анатольевич. Это не гигиенично. Я ж не перепончатокрылая какая-нибудь...

Испуг девушки был настолько натурален, что я с трудом сдержал смешок.
- Мариша, этот товар резиновой промышленности, был куплен мною сегодняшним утром, в райцентре. Единственное, с чем эта резиновая шлепалка соприкасалась, пока я ею владел, так эта попа Ильи Шпелера, которого я не хотел подвергнуть обычной дранке именно по тем же причинам, что и тебя. А вот мух ни одной мушиной души на совести этой резинки нет.
Еще раз улыбнулся.
- Знаешь, Мариша, если ты всерьез боишься, что после такой порки зажужжишь, давай я тебя просто отшлепаю. Или ты принципиальная сторонница ремня?

[Ваня]

Лада слегка вздрогнула, когда почувствовала на себе ветерок. Но ветерок был не злой, он был ласковый. Он сдувал боль. Как хорошо... Лада закрыла глаза и закачалась на нежных волнах. Мммм! Так легко и... нет, стоил этот день этого вечера! Лада почувствовала, как тесно стало почему-то в груди, аж дышать трудно! Самые разные эмоции и ощущения захлестнули ее с головой. Тело слегка задрожало... было совсем не больно, а очень, очень приятно...

Ваня продолжал осторожно втирать крем в попку Лады. Теперь он намазал крем на ладонь и несколько раз, вращательные движениями, провел по всей попе сразу, ощущая кожей горячие и выдающиеся рубцы.
И тут он заметил еще одну полоску, не смазанную им до конца. Полоса начиналась на правой половинке, ближе к ноге и уходила в складку между ягодичками. Ваня опять выдавил немножко крема на палец и, поставив его на эту полосу, смазал и дальше, внутреннюю сторону попки, точнее уже бедра.
И тотчас же убрал руку, подумав, а не сделал ли я что-то лишнее?

Его щеки залились краской, будто с Вани сняли штаны и водили так по всему лицею, из коридора в коридор, из класса в класс.
- Ладка, в этом месте у тебя тоже побито было, - смущенно сказал он и стал гладить Ладины ноги, хотя они совсем не пострадали.

[Лада]

И тут он заметил еще одну полоску, не смазанную им до конца. Полоса начиналась на правой половинке, ближе к ноге и уходила в складку между ягодичками. Ваня опять выдавил немножко крема на палец и, поставив его на эту полосу, смазал и дальше, внутреннюю сторону попки, точнее уже бедра.
И тотчас же убрал руку, подумав, а не сделал ли я что-то лишнее?

Его щеки залились краской, будто с Вани сняли штаны и водили так по всему лицею, из коридора в коридор, из класса в класс.
- Ладка, в этом месте у тебя тоже побито было, - смущенно сказал он и стал гладить Ладины ноги, хотя они совсем не пострадали.

Лада позабыла саму себя. Теплая легкость разливалась по телу. Попка изредка подрагивала, но уже от удовольствия... Ванина рука, такая заботливая и осторожная, забирает все плохое...Почему-то представлялось море, мягкие, словно живые волны... - А-ах! Лада резко сомкнула ноги и не сразу сообразила, то с ней случилось. А когда поняла... Она не нашла что сказать, и молча спрятала пылающие щеки в подушку. Сама не понимая отчего, Лада тихонько заплакала. Совсем не так, как в душевой. Там она плакала от боли, а тут... тут от ласки.

[Ваня]

- А-ах! Лада резко сомкнула ноги и не сразу сообразила, то с ней случилось. А когда поняла... Она не нашла что сказать, и молча спрятала пылающие щеки в подушку. Сама не понимая отчего, Лада тихонько заплакала. Совсем не так, как в душевой. Там она плакала от боли, а тут... тут от ласки.

- Ладка, ты что? Миленькая, прости!
Визит руки Вани между ног девочки был молниеносным, он даже и не мог вспомнить, что там ощутил. Но, ему показалось, что он очень обидел Ладу.
Поэтому, подошел к ее изголовью, прижался к щеке, поцеловал.
- Не плачь. Я все, я уже смазал. Сделал, что мог теперь тебе надо просто полежать. А я рядом поси… Посижу на корточках.
И погладил девочку по шее.

[Лада]

- Ладка, ты что? Миленькая, прости!
Визит руки Вани между ног девочки был молниеносным, он даже и не мог вспомнить, что там ощутил. Но, ему показалось, что он очень обидел Ладу.
Поэтому, подошел к ее изголовью, прижался к щеке, поцеловал.
- Не плачь. Я все, я уже смазал. Сделал, что мог теперь тебе надо просто полежать. А я рядом поси… Посижу на корточках.
И погладил девочку по шее.

- Да я... я ничего... это так... сейчас пройдет... Спасибо, Ванечка... Лада размазала слезы тыльной стороной ладони. Давай лучше я тебя тоже... помажу...

[Ваня]

- Да я... я ничего... это так... сейчас пройдет... Спасибо, Ванечка... Лада размазала слезы тыльной стороной ладони. Давай лучше я тебя тоже... помажу...

- Давай, - согласился Ваня, чувствовавший, что ему действительно это нужно. Больно было по прежнему.
Он выпрямился рядом с диваном, а тюбик положил на телевизор, рядом с горящей свечой.
Попка Лады, обильно смазанная кремом, уже не казалась, такой красной.

[Лада]

- Давай, - согласился Ваня, чувствовавший, что ему действительно это нужно. Больно было по прежнему.
Он выпрямился рядом с диваном, а тюбик положил на телевизор, рядом с горящей свечой.
Попка Лады, обильно смазанная кремом, уже не казалась, такой красной.

Лада встала с дивана, уже не заботясь о том видит её кто-нибудь или нет. Потом все-таки спохватилась, поправила одежду. Плавно подтекла к телевизору, взяла тюбик, посмотрела на него. И вдруг спохватилась - ему же больно, а я! - Ванечка, давай... ложись... и стала открывать тюбик. - Ну, чего ты?

[Маришка]

Испуг девушки был настолько натурален, что я с трудом сдержал смешок.
- Мариша, этот товар резиновой промышленности, был куплен мною сегодняшним утром, в райцентре. Единственное, с чем эта резиновая шлепалка соприкасалась, пока я ею владел, так эта попа Ильи Шпелера, которого я не хотел подвергнуть обычной дранке именно по тем же причинам, что и тебя. А вот мух ни одной мушиной души на совести этой резинки нет.
Еще раз улыбнулся.
- Знаешь, Мариша, если ты всерьез боишься, что после такой порки зажужжишь, давай я тебя просто отшлепаю. Или ты принципиальная сторонница ремня?

-Не принципиальная и вовсе даже не сторонница. Игорь Анатольевич... мне перед вами так лежать неудобно... давайте закончим скорее....

[Игорь Анатольевич Лане]

-Не принципиальная и вовсе даже не сторонница. Игорь Анатольевич... мне перед вами так лежать неудобно... давайте закончим скорее....

Конечно, скорее. Я тоже спать хочу.
Но, «мухобойное» настроение у меня все еще сохранилось. Поэтому, когда я наклонился над Маришей.
- Так, Маришь. На твою попку сел комарик…
ШЛЕП!
Ладонью, по левой половинке. Конечно, несильно.
- И тут же еще один…
ШЛЕП!
По правой половинке. Тоже несильно.
- И еще два голодных комара.
ШЛЕПШЛЕП!
Два очень быстрых шлепка, по обеим половинкам.
Бил я пока что слабо и прицельно. Стараясь, не задеть полосы, недавно оставленные розгой.
Еще двумя шлепками я прикончил еще двух "комариков".
- Но тут на попку Маринке села мушка…
ШЛЕП!
На этот раз шлепок был уже куда сильнее. Осталось еще три нахальных насекомых.

[Ваня]

Лада встала с дивана, уже не заботясь о том видит её кто-нибудь или нет. Потом все-таки спохватилась, поправила одежду. Плавно подтекла к телевизору, взяла тюбик, посмотрела на него. И вдруг спохватилась - ему же больно, а я! - Ванечка, давай... ложись... и стала открывать тюбик. - Ну, чего ты?

Ваня шагнул в сторону, уйдя в тень, расстегнул джинсы и, не спуская их, лег на диван. Попытался стянуть их уже там и буквально зашипел от боли. Показалось, будто сдирают кожу.
- Ладка, все в порядке, - смог сказать он, - ничего… . Ой….

[Лада]

Лада встала с дивана, уже не заботясь о том видит её кто-нибудь или нет. Потом все-таки спохватилась, поправила одежду. Плавно подтекла к телевизору, взяла тюбик, посмотрела на него. И вдруг спохватилась - ему же больно, а я! - Ванечка, давай... ложись... и стала открывать тюбик. - Ну, чего ты?

Ваня шагнул в сторону, уйдя в тень, расстегнул джинсы и, не спуская их, лег на диван. Попытался стянуть их уже там и буквально зашипел от боли. Показалось, будто сдирают кожу.
- Ладка, все в порядке, - смог сказать он, - ничего… . Ой….