Прощай оружие!

[Euge]

- Знаешь, Женя. Я могу приступить к порке здесь и сейчас. Но, коллеги могут заинтересоваться, да и ребята ходят. Рядом с котельной, заброшенная баня (на педсовете я узнал, что ее скоро откроют, но к ремонту еще не приступили). Пошли-ка туда. Там нам никто не помешает. И мы не помешаем.
«Криками», - хотел добавить, но не стал.

"Но это уже что-то совсем не так получается. Может зря я пошел на тихую такую договоренность - может наоборот лучше... Да едва ли уж лучше", - размышлял Юдж.
Действительно за котельной была какая-то пристройка. Это что ли он баней называет. Может удрать, пока не поздно. Куда? Ладно - три минуты позора, стыда и... мучений. И большой крест на всей проблеме...

[Игорь Анатольевич Лане]

"Но это уже что-то совсем не так получается. Может зря я пошел на тихую такую договоренность - может наоборот лучше... Да едва ли уж лучше", - размышлял Юдж.
Действительно за котельной была какая-то пристройка. Это что ли он баней называет. Может удрать, пока не поздно. Куда? Ладно - три минуты позора, стыда и... мучений. И большой крест на всей проблеме...

Парнишка думал о чем-то своем, можно догадаться, грустном, но семенил рядом. Если бы ружье, уже не было заперто в шкафу, издали могло показаться: веду на расстрел.
Вся штука, что для меня, что расстрелять, что выпороть – одинаково непривычное дело. Ну, в далеком детстве отхлестал ремешком племянника, за то, что без спроса лазал в мой стол и нашел сигаретную заначку. Отхлестал, кстати, слегка, несопоставимо с тем, как получил за нее сам; он ведь, гад, поделился открытием с папой.
А так, не вспомнить больше. Хорошо, что парень не знает.
Вот и баня. Издали смотрится сиротски, но внутри, как ни странно, не разбито, не разграблено, даже лампочки не вывернуты. Даже, в одном из шкафов, нашел остатки полотенец и штор. Кстати, пригодится.
Мы в предбаннике. У стены скамейка, на ней раньше переодевались детишки, перед душевой, человек под десять сразу. Лечь – самое милое дело.
- Женя, вытри ее этой тряпкой. Потом постели эту штору, она дырявая, но вполне чистая. Рубашку снимаем, штаны спускаем и на лавку. Руки – вытянуть. Я могу отвернуться.

[Euge]

Мы в предбаннике. У стены скамейка, на ней раньше переодевались детишки, перед душевой, человек под десять сразу. Лечь – самое милое дело.
- Женя, вытри ее этой тряпкой. Потом постели эту штору, она дырявая, но вполне чистая. Рубашку снимаем, штаны спускаем и на лавку. Руки – вытянуть.

Игорь Анатольевич бросил на лавку какое-то барахло. Лавка-то, действительно, без употребления давно. Мог бы и сам постелить, вообще-то...
"Рубашку снимаем, штаны спускаем... - раскомандовался, - зачем ру..."
- Зачем рубашку-то снимать? Игорь Анатольевич, а давайте простим меня. Сами возрадуетесь своей мудрой доброте. Вот увидите - давайте попробуем, а?

[Игорь Анатольевич Лане]

- Зачем рубашку-то снимать? Игорь Анатольевич, а давайте простим меня. Сами возрадуетесь своей мудрой доброте. Вот увидите - давайте попробуем, а?

Вздыхаю, тихо и незаметно.
- Женя. Насчет рубашки - компромисс допустим. Рубашку, когда ты ляжешь, можешь завернуть на спину, лишь бы попку не закрывала. Насчет прощения, давай не обсуждать. Поторопись лучше. Раньше ляжешь - раньше встанешь.

[Euge]

- Женя. Насчет рубашки - компромисс допустим. Рубашку, когда ты ляжешь, можешь завернуть на спину, лишь бы попку не закрывала. Насчет прощения, давай не обсуждать. Поторопись лучше. Раньше ляжешь - раньше встанешь.

- Могу и снять, - сказал Юдж, демонстративно растегивая пуговицы и выбираясь из рубашки, - подумаешь дело большое. Но спускаю только джинсы - предупредил, чтобы потом вопросов не было, господин Лане. Игорь Анатольевич, а может разойдемся по-хорошему. В последний раз спрашиваю, а то... А то я на вас обижусь!
Юдж надеялся -чуть-чуть, - что Лане вдруг скажет: "Ну, бог с тобой, иди отсюда, ты уже понял, что ружье - это не игрушка!"

[Игорь Анатольевич Лане]

- Могу и снять, - сказал Юдж, демонстративно растегивая пуговицы и выбираясь из рубашки, - подумаешь дело большое. Но спускаю только джинсы - предупредил, чтобы потом вопросов не было, господин Лане. Игорь Анатольевич, а может разойдемся по-хорошему. В последний раз спрашиваю, а то... А то я на вас обижусь!

Тоже начинаю некоторые приготовления - расстегиваю ремень. Как раз попался подходящий - витой.
- Женя. Это твоя первая порка в жизни? Тогда сообщаю: когда говорят: спускай штаны, трусы и плавки подразумеваются. Задница должна быть полностью голой. Я твое исподнее упоминать не стал, думал догадаешься. Теперь - услышал.
- И быстро, Женя. Очень быстро. Тоже, говорю в последний раз. Иначе, я на тебя не обижусь. Я на тебя рассержусь. А это - гораздо хуже!

[Euge]

Тоже начинаю некоторые приготовления - расстегиваю ремень. Как раз попался подходящий - витой.

Юдж увидел, как пальцы учителя тронули пряжку ремня, и после неуловимых движений витая лента ремня, выскользнув из брючных петель, сложилась вдвое и повисла упруго в его руке. Сзади лавка, впереди сам Игорь Анатольевич, и некуда деваться. Волна страха пробежала где-то у Юджа в животе и разлилась по рукам и ногам, сделав их ватными и бессильными.

- Женя. Это твоя первая порка в жизни? Тогда сообщаю: когда говорят: спускай штаны, трусы и плавки подразумеваются. Задница должна быть полностью голой. Я твое исподнее упоминать не стал, думал догадаешься. Теперь - услышал.
- И быстро, Женя. Очень быстро. Тоже, говорю в последний раз. Иначе, я на тебя не обижусь. Я на тебя рассержусь. А это - гораздо хуже!

Юдж понимал, что от него требуется, но не было ни сил, ни воли дотянуться до пуговицы джинсов. Юдж не мог держать взгляд учителя, ждущего выполнения своего указания, и повернулся к нему спиной. Теперь лавка, покрытая полотном была перед ним. Юдж успел разглядеть мелкие серенькие цветочки на расстеленной занавеске. Он неловко лег грудью на лавку, вытянул ноги вдоль.
Юдж знал, что этого недостаточно, и он изогнулся, расстегнул и сдвинул с себя джинсы, а потом плавки, почувствов обнажившимся телом прохладу окружающего воздуха.
Он знал, что сделал все, что зависело от него, и что теперь ему делать ничего не надо - только долго и тяжело терпеть.

[Игорь Анатольевич Лане]

Кстати, бы надо отвернуться. Не то, чтобы сам был таким, знал ребят, которым было стыдно расстегнуть ширинку в общественном сортире. Психологически понимаю.
Отворачиваюсь.

Юдж понимал, что от него требуется, но не было ни сил, ни воли дотянуться до пуговицы джинсов. Юдж не мог держать взгляд учителя, ждущего выполнения своего указания, и повернулся к нему спиной. Теперь лавка, покрытая полотном была перед ним. Юдж успел разглядеть мелкие серенькие цветочки на расстеленной занавеске. Он неловко лег грудью на лавку, вытянул ноги вдоль.
Юдж знал, что этого недостаточно, и он изогнулся, расстегнул и сдвинул с себя джинсы, а потом плавки, почувствов обнажившимся телом прохладу окружающего воздуха.
Он знал, что сделал все, что зависело от него, и что теперь ему делать ничего не надо - только долго и тяжело терпеть.

Когда повернулся – парень уже себя подготовил. Лежит, в состоянии жестком и неудобном. А главное, глядя на подрагивающую макушку и чуть покрасневшие щеки, видно, что стыдно. Поэтому, нечего время тянуть.
Джинсы и плавки все же пришлось сдвинуть ниже к щиколоткам. Майку, край которой слегка закрывал объект приложения, наоборот, завернул на спину. Потом взял два полотенца. Привязал щиколотки и вытянутые руки.
Щиколотки чуть подрагивали. Понимаю.

[Euge]

Джинсы и плавки все же пришлось сдвинуть ниже к щиколоткам. Майку, край которой слегка закрывал объект приложения, наоборот, завернул на спину. Потом взял два полотенца. Привязал щиколотки и вытянутые руки.
Щиколотки чуть подрагивали. Понимаю.

Юдж даже не понял, когда увидел, глядя с лавки снизу вверх, что Игорь Анатольевич вытянул его руки вперед и стянул кисти полотенцем.
- Э! - посторался убрать руки Юдж, но было поздно: тугой узел прижал накрепко одну руку к другой, а края полотенца закрепились под лавкой. - Э! Игорь... Анат... ич! Нет!
Но Лане уже тянул его джинсы и плавки к самым ступням и, кажется, взял второе полотенце.

[Мая]

Вот уже с полчаса Мая, как угорелая, носилась по лагерю в поисках Юджа.
- И зачем я согласилась стрелять в такую темень! - сокрушалась она, задыхаясь от быстрого бега. Да еще и объявление о сдаче оружия – как пить дать, вычислят, из чьего ружья сделан выстрел, и тогда им с Женькой точно не поздоровится! Но все это мелочи по сравнению с бедной Агнешкой! Мая не могла себе простить, что на том роковом, самом последнем выстреле, прикрыла глаза, как бы невзначай прижавшись щекой к руке Юджа…Но кто мог подумать, что все так получится!

Еще издалека Мая заприметила две фигуры, направляющиеся в сторону старой заброшенной бани. И в одной из них она узнала того, кого искала все утро. А вторая…Вторая была Мае совсем незнакома – здоровый мужик в темных очках шел рядом с опечаленным Юджем и что-то ему втолковывал на ходу. Стараясь не бросаться в глаза, Мая побежала за ними до самой бани, и затем, оббежав серое неказистое строение, кое-как вскарабкалась по оббитым кирпичам до окошка и заглянула в предбанник.
Что хочет этот незнакомый мужчина от ее друга? И кто он, черт побери? Был бы кто-то из лагеря - наказал бы на месте, а не тащил человека в эти развалины! Он точно маньяк! Мая вспомнила, как однажды читала об этом в газете - там они назывались садистами и как-то еще, - флаголюбами, флагонавтами... ?
Звуки не долетали до Майки сквозь толстые стекла, ей оставалось только смотреть и догадываться…

С ужасом она наблюдала, как верзила вытянул из штанов витой ремешок, как Юдж обреченно разделся и вытянулся на лавке… Медлить было нельзя – едва сдерживая наворачивающиеся на глаза слезы – то ли от страха за Юджа, то ли из-за злости на свою нерасторопность и трусость, Мая влетела в предбанник и срывающимся голосом завопила:
- Эй, Вы!!! Оставьте Женю в покое!!! Сейчас здесь будет милиция!

[Игорь Анатольевич Лане]

С ужасом она наблюдала, как верзила вытянул из штанов витой ремешок, как Юдж обреченно разделся и вытянулся на лавке… Медлить было нельзя – едва сдерживая наворачивающиеся на глаза слезы – то ли от страха за Юджа, то ли из-за злости на свою нерасторопность и трусость, Мая влетела в предбанник и срывающимся голосом завопила:
- Эй, Вы!!! Оставьте Женю в покое!!! Сейчас здесь будет милиция!

Девица! Откуда? Как неудобно. Не за себя, конечно, за парнишку. Может его в этой самой "рыдальне" ни разу при девочках не пороли. Если пороли вообще. А тут - такой позор. . С голым задом перед девчонкой.
- Милиция? А что случилось? Может и я на что сгожусь?
Тон мой удивленный и, надо заметить, искренне удивленный.

[Мая]

- Милиция? А что случилось? Может и я на что сгожусь?
Тон мой удивленный и, надо заметить, искренне удивленный.

- Сгодитесь, обязательно! Милиции сгодитесь - как злостный садист и преступник! - Мая откинула со лба растрепавшуюся прядь, и как ей казалось, очень угрожающе глянула на незнакомца. Перевес в силе и разница в возрасте ее совсем не смущали - она была просто уверена, что правда на ее стороне, тем более если на карту поставлена жизнь ее друга!

[Euge]

- Сгодитесь, обязательно! Милиции сгодитесь - как злостный садист и преступник! - Мая откинула со лба растрепавшуюся прядь, и как ей казалось, очень угрожающе глянула на незнакомца. Перевес в силе и разница в возрасте ее совсем не смущали - она была просто уверена, что правда на ее стороне, тем более если на карту поставлена жизнь ее друга!

Юдж дернулся, чтобы хоть как-то изменить свое ужасно-обнаженное положение на лавке, но полотенца удржали его вытянувшемся вдоль лавки.
- Видите, Игорь Анатольевич, какие у меня друзья, - сказал Юдж, как можно спокойнее, чтобы оба поняли, что конфликт разрешим.

Что делать и как быть дальше, Юдж не знал, мечтая только об одном в эту минуту - натянуть штаны.

[Игорь Анатольевич Лане]

- Сгодитесь, обязательно! Милиции сгодитесь - как злостный садист и преступник! - Мая откинула со лба растрепавшуюся прядь, и как ей казалось, очень угрожающе глянула на незнакомца. Перевес в силе и разница в возрасте ее совсем не смущали - она была просто уверена, что правда на ее стороне, тем более если на карту поставлена жизнь ее друга!

Ага. Пионер-героиня. Выследила и выскочила. Я – маньяк, Женя – жертва. Она - герой.
- Прежде всего, давайте познакомимся. Игорь Анатольевич Лане, новый учитель истории. До сентября – воспитатель. Провожу воспитательный процесс.
Потом, загораживая привязанного Женю, говорю уже чуть тише.
- А теперь – короткое неформальное объяснение. Этот мальчик будет наказан за то… (как сказать бы, сдержав данное слово?). За то, что недавно причинил боль другому человеку. Очень серьезную боль. В другой ситуации, это можно было бы даже назвать уголовным преступлением. Но он признался и раскаялся. Поэтому, я намерен наказать его подальше от ребят и других педагогов.
И добавил, совсем тихо.
- Если ты просто гуляла по лагерю, то иди своей дорогой. Если продолжаешь играть в юных сыщиков, то подойди к любому воспитателю, назови мою фамилию, уточни. Если же этот парень для тебя имеет особое значение, ну, понимаешь меня… Тогда выйди отсюда и подожди его шагах в двадцати. Потому что, наказан будет серьезно. Больно. Хотя, эта боль у него пройдет быстрее, чем у того человека, которого он… А то, что серьезную порку можно вытерпеть без крика – пионерская сказка, опровергнутая личным опытом в детстве.

[Мая]

Смысл сказанного дошел до Маи не сразу…В пылу борьбы за свободу личности она даже не обратила внимания на обращение Юджа к своему мучителю по имени-отчеству. И только когда «маньяк» сам ей представился и обрисовал ситуацию, в рыжей голове все потихоньку начало проясняться…
- Ой, извините, пожалуйста! Я тут…я мимо… случайно…- Мая попятилась к двери, не зная, как замять неловкую ситуацию. И тут вторая догадка молнией блеснула в мозгу – мамочки, его же за Агнешку…за стрельбу эту накажут! За ее, Майкину стрельбу! И накажут достаточно больно – по крайней мере, Мая не думала, что верзила (то есть Игорь Анатольевич станет шутить в такой ситуации… Но признаться было еще невозможнее – порки Мая боялась панически, тем более, что ремнем ей до сих пор как-то не перепадало…
Пулей вылетев из предбанника, Мая прижалась к стене и попыталась успокоить бешено колотящееся сердце.