Нет, хоть и видно, что издевается, а стало вдруг так смешно! Большой взрослый человек с габаритами Шварценеггера в Конан-Варваре, играется с этой попобойкой, как маленький. Шпелер, наверное, нервно рассмеялся бы, если бы не...Игорь Анатольевич Лане писал(а): Перевернул мухобойку, наставил другой конец на Илью.
- Тра-та-та. Понарошку расстрелян из шмайсера.Все, игра кончилась.
Воспитатель начал отсчет вслух и Илья сразу сообразил, что эти удары - последние. Но, видимо, именно поэтому, они стали самыми тяжелыми. Если бы не полотенце - точно опозорился бы напоследок, заорал со всей мочи...Игорь Анатольевич Лане писал(а):И чтобы не было сомнений, начал последнюю выдачу. Уже не глядя куда приходится – не разглядишь радугу на заходящем солнце.
ДВАДЦАТЬ ОДИН! ДВАДЦАТЬ ДВА! ДВАДЦАТЬ ТРИ! ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ!
Кстати, эти цифры называл уже вслух. Звучали они тихо, зато хлопки – оглушительно.
Когда освобождение так близко - только руку протяни - терпеть становится совершенно невозможно. 
- Да ладно... - Илья старался успокоить дыхание, грудь вздымалась, словно лодка на волне, сердце бухало и готовилось выскочить, как птица из клетки, - Че я не понимаю? Мне ваще умирать нельзя. Я - наследник. Так что - зря Вы...Игорь Анатольевич Лане писал(а):После двадцать четвертого удара (а бил я посильнее, чем раньше) парнишка совсем выгнулся, как мост. Вспомнил, что вроде бы полагается привязывать еще за поясницу, чтобы избежать такой физкультуры. А рука уже стремительно шла вниз, чтобы нанести аккордный удар. И он впечатался ровно посередине попы Ильи чуть ли не с оглушительным звуком. Даже мышцы руки почувствовали.
Отложил мухобойку, еще чувствуя звон в ушах. Сказал Шпелеру.
- Илья. Дурные привычки выбивать из тебя я не собираюсь. Нарушение режима, драки, даже курево – это все я могу простить или ограничиться минимальным регламентом. Но шуточек с твоей драгоценной юной жизнью – не потерплю. Еще раз такое увижу – вот точно так же тебя вкачу, но уже полсотни
Шпелер заколебался. Он находился в том странном противоречивом состоянии, когда порка уже закончилась, больше не будет всех этих ударов и взрывов боли, не нужно собирать все силы на сдерживание рвущегося из глубины души крика, не нужно терпеть, сжимая зубы... И этот факт кружит голову, вызывает наслаждение, эйфорию! Но при этом попа все еще болит, эхо ударов звенит в ней и каждый удар сердца, прогоняющий сквозь горящий зад ток крови заставляет эту боль пульсировать и накатывать снова. И слезы все еще не остановились, и, как их не стирай кулаками с лица, как ни смахивай с насквозь мокрых ресниц - а перед глазами все равно муть и что-то все равно продолжает упорно стекать по щекам.Игорь Анатольевич Лане писал(а):Это говорю ему уже нагибаясь, развязывая полотенце. Полотенце, чуть не съеденное (сказал бы спасибо, да дождешься тут), немного орошенное слезами. Взглянул в глаза.
- А за Маришку – извини. Может сказал не то. А держался ты – как надо. Тебя, Илюха есть за что и любить, и уважать. И без всяких прыжков на доске.
- В баню уже воду дали. Душ, вроде отключен, а кран – работает. Только не задерживайся, ладно. Очередь ждет.
Очень-очень хотелось смыться. Подальше от этого места, где слишком много слишком свежих, слишком сильных, слишком неприятных, слишком болезненных воспоминаний. Но... Холодная вода, нежно стекающая вдоль тела, смывающая позор и слезы, боль и стыд... С другой стороны - можно и в адмкорпусе помыться, там тоже есть душевая...
Илья так и не сделал никакого выбора. Вместо этого он спросил:
- А че это за фигня? Ну, которой Вы меня щас... Никогда такой не видел... Это что, специально, чтобы... Ну, это, да? Для дранья?
Одновременно, он, уже встав и подтянув штаны, извернулся, стараясь заглянуть на попу и шарил у себя на заднице руками, пытаясь оценить нанесенный урон и растереть боль.
Илья тряхнул рыжими лохмами, отчего по комнате, казалось, разбежались огненные блики:
Ну вот, мы на завершение обеда 
Там, под землей не нацеловались, не намиловались. И здесь надо. Красиво, показательно. 
Мне заходить?:(
