Ой-ой-ой! Давно не виделись...

[Соня]

- Какие глубокие познания в законодательстве! - наконец произнёс я, не в силах сдержать слабую улыбку. - Неужели ты всерьёз полагаешь, что мы бы стали нелегально осуществлять подобные наказания и скрывать это от властей? Если да, то ты заблуждаешься. Наш Лицей - один из самых престижных в Москве и его Устав и порядки были заранее обговорены и согласованы в районо с одной лишь поправкой: родители или лица, несущие прямую ответственность за детей, обязательно должны быть в курсе воспитательных методов, которые здесь практикуются. Они подписывают соответствующий документ, подтверждающий их согласие, и с этого момента вступает в силу закон о том, что их ребёнка наказывать можно. Надеюсь, я доходчиво объяснил? - я снова принял строгое выражение лица. - Теперь о самом наказании.

- Я так и думал, что для тебя это впервые. И именно потому, что для тебя это впервые, наказывать тебя как Иру, я не буду. Ты получишь 15 розог за выход из лагеря и 5 розог за ложь. Предупреждаю сразу: будет больно, но всё же постарайся лежать смирно. Если розга попадёт по ногам или спине - будет больнее в два раза и тогда уж на меня не обижайся.

"Сколько? Пятнадцать и еще пять? - Соне показалось, что она ослышалась . - Это значит целых двадцать? Двадцать? А она то думала, что ударов пять, максимум семь, но... столько? " - у Сони просто в голове не укладывалось такое ужасающее число.
Она открыла рот, чтобы возмутиться, но не успела сказать ни слова.

- Что ж, начнём! - *Вжик* - прут рассёк воздух и тихо опустился на гладкую поверхность девичьей попы, оставляя за собой тонкий красный след.

- Ай! Больно! - взвизгнула девочка, которой стоило больших усилий не вскочить с кровати.
Мамочка, как же больно! И если это только первый удар, то что будет дальше?

[Николай Александрович]

- Ай! Больно! - взвизгнула девочка, которой стоило больших усилий не вскочить с кровати.

Я сделал короткую паузу, чтобы Соня немного пришла в себя. Понятно, что она к такому не привыкла, но на самом деле ударил я далеко не так сильно, как собирался. То ли ещё будет...

- София, когда я с тобой беседовал в лицее, я совсем не шутил. Но ты, видимо, не восприняла мои слова серьёзно, так что теперь пеняй на себя! - *Вжик* - я взмахнул рукой и гибкая лоза очертив полукруг, вновь впилась в подрагивающие половинки. Вторая красная полоска легла рядом с первой.

- И будь умнее Зайцевой! - продолжил я свою мысль. - Oна, почему-то, никак не может запомнить одну простую истину: рано или поздно, но отвечать за свои поступки приходится. Сегодня наказание Ирины превысило твоё наказание почти в три раза. Тебе же так повезло только потому, что я сделал скидку на твою неопытность! - *Вжик* - третий удар получился значительно сильнее предыдущих, что сразу стало заметно по тому, как загорелась и вспухла последняя полоса. - В будущем никаких дополнительных скидок не будет. Это ясно?

[Соня]

- София, когда я с тобой беседовал в лицее, я совсем не шутил. Но ты, видимо, не восприняла мои слова серьёзно, так что теперь пеняй на себя! - *Вжик* - я взмахнул рукой и гибкая лоза очертив полукруг, вновь впилась в подрагивающие половинки. Вторая красная полоска легла рядом с первой.

- У-й-й!
Так плохо ей еще никогда не было. Если бы она знала, чем закончится их поход в деревню, она бы даже близко к забору не подошла, закрыла бы дверь и никуда не выходила домика.
Но сейчас уже поздно.
В голове промелькнула где-то услышанная фраза "За все приходится расплачиваться". Раньше она была с ней совсем не согласна, но теперь... ... теперь ей казалось, что доля истины здесь есть. Вот только плата, по мнению, Сони, была слишком велика за какую-то глупую прогулку и крошечную бутылку пива.

- И будь умнее Зайцевой! - продолжил я свою мысль. - Oна, почему-то, никак не может запомнить одну простую истину: рано или поздно, но отвечать за свои поступки приходится. Сегодня наказание Ирины превысило твоё наказание почти в три раза. Тебе же так повезло только потому, что я сделал скидку на твою неопытность!

"Бедная Ирка, - с ужасом думала Соня. - Сколько же ей досталось?! - считать сейчас девочка была не в состоянии и плодом ее умственных усилий стало кошмарное, просто устрашающее число: "Двадцать, двадцать и опять двадцать."
Она, наверное, умерла.
Но соглачиться с тем, что ей повезло Соня никак не могла. За те два удара, которые она получила, девочка уже готова была согласиться с чем угодно, быть тихой-мирной и никогда не делать ничего плохого.
"Если бы я знала, что так будет... если бы знала, - но Соня даже представить не могла, что все может так трагично закончиться, и что это так больно.
"Ничего в мире не может быть хуже."

- *Вжик* - третий удар получился значительно сильнее предыдущих, что сразу стало заметно по тому, как загорелась и вспухла последняя полоса. - В будущем никаких дополнительных скидок не будет. Это ясно?

- А-а-й-й!!! , - от жуткой боли у Сони потемнело в глазах, слезы хлынули потоком.
Как же она ошибалась, когда думала, что хуже быть ничего не может! Как же она сильно ошибалась.
"Мамочка, еще осталось целых семнадцать! Я этого не переживу, я не выдержу. Такой боли не бывает."

- Хватит, пожалуйста. , - взмолилась она, даже не представляя, что будет, если эта адская боль снова повторится.

[Николай Александрович]

- А-а-й-й!!!
- Хватит, пожалуйста.

Опять начались уговоры... *Вжик* - розга злобной пчёлкой прожужжала в воздухе и хлёстко опустилась на вертящуюся попу.

- Нет, девочка, не хватит! - строго произнёс я, снова отводя руку назад. - Твоим воспитанием, похоже, давно не занимались, но, как говорят французы: «Mieux vaut tard que jamais!» Верно? - *Вжик* *Вжик* *Вжик* - три новых следа, одинаково красных и одинаково вспухших, друг за другом нарисовались на нижней части ягодиц, делая поверхность некогда белой попки равномерно полосатой.

Дав Соне небольшую передышку, я отoшёл к креслу и взял свежий прут.

[Соня]

Опять начались уговоры... *Вжик* - розга злобной пчёлкой прожужжала в воздухе и хлёстко опустилась на вертящуюся попу.

-Ум-м!
Если бы Соня собственными глазами не видела розгу, она бы подумала, что ее бьют длинным железным прутом, который еще и пару часов держали в печи. Слезы лились беконечным потоком, ей казалось, что этот ужас никогда не кончится.

- Нет, девочка, не хватит! - строго произнёс я, снова отводя руку назад. - Твоим воспитанием, похоже, давно не занимались, но, как говорят французы: «Mieux vaut tard que jamais!» Верно? - *Вжик* *Вжик* *Вжик* - три новых следа, одинаково красных и одинаково вспухших, друг за другом нарисовались на нижней части ягодиц, делая поверхность некогда белой попки равномерно полосатой.

Дав Соне небольшую передышку, я отoшёл к креслу и взял свежий прут.

Волна бешеной боли накрыла ее с головой, так больно еще не было никогда.
- А-а-у-у-у, не на-а-д-а-а, хва-атит!!! - Соня просто захлебывалась в слезах, не переставая вопить от боли, пытаясь увернуться от жгучих ударов, котрые не кончались. Перед глазами плыли разноцветные круги, в голове все перемешалось..
"Я умру, - обреченно подумала Соня. - Потому что такую боль выдержать нельзя."
Лицо девочки скривилось, и она зарыдала с новой силой.
Через нескоторое время она поняла, что ударов больше нет.
"Закончилось? - эта мысль придала ей сил, Соня извернулась так, чтобы видеть, что делает директор.
И увидела, что он берет новую розгу. Значит, кошмар и не думал заканчиваться.
- Ну пожалуйста, хватит. Я все поняла, я буду хорошей. Нет, я буду идеальной, только простите. , - всхлипывая, быстро говорила она. - Пожалуйста!

[Николай Александрович]

- А-а-у-у-у, не на-а-д-а-а, хва-атит!!!
- Ну пожалуйста, хватит. Я все поняла, я буду хорошей. Нет, я буду идеальной, только простите. , - всхлипывая, быстро говорила она. - Пожалуйста!

- Нет! - отрезал я. - Твоё наказание - это 20 розог; из них ты получила только 7, значит осталось ещё 13. И прекрати меня уговаривать! Ваш сегодняшний поступок тянет больше, чем на 20 розог. Случись это в лицее - ты бы получила не меньше 30, так что повторюсь: тебе ещё повезло. Я понимаю, что тебе сейчас очень больно и поэтому, ты готова наобещать мне всё что угодно, но, - я покачал головой, - не трать понапрасну время. Вот после наказания ты уже сможешь повторить все свои обещания, извинения и я буду знать, что это искренне. Сейчас же за тебя говорит голос боли. A ему я не доверяю!

Я зажал в руке свежую розгу, немного толще и длиннее предыдущей. - София, приготовься. Мы продолжаем! - *Вжик* - прут громко рассёк воздух и хлопнул по сжавшимся половинкам. *Вжик* - и через секунду ещё раз. Полоски, оставшиеся после этой розги, резко выделялись на фоне остальных - они просто горели алым сиянием. Я подождал, пока девочка немного успокоится и размахнулся опять. *Вжик* - десятый удар пришёлся по черте, соединяющей попу с ногами, и это должно было быть по-настоящему больно. Естественно, что очередной взрыв горьких эмоций не заставил себя долго ждать: Соня плакала и крутилась на кровати и в этот раз я решил сделать паузу подольше. Ну, а чтобы не молчать без дела, небольшое нравоучение будет очень кстати.

- Итак, половину пути мы прошли. Как видишь, расплата за вашу самодеятельность совсем не из приятных, но я и не обещал, что всё будет легко и просто. Это твоя первая порка и, вполне возможно, тебе сейчас кажется, что хуже этого быть уже не может, но поверь мне - может. И даже будет. Я никогда не шучу, когда дело касается вашей безопасности и наказываю за нарушение правил очень строго. Ты не могла не знать о том, что ваш побег из лагеря - это нарушение. А также, не могла не знать, что если вас поймают - наказания не избежать. Но я могу допустить мысль, что ты не знала, что это будет так больно и потому решилась на столь рискованный шаг. Но Зайцева-то знала. Ира, как никто другой, знает, чем заканчиваются подобные приключения. И ни она тебе не рассказала, ни ты у неё не поинтересовалась, что произойдёт, если вас всё же поймают. Ну а раз так, теперь твой попе приходится за это расплачиваться. И это больно. Зато в следующий раз, ты трижды подумаешь, когда тебе стукнет в голову идея что-то натворить.

[Соня]

- Нет! - отрезал я. - Твоё наказание - это 20 розог; из них ты получила только 7, значит осталось ещё 13. И прекрати меня уговаривать! Ваш сегодняшний поступок тянет больше, чем на 20 розог. Случись это в лицее - ты бы получила не меньше 30, так что повторюсь: тебе ещё повезло. Я понимаю, что тебе сейчас очень больно и поэтому, ты готова наобещать мне всё что угодно, но, - я покачал головой, - не трать понапрасну время. Вот после наказания ты уже сможешь повторить все свои обещания, извинения и я буду знать, что это искренне. Сейчас же за тебя говорит голос боли. A ему я не доверяю!

"Не вышло, - горько подумала Соня. - Ой, мамочка, что теперь будет."

- София, приготовься. Мы продолжаем! - *Вжик* - прут громко рассёк воздух и хлопнул по сжавшимся половинкам. *Вжик* - и через секунду ещё раз.

- О-у-у! Уй-й-й!! - заплакала девочка, безуспешно пытаясь уклониться от жалящих ударов.
"Когда же это кончиться? Когда? - думала она, глотая слезы. - Ну зачем мы пошли в эту чертову деревню? Если бы не пошли, теперьбы ничего не было."

Я подождал, пока девочка немного успокоится и размахнулся опять. *Вжик* - десятый удар пришёлся по черте, соединяющей попу с ногами, и это должно было быть по-настоящему больно.

Резкая вспышка буквально пронзила ее насковзь. Соне казалось, что кожа на попе уже превратилась в лохмотья, а крови наверное, уже целая лужа. Мир раздвоился, перевернулся, перед глазами вспыхивали яркие пятна.
- А-а-а-а-и-и-и-и!!! - вопила девочка во всю силу своих легких. Ей казалось, что она находиться на грани безумия, руки непроизвольно потянулись к попе и принялись тереть место удара. Как же больно.. Как невыразимо больно...
Некторое время Соня рыдала, не замечая ничего вокруг, но когда-боль чуточку утихла, она стала слышать слова директора, кторый ей что-то говорил.

- Итак, половину пути мы прошли. Как видишь, расплата за вашу самодеятельность совсем не из приятных, но я и не обещал, что всё будет легко и просто. Это твоя первая порка и, вполне возможно, тебе сейчас кажется, что хуже этого быть уже не может, но поверь мне - может. И даже будет. Я никогда не шучу, когда дело касается вашей безопасности и наказываю за нарушение правил очень строго. Ты не могла не знать о том, что ваш побег из лагеря - это нарушение. А также, не могла не знать, что если вас поймают - наказания не избежать. Но я могу допустить мысль, что ты не знала, что это будет так больно и потому решилась на столь рискованный шаг. Но Зайцева-то знала. Ира, как никто другой, знает, чем заканчиваются подобные приключения. И ни она тебе не рассказала, ни ты у неё не поинтересовалась, что произойдёт, если вас всё же поймают. Ну а раз так, теперь твой попе приходится за это расплачиваться. И это больно. Зато в следующий раз, ты трижды подумаешь, когда тебе стукнет в голову идея что-то натворить.

Из всего сказанного Соня уловила только одну фразу.
"Половина! Еще только половина, осталось столько же! - слезы градом полились по щекам, ей стало жутко жалко себя. - А ведь она, потеряв счет удрам, думала, что уже почти конец!"

[Николай Александрович]

- А-а-а-а-и-и-и-и!!! - вопила девочка во всю силу своих легких. Ей казалось, что она находится на грани безумия, руки непроизвольно потянулись к попе и принялись тереть место удара. Как же больно.. Как невыразимо больно...

Не ожидал я, что девчонка так расплачется после первых десяти ударов. Но это, скорее всего, с непривычки. Я дал ей ещё одну минуту на отдых, а сам, глядя на неё, задумался.

Соня 14 лет прожила в атмосфере полнейшей вседозволенности и неограниченной свободы, что, в общем-то, с одной стороны было неплохо: некоторая свобода помогает развивать самостоятельность, но вот вседозволенность может напрочь уничтожить чувство ответственности, а это уже - провал в воспитании ребёнка.

...Вы хотите, чтобы я призналась? Да, я пила пиво и ничуть об этом не жалею. И не жалею, что соврала, потому что я - защищалась. Если бы не запах, вы бы ничем не доказали, что я употребляла алкоголь. Почему я должна говорить вам правду? Кому от этого лучше? Вам? Мне? Я всегда буду защищать собственные интересы, потому что не монашка, чтобы каяться и добровольно признавать все свои грехи! Вы нашли способ, как доказать, что мой рассказ не полностью правдивен? Ну и ладно! Но раскаиваться я не собираюсь, так что не ждите.

Такое мог сказать лишь подросток, привыкший к абсолютной безнаказанности. И София к ней действительно привыкла. Однако, жизнь распорядилась по-своему: сегодня ей впервые пришлось столкнуться с необходимостью отвечать за своё легкомысленное поведение...

- Соня, руки на место! - легонько приложив прут к исполосованной попке, я примерился для следующего удара и, как только девочка исполнила мой приказ, с силой опустил розгу поперёк обеих половинок. *Вжик* Бледный поначалу штрих, в мгновение ока окрасился в цвет спелой вишни. - Руки! - прикрикнул я, пресекая любые попытки ими защититься. *Вжик* *Вжик* *Вжик* *Вжик* - некоторое время в комнате были слышны только свист лозы вперемешку с громкими рыданиями ребёнка. Я порол, прикладывая силу, но не настолько, чтобы поранить кожу до крови. И вот уже вторая розга пришла в негодность. Сделав очередную паузу, я направился к креслу, чтобы взять новый прут.

[Соня]

- Соня, руки на место! - легонько приложив прут к исполосованной попке, я примерился для следующего удара и, как только девочка исполнила мой приказ, с силой опустил розгу поперёк обеих половинок. *Вжик* Бледный поначалу штрих, в мгновение ока окрасился в цвет спелой вишни. - Руки! - прикрикнул я, пресекая любые попытки ими защититься. *Вжик* *Вжик* *Вжик* *Вжик* - некоторое время в комнате были слышны только свист лозы вперемешку с громкими рыданиями ребёнка. Я порол, прикладывая силу, но не настолько, чтобы поранить кожу до крови. И вот уже вторая розга пришла в негодность. Сделав очередную паузу, я направился к креслу, что взять новый прут.

- А-а-а-а!!! У-а-а-а!!! - удары сыпались один за другим, Соня уже почти охрипла от бесконечного крика. Вечная, непрекращающаяся боль..

Девочка готова была поклясться, что за все четырнадцать лет, что она живет на свете, этот день был один из самых ужасных. Если бы она могла предвидеть все заранее, до того, как ее отправили в этот Лагерь. Да она бы ни за что не согласилась ехать, сделала бы все, чтобы остаться дома. Но она не знала... Точнее ей самым наглым образом не сообщили о том, какие здесь порядки. Да ей вообще ничего не сообщили! Как несправедливо, и как подло со стороны ее опекунов так поступить с ней. А особенно виновата эта противная Люси... Да, это она во всем виновата, из-за нее я так страдаю!

"Какая же я несчастная. - Соне вдруг стало очень себя жалко. - Ну почему в жизни все так несправедливо! Но как же убедить директора больше ее не наказывать? Он совершенно равнодушен ко всем ее просьбам и уговорам.
Тогда девочка решила, что нужно попробовать говорить по-другому, более серьезно и более спокойно.
Соня попыталась вспомнить слова директора, после того, как она пыталась просить прощения. Кажется, он сказал, что в ней говорит голос боли? Ну, или что-то подобное.
Так надо попытаться его убедить, что она говорит голосом разума. Сама девочка эти два понятия совершенно не различала, хотя догадывалась, что голос разума должен быть более спокойным и менее умоляющим.
Но как это сделать, если слезы текут ручьем, а на попе полыхает пожар? Она попыталась вытереть слезы и страться не думать о боли. Не получилось.
А еще она когда-то слышала, что чтобы перестать плакать, надо подумать о чем-нибудь смешном. Соня пыталась вспомнить какой-нибудь смешной эпизод, но все веселые случаи начисто вывевтрились из памяти.

"И кто придумывает такие глупые советы" - с обидой подумала девочка, и тут с удивлением обнаружила, что уже почти не плачет. Наверное, от того, что задумалась.

Соня глубоко вздохнула и начала говорить, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно ровнее:
- Николай Александрович, я все уже поняла. Я..., - голос срывался, она едва сдерживалась, чтобы не зареветь. Сделав еще один глубокий вдох, девочка продолжила. - Не надо меня больше наказывать... - Соня изо всех сил пыталась, чтобы в ее голосе не звучали слезы.
Но в общем девочка была довольна своей речью. Только слишком короткая, но на большую у нее бы не хватило выдержки.
"Хоть бы директор посчитал это голосом разума и поверил моим словам."

[Николай Александрович]

- Николай Александрович, я все уже поняла. Я..., - голос срывался, она едва сдерживалась, чтобы не зареветь. Сделав еще один глубокий вдох, девочка продолжила. - Не надо меня больше наказывать...

Изменившаяся интонация в голосе Сони заставила меня на пару секунд оторваться от дела. Я внимательно посмотрел ей в глаза, потом выбрал прутик поровнее и не спеша подошёл к кровати.

- Значит так, девочка. Ты только что получила 15 розог, что и было твоим наказанием за прогулку по лесу. Я, кстати, очень рад услышать от тебя, что ты всё поняла - именно этого я добивался. Однако, мы с тобой ещё не закончили. Надеюсь, ты не забыла моё обещание о том, что за ложь я тебя высеку дополнительно? Нет? Тогда приготовься! Потому как я терпеть не могу обман и увёртки и наказываю за них со всей строгостью! - я слегка взмахнул розгой и она тоненько пропела в воздухе знакомую нам обоим мелодию. - Ещё пять ударов и чтобы никаких рук, закрывающих попу, я не видел!

[Соня]

- Значит так, девочка. Ты только что получила 15 розог, что и было твоим наказанием за прогулку по лесу. Я, кстати, очень рад услышать от тебя, что ты всё поняла - именно этого я добивался. Однако, мы с тобой ещё не закончили. Надеюсь, ты не забыла моё обещание о том, что за ложь я тебя высеку дополнительно? Нет? Тогда приготовься! Потому как я терпеть не могу обман и увёртки и наказываю за них со всей строгостью! - я слегка взмахнул розгой и она тоненько пропела в воздухе знакомую нам обоим мелодию. - Ещё пять ударов и чтобы никаких рук, закрывающих попу, я не видел!

- Я не обманывала! - перепугалась Соня, весь ее спокойный тон, как ветром сдуло. - Я просто не договорила, а это не ложь. Это не может считаться ложью.

"Ну что ему стоит меня простить? - в отчаяньи думала девочка. - Я уже сотню раз извинилась, ничего не действует. Черт! Как же плохо. Что надо такого сказать, чтобы его разжалобить?"

[Николай Александрович]

- Я не обманывала! - перепугалась Соня, весь ее спокойный тон, как ветром сдуло. - Я просто не договорила, а это не ложь. Это не может считаться ложью.

- Может! Полуправда - та же ложь! - *Вжжжик* - длинная розга, взметнувшись в воздух, с оттяжкой легла на уже исполосованную попу девчонки, оставив за собой тёмный рельефный след. Вот это уже настоящая порка! Я снова отвёл руку назад. - Про пиво, которое вы якобы заменили на воду, ты мне солгала! - *Вжжжик* - теперь я уже не жалел ни Соню, ни своих сил. Пусть узнает, как я наказываю за ложь. Раз уж теперь она знает, что и обмануть меня не так-то просто.

[Соня]

- Может! Полуправда - та же ложь!

- Нет, не ложь! - в отчаяньи выкрикнула Соня.

- *Вжжжик* - длинная розга, взметнувшись в воздух, с оттяжкой легла на уже исполосованную попу девчонки, оставив за собой тёмный рельефный след. Вот это уже настоящая порка! Я снова отвёл руку назад. - Про пиво, которое вы якобы заменили на воду, ты мне солгала! - *Вжжжик* - теперь я уже не жалел ни Соню, ни своих сил. Пусть узнает, как я наказываю за ложь. Раз уж теперь она знает, что и обмануть меня не так-то просто.

- У-у-у-и-и-и-и!!!! А-а-а-а!!!! И-и-и-и-и!!!!
Это было в тысячу раз хуже, чем все удары до этого, вместе взятые. Соня вопила, не переставая, и вертелась на кровати, как ненормальная. Все мысли перепутались от жуткой, всепоглощающей боли, ей хотелось взять и умереть. Удерживать руки стало почти невозможным. Соня, поглощенная океаном собственной боли, просто все меньше вспоминала, что их надо держать под контролем.
Она-то думала, что хуже быть не может! Оказалось, что может. Может быть намного, во много раз больнее.

[Николай Александрович]

- У-у-у-и-и-и-и!!!! А-а-а-а!!!! И-и-и-и-и!!!!

Не делая больше никаких перерывов, я продолжил наказание, однако уже прикладывая усилия, чтобы не попасть девочке по руке, которой она то и дело пыталась дотянуться до попы.

- Если хочешь, чтобы тебе доверяли - говори всегда только правду! - *Вжжжик* - И запомни одну мудрую пословицу: «Всё тайное рано или поздно становится явным!» - *Вжжжик* - А также советую тебе хорошенько запомнить эту порку и моё предупреждение! - *ВЖЖЖИК* - в двадцатый завершающий удар я вложил весь свой гнев, накопившийся с момента, когда моя машина резко затормозила поперёк лесной дороги и, сквозь клубы медленно оседающей пыли, я узнал две пары знакомых глаз.

Но сейчас уже всё закончилось. Подняв с пола использованные прутья, я выкинул их в ведро для мусора и подошёл к рыдающей девочке. Она так крутилась во время наказания, что её брюки практически сползли на пол и только босоножки удерживали их на ногах. Я перевёл взгляд на её попку: следы от последних розог быстро приобрели синеватый оттенок, а кое-где стали просто синими. Они пересекались между собой, накладывались на другие следы, добавляя новые тона к общей картине. И хотя сама по себе порка была не такой уж страшной (бывало и похуже, что могут подтвердить некоторые лицеисты), но для Сони, впервые узнавшей на себе жалящие розги, она наверняка показалась ужасной и бесконечной.

[Соня]

- Если хочешь, чтобы тебе доверяли - говори всегда только правду! - *Вжжжик* - И запомни одну мудрую пословицу: «Всё тайное рано или поздно становится явным!» - *Вжжжик* - А также советую тебе хорошенько запомнить эту порку и моё предупреждение!

Соня уже рыдала не останавливаясь, переходя с крика на визг. Как больно, и как обидно. И как несправедливо.

- *ВЖЖЖИК* - в двадцатый завершающий удар я вложил весь свой гнев, накопившийся с момента, когда моя машина резко затормозила поперёк лесной дороги и, сквозь клубы медленно оседающей пыли, я узнал две пары знакомых глаз.

- А-а-а-а!! - новый удар заставил девочку зарыдать втрое громче. Боль и обида смешались, весь мир казался несправедливым и совершенно равнодушным к ее страданиям.

Но, кажется, уже все? Ужас закончился?

Девочка с трудом повернула голову и увидев, как директор выкидывает прутья, убедилась, что порка действительно закончилась.
Из глаз опять полились слезы, ей стало очень жалко себя. И за что ей такие мучения?

Попа горела, болела, Соня чувствовала себя измученной и разбитой.
"Как я орала, - со стыдом вспомнила девочка. - А слезы...из них без проблем можно было сделать озеро. А ведь мне уже четырнадцать лет, скоро, через одиннадцать месяцев, уже будет пятнадцать. Ужас, как стыдно.

Соня поспешно вытерла слезы ладошкой, стараясь сдерживать рвущиеся наружу горестные всхлипы, и попытлась собраться с мыслями. Она решила больше не плакать, чтобы не казаться совсем уж истеричкой, но крошечные слезинки все равно текли по лицу.
"У меня тоже есть городость, - думала девочка. - Только вот проснулась она слишком поздно."