Как и в любой школе, учительская - это не только комната, где лежат классные журналы и висит расписание. Здесь можно посидеть уставшим педагогам, когда есть "окно" между уроками. Можно сидеть, смотреть в окно на сыпящий листьями клен, пить чай и думать о чем-то своем, или вообще ни о чем не думать. Но такие минуты выпадают редко. Потому что чаще всего учительская полна, кто-то вечно спешит, заглядывают ребята, звонит телефон и отвлечься от школьной суеты нет никакой возможности.
Сейчас у окна сидит молодая девушка.Она совсем недавно закончила Университет и первый раз стала классным руководителем. Трудно. Страшновато, если честно - а вдруг не справлюсь? Как хорошо, что рядом есть Аркадий Викторович, друг, защитник, Учитель.
Наверное, он после уроков заглянет? Аллочка (Алла Александровна звучит так непривычно, она сама всякий раз удивляется, когда слышит это) ждет его, чтобы задать несколько вопросов. А может быть, набраться смелости и попросить, наконец о том, о чем она думает каждый вечер...
Учительская
-
Алла Александровна
- Сообщения:375
- Зарегистрирован:Ср окт 08, 2003 5:05 pm
-
Алла Александровна
- Сообщения:375
- Зарегистрирован:Ср окт 08, 2003 5:05 pm
Аркадий писал(а):- О, Марина... простите... Алла... Антольевна, кажется? Простите, запамятовал. Рад видеть Вас здесь! Вы ведь учились на том самом курсе? Ну, как Вам тут? Есть ли какие вопросы? Здесь я, знаете ли, и сам новичок...[/quote
Здравствуйте, Аркадий Викторович.
Алла Александровна, но честно говоря, мне будет проще, если Вы будете называть меня просто Аллой. Никак не могу привыкнуть к тому, что теперь к имени добавляют отчество
А я никогда бы не подумала, что Вы - новичок... мне казалось, Вы здесь давно работаете?
Аркадий Викторович, у меня к Вам несколько необычная просьба... Здесь, в Лицее, практикуют телесные наказания за проступки... а я...у меня совсем нет практики в этом... дело в том, что я даже в детстве не...
- Ну что же, Алла, спасибо за доверие. Вы всегда ыли хорошей студенткой. Нет, нет, это не комплимент, это правда. Простите, что запамятовал Ваше имя, я так рассеян...
Я думаю, что теорию наказаний Вам объяснил наш директор при приеме на рабту, так? Но этого, конечно, недостаточно. Вы совершенно правы, и это очень хорошо, что Вы понимаете всю недостаточность теории.
Только тут возникает серьезное затруднение. Разумеется, я мог бы пригласить Вас на порку одного (или одной) из моих подопечных. Но в насоящее время кандидатов просто нет. Произошедшая недавно история на уроке антично культуры заставила многих задуматься... Знаете, ничто не настраивает так на мирный лад ребенка, как вид голой поротой попы прямо перед носом у самого ребенка.
А ведь Вам надо наказать Артема в самом ближайшем будущем, так?
Что же делать... И Вы знаете, здесь есть еще один аспект. Очень опасно причинять другому человеку, тем более ребенку, те ощцщения, которых ты сам никогда не испытал. Вы согласны? Как жаль, что в детстве Вас не пороли... Это сильно сужает Ваши горизонты, Вы не находите?
Итак, я предлагаю Вам два варианта практического занятия по прикладному розговедению. Первый - мы идем с Вами в рыдальню и я все подробнейшим образом Вам все рассказываю на словах. Второй - мы идем и... я провожу образцово-показательную порку на настоящей, живой попе. Вы понимаете, на чьей? Выбор за Вами.
Я думаю, что теорию наказаний Вам объяснил наш директор при приеме на рабту, так? Но этого, конечно, недостаточно. Вы совершенно правы, и это очень хорошо, что Вы понимаете всю недостаточность теории.
Только тут возникает серьезное затруднение. Разумеется, я мог бы пригласить Вас на порку одного (или одной) из моих подопечных. Но в насоящее время кандидатов просто нет. Произошедшая недавно история на уроке антично культуры заставила многих задуматься... Знаете, ничто не настраивает так на мирный лад ребенка, как вид голой поротой попы прямо перед носом у самого ребенка.
А ведь Вам надо наказать Артема в самом ближайшем будущем, так?
Что же делать... И Вы знаете, здесь есть еще один аспект. Очень опасно причинять другому человеку, тем более ребенку, те ощцщения, которых ты сам никогда не испытал. Вы согласны? Как жаль, что в детстве Вас не пороли... Это сильно сужает Ваши горизонты, Вы не находите?
Итак, я предлагаю Вам два варианта практического занятия по прикладному розговедению. Первый - мы идем с Вами в рыдальню и я все подробнейшим образом Вам все рассказываю на словах. Второй - мы идем и... я провожу образцово-показательную порку на настоящей, живой попе. Вы понимаете, на чьей? Выбор за Вами.
-
Алла Александровна
- Сообщения:375
- Зарегистрирован:Ср окт 08, 2003 5:05 pm
Да, я понимаюАркадий писал(а):- Ну что же, Алла, спасибо за доверие. Вы всегда ыли хорошей студенткой. Нет, нет, это не комплимент, это правда. Простите, что запамятовал Ваше имя, я так рассеян...
Я думаю, что теорию наказаний Вам объяснил наш директор при приеме на рабту, так? Но этого, конечно, недостаточно. Вы совершенно правы, и это очень хорошо, что Вы понимаете всю недостаточность теории.
Только тут возникает серьезное затруднение. Разумеется, я мог бы пригласить Вас на порку одного (или одной) из моих подопечных. Но в насоящее время кандидатов просто нет. Произошедшая недавно история на уроке антично культуры заставила многих задуматься... Знаете, ничто не настраивает так на мирный лад ребенка, как вид голой поротой попы прямо перед носом у самого ребенка.
Да, конечно... Конечно, Вы правы, Аркадий...
И мнне кажется, причутствие посторонних при наказании может нанести ребенка серьезную травму...
А ведь Вам надо наказать Артема в самом ближайшем будущем, так?
Да, он должен быть наказан сегодня вечером...
Что же делать... И Вы знаете, здесь есть еще один аспект. Очень опасно причинять другому человеку, тем более ребенку, те ощцщения, которых ты сам никогда не испытал. Вы согласны? Как жаль, что в детстве Вас не пороли... Это сильно сужает Ваши горизонты, Вы не находите?
Итак, я предлагаю Вам два варианта практического занятия по прикладному розговедению. Первый - мы идем с Вами в рыдальню и я все подробнейшим образом Вам все рассказываю на словах. Второй - мы идем и... я провожу образцово-показательную порку на настоящей, живой попе. Вы понимаете, на чьей? Выбор за Вами.
... конечно, я должна узнать это на практике... Я.. я согласна...- А Вы храбрая. Уважаю! Ну что же... сейчас время неурочное, в "рыдальне" никого уже нет... пойдемте. Если Вы уверены, разумеется. До тех пор, пока мы не перешагнули ее порог, Вы вправе отказаться. Но закрытая за нами дверь будет point of no return, как говорят наши английские друзья. Идемте?Алла Александровна писал(а): Да, я понимаю
-
Алла Александровна
- Сообщения:375
- Зарегистрирован:Ср окт 08, 2003 5:05 pm
-
Алла Александровна
- Сообщения:375
- Зарегистрирован:Ср окт 08, 2003 5:05 pm
Алла:
А здесь даже уютно... шторы опущены... понятно, от чужих глаз. Стол, несколько стульев, мягкое кресло... Шкаф. Из необычного - длинная скамья и ведро, с торчащими в нем прутьями... розгами?
Аркадий:
Ну что же, Алла, торопиться нам особенно некуда… Давайте я разверну перед Вами всю панораму. Для непоротого человека это может быть интересная экскурсия. И поучительная.
Итак, телесные наказания – даже если не брать в расчет такие, которые связаны с ушами и ладонями, а только те, которые относятся к попе (а это самое безопасное и верное!) – могут быть весьма разнообразны.
Давайте начнем с легкого, для первоклашек. Доводилось Вам в золотое это время немного пошалить на уроках? Ну тогда давайте узнаем, что за это полагается. Подойдите к этому столу. Наклонитесь, лягте животом на его поверхность. Удобно? Вот я задираю подол Вашего очаровательного платья. И – шлепок по трусикам. По одной половинке и по другой. Как ощущения?
Алла:
Очень неловкая ситуация... Ведь я уже не школьница, не нашалившая девочка, в зрослая женщина... и мне сейчас предвтоит попробовать порку... Ладно, в конце концов, я сама этого хотела...
Ой - нет,вскрикиваю не от боли. От неожиданности. Кстати, почти небольно - только легкое жжение, уже после того, как Аркадий убрал руку...
Вы знаете, почти не больно... только... только мне так неловко стоять перед вами... быть наказанной...
Аркадий:
А теперь давайте представим себе, что шалости первоклашки зашли чуть-чуть дальше. Я берусь за резинку Ваших трусиков. Чувствуете, как они ползут вниз? И еще раз по шлепку по каждой половинке. Сила удара не особенно увеличилась, но ощущение совсем другое, согласны? К боли, не слишком сильной, добавился стыд. А теперь представьте, что все это происходит на глазах у класса… Нет, перед классом трусики спускать не принято. Но бывает, конечно, всякое. Особенно в том нежном возрасте, о котором мы говорим, для острастки остальным. А когда подрастут, им уже достаточно знать, что кого-то выпороли, видеть уже не обязательно. Воображение и опыт сами все дорисуют.
Алла:
Аркадий Викторович, пожалуйста... мне... мне слишком стыдно стоять с голой попкой.. Да, я понимаю, что это нужно...
(про себя) Так, спокойно... мы бывали и не в таких переделках. Во-первых, я - молодая, привлекательная женщина. Во-вторых, ничего принципиально нового Аркадий не увидит. В-третьих, мне не так уж неприятно...
Аркадий:
Ну что же, следующая ступень наказания первоклашек и им подобных называется «ко мне на колени». Я сяду на стул, только сперва вооружусь кое-какими инструментами. Вот, смотрите, увесистая линейка, наш аналог того, что в Америке называют paddle. Не слишком эстетично, да и несколько небезопасно – тяжеловат инструмент. И, наконец, мой собственный брючный ремень – большинству детей знаком до боли (простите каламбур) именно он. Итак, я сажусь на табуретку. Вы же ложитесь животом ко мне на колени. Видите, для больших детей эта поза неудобна, к тому же во время порки воспитанников противоположного пола волей-неволей Вы соприкасаетесь с ним таким образом, что порка приобретает нежелательный эротический элемент. Так что она – лишь для малышей. Итак, Вы малышка? Ну что же, задираем платье, а трусики уже спущены. Сперва пойдет линейка. Шлеп-шлеп!… Ну как? А теперь ремень: шлеп-шлеп! Сравним впечатления?
Алла:
Да, старшим эта поза не подходит. Лет до 10-12, может быть... Хотя современные двенадцатилетние мальчишки почти с меня ростом...
Ой... линейка, говорите... ммм.. ремень? больно!
Аркадий Викторович, можно мне встать? Ну пожалуйста!
Аркадий:
Вставайте, вставайте. И попой Вы елозили ну точь-в-точь как маленькая девочка. Да нет же, не так уж и больно. И тереть попку не надо, это так, разминка, разогрев.
Алла: разогрев?! Если это разогрев, то что же... как же... Больно. На самом деле больно. Попа горит...
Как завороженная, смотрю на следующую "игрушку" в руквх Аркадия.
Аркадий:
Вот tawse, толстый и короткий кожаный ремень с раздвоенным концом, единственное назначение которого – пороть. Штаны таким не поддержишь. Представляете себе кожевенный цех, где производят именно такие изделия? Как мастер задумчиво вертит его в руках и наставляет ученика: вот, смотри, таким – хоть принцев драть, хоть принцесс. А у тебя что получилось? Даже для твоей собственной порки не сгодится… Шучу, шучу. Итак, ремень этот подводит нас к следующей позе. Вы в порядке? Что Вы, я Вас не порю, я пока демонстрирую. Это присказка, а сказка… ну, сами понимаете.
Алла: Аркадий Викторович, Вы смеетесь надо мной?
Мне страшно, вы знаете, мне на самом деле страшно. Нет, конечно, я полностью Вам доверяю, просто... (голос падает до шепота)... просто порка - это так стыдно!
( в голове проносятся мысли: меня сейчас будут наказывать, будут пороть по голой попе.... как же все-таки страшно...)
Аркадий:
Нет-нет, и не думал над Вами смеяться. Вы исключительно храбрый и ответственный педагог, и я глубоко Вас уважаю за это. Просто стараюсь делать все с улыбкой… да, иногда неуместной, Вы правы. Мне за это и в детстве порой доставалось.
Алла: пытаясь улыбнуться: значит, Вы знакомы с ремнем не по наслышке? Простите, Аркадий, я слишком зажалась, слишком напряглась... Продолжаем, не так ли?
Аркадий:
Да, так вот, насчет tawse. Еще один вариант порки: на четвереньках. Ну, можно поставить хулигана на четвереньки и зажать промеж ног, но это уж совсем рабоче-крестьянский вариант выходит. Так многих, кстати, в нашей стране и дерут… Нет, у нас есть более цивилизованный способ: поперек скамьи. Многим детям эта поза не нравится, потому что уж слишком сильно (и порой аппетитно) отставляется попка. Давайте попробуем. Да, животом вот на эту скамью. И платьице сами сообразили задрать, умница. Что же, еще по одному шлепку по каждой половинке? Итак…
Алла:
послушно ложусь поперек скамьи и поднимаю платье. Успеваю подумать - видит ли он во мне исключительно коллегу и... ОЙ! Больно! не надо, пожалуйста, не надо.... Пожалуйста, Аркадий Викторович... 
Аркадий:
… Не надо, не надо так кричать, Алла, что Вы, что Вы, это же только два шлепка. И попка далеко еще не «горит», мне же видно. Ну, розовая. Но до «горит» еще далеко. Многие хулиганы были бы очень довольны, если бы полученная ими порка на этом бы и остановилась.
Алла: огромным усилием воли пытаюсь заставить голос не дрожать. Аркадий Викторович... можно мне встать?
Аркадий:
Ну, вставайте, одевайте трусики. Нет, я не говорил, что все закончилось, и никак не имел этого в виду. Теперь просто разминка кончилась. Она была очень полезна – попу разогрели, подготовили ее к настоящему наказанию, которое я сейчас и собираюсь Вам продемонстрировать. Нет, никаких ужасов инквизиции и допросов с пристрастием. Просто наказание за настоящую провинность, вроде двойки за четвертную контрольную по причине лени и разгильдяйства, или злостного прогула с отягчающими обстоятельствами. Хорошая порка розгами. Так, чтобы было больно и стыдно.
Алла, дорогая моя, мы никогда не наказываем учеников за ерунду. Так что я хочу Вас попросить подумать о каком-то серьезном проступке в Вашей жизни, детской или уже взрослой, за который Вас следовало бы примерно наказать. И – простить. Но не наказали и не простили – например, потому, что просто не знали. Если хотите, расскажите это мне, если нет – просто попросите Вас хорошенько наказать «за тот случай». Главное, чтобы Вы сами понимали, за что, а уж мне-то не обязательно.
Но главное – Вы перед этим должны раздеться. Да, совсем, догола. Вы должны взять оттуда из ведерка пучок розог и держать его в руке, когда будете просить, а потом протянуть его мне. Некоторым девочкам даже удается сделать подобие книксена, хотя большинству не до этого. Ведь это действительно очень стыдно. Потому я и прошу Вас вспомнить эпизод Вашей жизни, который бы заслуживал этого стыда. После этого Вы ляжете вот на эту скамейку, вдоль. Я обязательно Вас привяжу – не для того, чтобы помучать, а Вы просто не выдержите, особенно в первый раз. Вскочите, станете хватать руками розги и все такое прочее… Это будет лишнее.
Итак, если Вам нужно собраться с мыслями – собирайтесь. Пара минут у Вас есть. А потом приступим...
Алла:
наверное, на моей попе можно печь блины - по крайней мере, я ощущаю ее именно так. Если это был разогрев, то о "настоящем" наказании страшно даже думать. Как будто из далека, из-за густого тумана, доносится голос Аркадия. Я должна раздеться. Раздеться. Догола. Здесь. Перед мужчиной, который только что меня высек и собирается высечь сильнее и строже.Я должна расскащать о своем проступке. Я должна сама взять розги, попросить о наказании и отдать страшные, кусачие даже на вид прутья тому, кто будет наказывать меня. Как страшно начинать эту грозную прелюдию...
Несколько глубоких вдохов... это - как шаг в ледяную прорубь...
Поворачиваюсь спиной, стягиваю платье- вот открываются бедра, попка, спина... платье падает на пол... Завожу руки назад, расстегиваю и снимаю лифчик, обнажаю грудь... Руки скользят по бедрам, снимаю трусики...
Теперь - самое страшное - взять розги и попросить о наказании...
Как во сне прохожу те несколько шагов до ведра, где мокнут прутья. Выбираю пучок. Запах мокрого дерева. Капельки воды на моей руке...
Аркадий Викторович... (голос дрожит, интересно, он слышит, как колотится мое сердце? или это слышит вся школа?) Я... я прошу Вас строго наказать меня за мой проступок. Я раскаиваюсь и больше никогда не буду так делать. Я должна быть наказана за недостойное поведение. (Был, был этот проступок. И заслуживала я за него... ох, много чего я заслуживала). Аркадий Викторович, это случилось довольно давно, но я до сих пор чувствую свою вину. Меня оставили "под присмотром" старшего брата, - мне было без недели 16, а ему 22. Я дала обещание сидеть дома и готовиться к экзаменам, а сама сбежала с подружкой гулять. И прогуляла два дня. Не звонила, ничего не сообщала о себе. А потом мы в парке распили бутылку дешевого вина. И попали в милицию. Оттуда уже брату позвонили... он приехал, меня забрал... он со мной долго не разговаривал потом.... Вот ( ну зачем это детское "вот"?) Накажите меня, пожалуйста.
Подхожу к скамье... сейчас...именно сейчас и будет "настоящее наказание"...
А здесь даже уютно... шторы опущены... понятно, от чужих глаз. Стол, несколько стульев, мягкое кресло... Шкаф. Из необычного - длинная скамья и ведро, с торчащими в нем прутьями... розгами?
Аркадий:
Ну что же, Алла, торопиться нам особенно некуда… Давайте я разверну перед Вами всю панораму. Для непоротого человека это может быть интересная экскурсия. И поучительная.
Итак, телесные наказания – даже если не брать в расчет такие, которые связаны с ушами и ладонями, а только те, которые относятся к попе (а это самое безопасное и верное!) – могут быть весьма разнообразны.
Давайте начнем с легкого, для первоклашек. Доводилось Вам в золотое это время немного пошалить на уроках? Ну тогда давайте узнаем, что за это полагается. Подойдите к этому столу. Наклонитесь, лягте животом на его поверхность. Удобно? Вот я задираю подол Вашего очаровательного платья. И – шлепок по трусикам. По одной половинке и по другой. Как ощущения?
Алла:
Очень неловкая ситуация... Ведь я уже не школьница, не нашалившая девочка, в зрослая женщина... и мне сейчас предвтоит попробовать порку... Ладно, в конце концов, я сама этого хотела...
Ой - нет,вскрикиваю не от боли. От неожиданности. Кстати, почти небольно - только легкое жжение, уже после того, как Аркадий убрал руку...
Вы знаете, почти не больно... только... только мне так неловко стоять перед вами... быть наказанной...
Аркадий:
А теперь давайте представим себе, что шалости первоклашки зашли чуть-чуть дальше. Я берусь за резинку Ваших трусиков. Чувствуете, как они ползут вниз? И еще раз по шлепку по каждой половинке. Сила удара не особенно увеличилась, но ощущение совсем другое, согласны? К боли, не слишком сильной, добавился стыд. А теперь представьте, что все это происходит на глазах у класса… Нет, перед классом трусики спускать не принято. Но бывает, конечно, всякое. Особенно в том нежном возрасте, о котором мы говорим, для острастки остальным. А когда подрастут, им уже достаточно знать, что кого-то выпороли, видеть уже не обязательно. Воображение и опыт сами все дорисуют.
Алла:
Аркадий Викторович, пожалуйста... мне... мне слишком стыдно стоять с голой попкой.. Да, я понимаю, что это нужно...
(про себя) Так, спокойно... мы бывали и не в таких переделках. Во-первых, я - молодая, привлекательная женщина. Во-вторых, ничего принципиально нового Аркадий не увидит. В-третьих, мне не так уж неприятно...
Аркадий:
Ну что же, следующая ступень наказания первоклашек и им подобных называется «ко мне на колени». Я сяду на стул, только сперва вооружусь кое-какими инструментами. Вот, смотрите, увесистая линейка, наш аналог того, что в Америке называют paddle. Не слишком эстетично, да и несколько небезопасно – тяжеловат инструмент. И, наконец, мой собственный брючный ремень – большинству детей знаком до боли (простите каламбур) именно он. Итак, я сажусь на табуретку. Вы же ложитесь животом ко мне на колени. Видите, для больших детей эта поза неудобна, к тому же во время порки воспитанников противоположного пола волей-неволей Вы соприкасаетесь с ним таким образом, что порка приобретает нежелательный эротический элемент. Так что она – лишь для малышей. Итак, Вы малышка? Ну что же, задираем платье, а трусики уже спущены. Сперва пойдет линейка. Шлеп-шлеп!… Ну как? А теперь ремень: шлеп-шлеп! Сравним впечатления?
Алла:
Да, старшим эта поза не подходит. Лет до 10-12, может быть... Хотя современные двенадцатилетние мальчишки почти с меня ростом...Ой... линейка, говорите... ммм.. ремень? больно!
Аркадий Викторович, можно мне встать? Ну пожалуйста!
Аркадий:
Вставайте, вставайте. И попой Вы елозили ну точь-в-точь как маленькая девочка. Да нет же, не так уж и больно. И тереть попку не надо, это так, разминка, разогрев.
Алла: разогрев?! Если это разогрев, то что же... как же... Больно. На самом деле больно. Попа горит...
Как завороженная, смотрю на следующую "игрушку" в руквх Аркадия.
Аркадий:
Вот tawse, толстый и короткий кожаный ремень с раздвоенным концом, единственное назначение которого – пороть. Штаны таким не поддержишь. Представляете себе кожевенный цех, где производят именно такие изделия? Как мастер задумчиво вертит его в руках и наставляет ученика: вот, смотри, таким – хоть принцев драть, хоть принцесс. А у тебя что получилось? Даже для твоей собственной порки не сгодится… Шучу, шучу. Итак, ремень этот подводит нас к следующей позе. Вы в порядке? Что Вы, я Вас не порю, я пока демонстрирую. Это присказка, а сказка… ну, сами понимаете.
Алла: Аркадий Викторович, Вы смеетесь надо мной?
Мне страшно, вы знаете, мне на самом деле страшно. Нет, конечно, я полностью Вам доверяю, просто... (голос падает до шепота)... просто порка - это так стыдно! ( в голове проносятся мысли: меня сейчас будут наказывать, будут пороть по голой попе.... как же все-таки страшно...)
Аркадий:
Нет-нет, и не думал над Вами смеяться. Вы исключительно храбрый и ответственный педагог, и я глубоко Вас уважаю за это. Просто стараюсь делать все с улыбкой… да, иногда неуместной, Вы правы. Мне за это и в детстве порой доставалось.
Алла: пытаясь улыбнуться: значит, Вы знакомы с ремнем не по наслышке? Простите, Аркадий, я слишком зажалась, слишком напряглась... Продолжаем, не так ли?
Аркадий:
Да, так вот, насчет tawse. Еще один вариант порки: на четвереньках. Ну, можно поставить хулигана на четвереньки и зажать промеж ног, но это уж совсем рабоче-крестьянский вариант выходит. Так многих, кстати, в нашей стране и дерут… Нет, у нас есть более цивилизованный способ: поперек скамьи. Многим детям эта поза не нравится, потому что уж слишком сильно (и порой аппетитно) отставляется попка. Давайте попробуем. Да, животом вот на эту скамью. И платьице сами сообразили задрать, умница. Что же, еще по одному шлепку по каждой половинке? Итак…
Алла:
послушно ложусь поперек скамьи и поднимаю платье. Успеваю подумать - видит ли он во мне исключительно коллегу и... ОЙ! Больно! не надо, пожалуйста, не надо.... Пожалуйста, Аркадий Викторович...
Аркадий:
… Не надо, не надо так кричать, Алла, что Вы, что Вы, это же только два шлепка. И попка далеко еще не «горит», мне же видно. Ну, розовая. Но до «горит» еще далеко. Многие хулиганы были бы очень довольны, если бы полученная ими порка на этом бы и остановилась.
Алла: огромным усилием воли пытаюсь заставить голос не дрожать. Аркадий Викторович... можно мне встать?
Аркадий:
Ну, вставайте, одевайте трусики. Нет, я не говорил, что все закончилось, и никак не имел этого в виду. Теперь просто разминка кончилась. Она была очень полезна – попу разогрели, подготовили ее к настоящему наказанию, которое я сейчас и собираюсь Вам продемонстрировать. Нет, никаких ужасов инквизиции и допросов с пристрастием. Просто наказание за настоящую провинность, вроде двойки за четвертную контрольную по причине лени и разгильдяйства, или злостного прогула с отягчающими обстоятельствами. Хорошая порка розгами. Так, чтобы было больно и стыдно.
Алла, дорогая моя, мы никогда не наказываем учеников за ерунду. Так что я хочу Вас попросить подумать о каком-то серьезном проступке в Вашей жизни, детской или уже взрослой, за который Вас следовало бы примерно наказать. И – простить. Но не наказали и не простили – например, потому, что просто не знали. Если хотите, расскажите это мне, если нет – просто попросите Вас хорошенько наказать «за тот случай». Главное, чтобы Вы сами понимали, за что, а уж мне-то не обязательно.
Но главное – Вы перед этим должны раздеться. Да, совсем, догола. Вы должны взять оттуда из ведерка пучок розог и держать его в руке, когда будете просить, а потом протянуть его мне. Некоторым девочкам даже удается сделать подобие книксена, хотя большинству не до этого. Ведь это действительно очень стыдно. Потому я и прошу Вас вспомнить эпизод Вашей жизни, который бы заслуживал этого стыда. После этого Вы ляжете вот на эту скамейку, вдоль. Я обязательно Вас привяжу – не для того, чтобы помучать, а Вы просто не выдержите, особенно в первый раз. Вскочите, станете хватать руками розги и все такое прочее… Это будет лишнее.
Итак, если Вам нужно собраться с мыслями – собирайтесь. Пара минут у Вас есть. А потом приступим...
Алла:
наверное, на моей попе можно печь блины - по крайней мере, я ощущаю ее именно так. Если это был разогрев, то о "настоящем" наказании страшно даже думать. Как будто из далека, из-за густого тумана, доносится голос Аркадия. Я должна раздеться. Раздеться. Догола. Здесь. Перед мужчиной, который только что меня высек и собирается высечь сильнее и строже.Я должна расскащать о своем проступке. Я должна сама взять розги, попросить о наказании и отдать страшные, кусачие даже на вид прутья тому, кто будет наказывать меня. Как страшно начинать эту грозную прелюдию...
Несколько глубоких вдохов... это - как шаг в ледяную прорубь...
Поворачиваюсь спиной, стягиваю платье- вот открываются бедра, попка, спина... платье падает на пол... Завожу руки назад, расстегиваю и снимаю лифчик, обнажаю грудь... Руки скользят по бедрам, снимаю трусики...
Теперь - самое страшное - взять розги и попросить о наказании...
Как во сне прохожу те несколько шагов до ведра, где мокнут прутья. Выбираю пучок. Запах мокрого дерева. Капельки воды на моей руке...
Аркадий Викторович... (голос дрожит, интересно, он слышит, как колотится мое сердце? или это слышит вся школа?) Я... я прошу Вас строго наказать меня за мой проступок. Я раскаиваюсь и больше никогда не буду так делать. Я должна быть наказана за недостойное поведение. (Был, был этот проступок. И заслуживала я за него... ох, много чего я заслуживала). Аркадий Викторович, это случилось довольно давно, но я до сих пор чувствую свою вину. Меня оставили "под присмотром" старшего брата, - мне было без недели 16, а ему 22. Я дала обещание сидеть дома и готовиться к экзаменам, а сама сбежала с подружкой гулять. И прогуляла два дня. Не звонила, ничего не сообщала о себе. А потом мы в парке распили бутылку дешевого вина. И попали в милицию. Оттуда уже брату позвонили... он приехал, меня забрал... он со мной долго не разговаривал потом.... Вот ( ну зачем это детское "вот"?) Накажите меня, пожалуйста.
Подхожу к скамье... сейчас...именно сейчас и будет "настоящее наказание"...
-
Илья Шпелер
- Сообщения:2798
- Зарегистрирован:Ср окт 08, 2003 9:58 am
- Откуда:Москва
Эй! Там кто-нибудь есть?Я спрашиваю эй, там кто-нибудь есть?
ДЫН!!! ДЫН!!! ДЫН!! ДЫННННН!!! - по-бетховенски прогудела тяжелая железная дверь, сотрясаясь под сильными ударами снаружи.
Затем послышался и мальчишечий голос:
- Эй! Алла! Ты там?! Тебя к телефону в учительской! Алла Лексанна?! Э-эй!
Когда Илья, не найдя Аллу Алексадровну ни в учительской, ни в канцелярии, ни в столовке, ни еще где бы то ни было, скрепя сердце и немного волнуясь подходил лицейской "рыдальне", он мог поклясться, что слышал в этом "месте боли и скорби" какие-то звуки. Он ни за что не поперся бы сюда по собственной воле (он уже узнал о предназначении комнаты и, хотя скорее умер бы на месте, чем подал бы вид, что боится, но все же, чего греха таить, немного ее опасался), однако его попросили "срочно найти Аллу Александровну", он пообещал, и теперь не мог просто так продинамить это поручение. Для очистки совести следовало заглянуть во все возможные места. А где еще в Лицее можно найти училку?
Судя по звукам, в "рыдальне" кого-то, похоже, лупили. И этот "кто-то" - девчонка! Воображение мальчишки тут же начало работать, внизу живота стало нарастать какое-то сладковатое напряжение, рот наполнился слюной... Теперь Илья тем более не мог уйти просто так...
Он приложил ухо к двери и стал внимательно слушать, стараясь уловить за запертой дверью еще хоть какие-то звуки. Его любопытство было возбуждено до предела... Если Алла там сечет какую-то девчонку, он намеревался во что бы то ни стало увидеть это! Хотя бы одним глазком!
Затем послышался и мальчишечий голос:
- Эй! Алла! Ты там?! Тебя к телефону в учительской! Алла Лексанна?! Э-эй!
Когда Илья, не найдя Аллу Алексадровну ни в учительской, ни в канцелярии, ни в столовке, ни еще где бы то ни было, скрепя сердце и немного волнуясь подходил лицейской "рыдальне", он мог поклясться, что слышал в этом "месте боли и скорби" какие-то звуки. Он ни за что не поперся бы сюда по собственной воле (он уже узнал о предназначении комнаты и, хотя скорее умер бы на месте, чем подал бы вид, что боится, но все же, чего греха таить, немного ее опасался), однако его попросили "срочно найти Аллу Александровну", он пообещал, и теперь не мог просто так продинамить это поручение. Для очистки совести следовало заглянуть во все возможные места. А где еще в Лицее можно найти училку?
Судя по звукам, в "рыдальне" кого-то, похоже, лупили. И этот "кто-то" - девчонка! Воображение мальчишки тут же начало работать, внизу живота стало нарастать какое-то сладковатое напряжение, рот наполнился слюной... Теперь Илья тем более не мог уйти просто так...
Он приложил ухо к двери и стал внимательно слушать, стараясь уловить за запертой дверью еще хоть какие-то звуки. Его любопытство было возбуждено до предела... Если Алла там сечет какую-то девчонку, он намеревался во что бы то ни стало увидеть это! Хотя бы одним глазком!
-
Алла Александровна
- Сообщения:375
- Зарегистрирован:Ср окт 08, 2003 5:05 pm
Аркадий:
(Странное это ощущение – стоит передо мной замечательная молодая женщина, во всем великолепии своей обнаженной красоты. Не как Аня, а уже взрослая, знающая цену многому – по крайней мере, себе! – и ждущая от меня помощи. Помощи в виде розог. А я опять не могу удержаться от того, чтобы впитать глазами это тело, когда надо бы подумать о душе. Что же, так мы, мужики, устроены. Будь ты хоть трижды педагог. Какая она красивая! Нет, не красота подснежника, как у Ани – тут уже роза в цвету из садов Фирдоуси…).
Алла:
(Пытаюсь сосчитать буквы в слове "экзекуция" - если четное число, то, может быть, будет не очень больно. Никогда мне не давалась математика...) Глаза - в пол. Нет, я не испытываю комплексов по поводу стояния обнаженной перед почти посторонним мужчиной. К ужасу своему вспоминаю недавний сон - так-уже-было. Именно так. Перед ним. Здесь. Разве что комната была чуточку... романтичнее.
В такт сердцебиению - тик-так... друг? враг?
Аркадий:
- Алла, милая, запомните это стояние. Вы поставите однажды так вот ученика или ученицу. Помните тогда, что Вы испытываете сейчас. Запомните то, что испытаете под розгами. И обязательно пожалейте его или ее. Высеките, но пожалейте. И если почувствуете, что нет в Вас ни капли жалости, сочувствия, симпатии – тогда лучше отложите розги. Это как дрожь в руках хирурга, повод отменить операцию.
Алла:
(про себя) ну что за дурацкая память? Услужливо подкидывает строчки из давно забытой песни: "пожалей меня, пожалей, горькая судьбинушка..." Интересно, а Аркадию меня жаль? Не люблю, когда меня жалеют...
Аркадий:
Ну, а теперь на скамейку. Видите, подстелена мягкая белая ткань, будет не грязно и не слишком жестко. Теперь позвольте Вас немного привязать. Жестких материалов не надо, достаточно вот этой широкой эластичной ленты, это из аптеки. Двигать руками можно, а высвободить их – нет. Теперь давайте ножки (ах, какие ножки!). Не туго?
Алла:
Ложусь, вытягиваю вперед руки. Несколько прикосновений - и они связаны эластичным бинтом. Теперь ноги... Что? Нет, не туго...
Аркадий:
Теперь еще немного теории. Розги бывают двух видов. Мой любимый инструмент – пучок тоненьких прутиков. Накрывает сразу значительную часть попы, не наносит травм, разогревает, однако, хорошо. Следы после порки проходят быстро. Но бывают еще розги-прутья, хворостины. Их использую поодиночке или связкой в две-три штуки. Это уже посерьезнее, тут, если перестараться, можно и до крови рассечь, и следы держаться пару дней при сильных стежках.
Алла:
Аркадий Викторович... я только хотела попросить... можно меня не очень сильно? Не до крови... Пожалуйста... ведь это все-таки... "учения".
Аркадий:
Не волнуйтесь, очень сильно не буду. В первый раз всем скидка. Сила ударов средняя, сперва я Вам дам десять розог первого типа – вот этим вот пучком. Считать буду сам. Потом десять розог одиночным прутом – тут уж посчитаете Вы, хорошо? И на этом закончим порку. Разве что в углу постоять немножко придется, для полноты картины…
Алла:
глубокий вдох... переплетаю пальцы...
и...ой! БОЛЬНО... нет, не буду кричать, не буду, не буду... Боль-но...Не надо!
Аркадий:
Итак – Раз! (Розги накрыли левую половинку, я и стоял слева. Хоршо легли).
- Два! (Уже по правой. Ой как пока дебная дергается! Непривычная, сразу видно).
- Три! (по левой, она все розовеет).
- Четыре! (меняем половинки, они так вертятся, бедные, словно каждой не терпится выпихнуть соседку прочь).
- Пять! Кстати, порку можэно сопроводалть нотациями. В Вашем случае это будет что-то вроде: «слушать надо, что брат говорит!» Очень хорошо запоминается.
- Шесть! Рановато нам еще спиртное без взрослых распивать!
- Семь! и в милицию попадать тем более!
- Восемь (уже и руки, и ноги участвуют в пляске, насколько позволяет эластичная лента, и девушка, бедная, мечется вовсю…)
- Девять! Если еще будете так себя вести, Алла, еще раз придется Вам всыпать (это пример нотации, не принимайте всерьез)!
- Десять! Вот хорошо…
Передохните. Я пошел за одиночной розгой.
Алла:
Нет, ну пожалуйста, пожалуйста, не надо больше, Аркадий Викторович, я никогда больше... Пожалуйста, хватит.
(ну вот. А сама себе обещала, что буду терпеть... представляю, на кого я сейчас похожа...)
Аркадий:
Итак, Алла, Вам еще предстоит десять розог другого калибра. Что Вы, что Вы, далеко еще не хватит! Девушке Вашего телосложения (а оно отменное, надо признать!) и полсотни розог не повредят, но это, конечно, было бы очень суровое наказание. Слишком суровое в нашем случае. Но терпеть Вы явно еще можете. И не позволяйте ученикам обманывать Вас, когда после трех шлепков они орут так, будто им сто плетей всыпали у позорного столба. Давно известный прием.
Алла:
Наверное, кому-то порка помогает усвоить материал. Мне - вряд ли. Не могу думать ни о чем другом, только о розгах, о злых, кусачих, страшных, колючих розгах.
Вдох-выдох... успокаивайся, Алька, успокаивайся. Нормально. Все нормально.
Мальчики мои милые - постарайтесь не попадать в эту комнату, я не хочу такой боль никому!
Аркадий:
Итак, попка Ваша уже отличного розового цвета, очень, кстати, симпатичного (простите мою, может быть, нестандартную эстетику), а теперь ее еще украсят десять красных полосок. Пару дней они останутся с Вами, потом сойдут без следа. Я постараюсь положить их ровно, не слишком захлестывая на бедра и не перекрещивая. Если будете меньше вертеться (а я понимаю, что это сложно), то Вы мне этим поможете.
Алла:
Я постараюсь, Аркадий Викторович. Честное слово, постараюсь.
Аркадий:
И, пожалуйста, считайте. Если Вы хотите убедиться, что мальчишка или девчонка полностью приняли Ваши правила игры, заставьте их считать удары. Если не захотят, всыпьте без счета несколько розог, заранее сказав, что не сосчитанное и не идет в зачет. Обычно после второй начинают считать. Приготовились…
Алла: вцепляюсь пальцами в край скамьи. Не вертеться - тебе же в бассейн идти с подругой сегодня, забыла? Хочешь, чтобы все на поротую попу любовались?
Тонкий свист розги в воздухе. Обжигающая полоска. Ровный (неужто мой?) голос: один. Второй удар -четкий, глубокий: два. Три - на выдохе. Спокойно, без истерик, Алька. Четыре - ты же обещала себе... Не надо больше! пять... я не хочу! ну... шесть.... пожалуйста... нет... семь.... не надо, не буду, Аркадий Викторович, миленький.... восемь... ой! девять.... больно! десять...
Аркадий:
(Десять полосок легли одна за одной на розовые холмы. Я уже не говорил ни слова – визжала, вопила, верещала и считала все-таки удары замечательная эта девушка, настоящая учительница).
Вот и все, Алла. Алла, милая, больно? Я знаю. Сейчас, бедная Вы моя, сейчас развяжу. Да, можно потереть попу, вполне можно, хотя иной раз мы такое и запрещаем – уж когда совсем строго. И на пяток минуток носом в угол. Да, голышом, посветить напоротой попкой, заодно и упокоиться. Давайте помогу Вам встать. Вы умница и молодец, а что так верещали, так никто бы на Вашем месте не молчал. Я очень Вас уважаю, правда. Вставайте. Вот так. И вот в этот угол…
Алла: встаю... и неожиданно утыкаюсь в плечо Аркадия. Нет, я не должна, я нге должна. Но как же больно-то.... Всхлип. Не буду плакать. Все равно не буду.
В угол? Голой? Стыдно, невыносимо стыдно, но.... послушно встаю.
Аркадий:
(А я пока – из заветного шкафчика, что на ключ заперт – НЗ: фляжку хорошего коньяка, два стаканчика, закуски, правда, нет, но по чуть-чуть просто необходимо. Сервировал прямо на скамейке – а где же еще? Не ресторан).
Алла:
ой... праздник? улыбка сквозь слезы, неожиданная радость - и уже почти не чувствуется боль от розог...
Аркадий:
Алла, ну как, успокоились? Замечательно. Вы можете зайти в ванную комнату, здесь же есть отдельная, привести себя в порядок – помните, Вы должны выйти из этой комнаты не свежевыпоротой малявкой, а королевой! – оденьтесь и подходите сюда. Вот, маленький тост – с боевым Вас крещением…
Алла:
исчезаю в ванной комнате... так... тушь не потекла, даже странно... Одеваюсь. Чуть морщусь, натягивая трусики. Теперь прическа... немного подправить макияж...
Вот так.
Алькино отражение смеется и показывает язык. Потом хмуртися, грозит пальчиком. Иди-иди... королева.
Аркадий Викторович... Я хотела сказать спасибо.... Спасибо Вам большое...
Тост... Коньяк - в три глотка... Его улыбка...
и про себя: я - самая счастливая....
(Странное это ощущение – стоит передо мной замечательная молодая женщина, во всем великолепии своей обнаженной красоты. Не как Аня, а уже взрослая, знающая цену многому – по крайней мере, себе! – и ждущая от меня помощи. Помощи в виде розог. А я опять не могу удержаться от того, чтобы впитать глазами это тело, когда надо бы подумать о душе. Что же, так мы, мужики, устроены. Будь ты хоть трижды педагог. Какая она красивая! Нет, не красота подснежника, как у Ани – тут уже роза в цвету из садов Фирдоуси…).
Алла:
(Пытаюсь сосчитать буквы в слове "экзекуция" - если четное число, то, может быть, будет не очень больно. Никогда мне не давалась математика...) Глаза - в пол. Нет, я не испытываю комплексов по поводу стояния обнаженной перед почти посторонним мужчиной. К ужасу своему вспоминаю недавний сон - так-уже-было. Именно так. Перед ним. Здесь. Разве что комната была чуточку... романтичнее.
В такт сердцебиению - тик-так... друг? враг?
Аркадий:
- Алла, милая, запомните это стояние. Вы поставите однажды так вот ученика или ученицу. Помните тогда, что Вы испытываете сейчас. Запомните то, что испытаете под розгами. И обязательно пожалейте его или ее. Высеките, но пожалейте. И если почувствуете, что нет в Вас ни капли жалости, сочувствия, симпатии – тогда лучше отложите розги. Это как дрожь в руках хирурга, повод отменить операцию.
Алла:
(про себя) ну что за дурацкая память? Услужливо подкидывает строчки из давно забытой песни: "пожалей меня, пожалей, горькая судьбинушка..." Интересно, а Аркадию меня жаль? Не люблю, когда меня жалеют...
Аркадий:
Ну, а теперь на скамейку. Видите, подстелена мягкая белая ткань, будет не грязно и не слишком жестко. Теперь позвольте Вас немного привязать. Жестких материалов не надо, достаточно вот этой широкой эластичной ленты, это из аптеки. Двигать руками можно, а высвободить их – нет. Теперь давайте ножки (ах, какие ножки!). Не туго?
Алла:
Ложусь, вытягиваю вперед руки. Несколько прикосновений - и они связаны эластичным бинтом. Теперь ноги... Что? Нет, не туго...
Аркадий:
Теперь еще немного теории. Розги бывают двух видов. Мой любимый инструмент – пучок тоненьких прутиков. Накрывает сразу значительную часть попы, не наносит травм, разогревает, однако, хорошо. Следы после порки проходят быстро. Но бывают еще розги-прутья, хворостины. Их использую поодиночке или связкой в две-три штуки. Это уже посерьезнее, тут, если перестараться, можно и до крови рассечь, и следы держаться пару дней при сильных стежках.
Алла:
Аркадий Викторович... я только хотела попросить... можно меня не очень сильно? Не до крови... Пожалуйста... ведь это все-таки... "учения".
Аркадий:
Не волнуйтесь, очень сильно не буду. В первый раз всем скидка. Сила ударов средняя, сперва я Вам дам десять розог первого типа – вот этим вот пучком. Считать буду сам. Потом десять розог одиночным прутом – тут уж посчитаете Вы, хорошо? И на этом закончим порку. Разве что в углу постоять немножко придется, для полноты картины…
Алла:
глубокий вдох... переплетаю пальцы...
и...ой! БОЛЬНО... нет, не буду кричать, не буду, не буду... Боль-но...Не надо!
Аркадий:
Итак – Раз! (Розги накрыли левую половинку, я и стоял слева. Хоршо легли).
- Два! (Уже по правой. Ой как пока дебная дергается! Непривычная, сразу видно).
- Три! (по левой, она все розовеет).
- Четыре! (меняем половинки, они так вертятся, бедные, словно каждой не терпится выпихнуть соседку прочь).
- Пять! Кстати, порку можэно сопроводалть нотациями. В Вашем случае это будет что-то вроде: «слушать надо, что брат говорит!» Очень хорошо запоминается.
- Шесть! Рановато нам еще спиртное без взрослых распивать!
- Семь! и в милицию попадать тем более!
- Восемь (уже и руки, и ноги участвуют в пляске, насколько позволяет эластичная лента, и девушка, бедная, мечется вовсю…)
- Девять! Если еще будете так себя вести, Алла, еще раз придется Вам всыпать (это пример нотации, не принимайте всерьез)!
- Десять! Вот хорошо…
Передохните. Я пошел за одиночной розгой.
Алла:
Нет, ну пожалуйста, пожалуйста, не надо больше, Аркадий Викторович, я никогда больше... Пожалуйста, хватит.
(ну вот. А сама себе обещала, что буду терпеть... представляю, на кого я сейчас похожа...)
Аркадий:
Итак, Алла, Вам еще предстоит десять розог другого калибра. Что Вы, что Вы, далеко еще не хватит! Девушке Вашего телосложения (а оно отменное, надо признать!) и полсотни розог не повредят, но это, конечно, было бы очень суровое наказание. Слишком суровое в нашем случае. Но терпеть Вы явно еще можете. И не позволяйте ученикам обманывать Вас, когда после трех шлепков они орут так, будто им сто плетей всыпали у позорного столба. Давно известный прием.
Алла:
Наверное, кому-то порка помогает усвоить материал. Мне - вряд ли. Не могу думать ни о чем другом, только о розгах, о злых, кусачих, страшных, колючих розгах.
Вдох-выдох... успокаивайся, Алька, успокаивайся. Нормально. Все нормально.
Мальчики мои милые - постарайтесь не попадать в эту комнату, я не хочу такой боль никому!
Аркадий:
Итак, попка Ваша уже отличного розового цвета, очень, кстати, симпатичного (простите мою, может быть, нестандартную эстетику), а теперь ее еще украсят десять красных полосок. Пару дней они останутся с Вами, потом сойдут без следа. Я постараюсь положить их ровно, не слишком захлестывая на бедра и не перекрещивая. Если будете меньше вертеться (а я понимаю, что это сложно), то Вы мне этим поможете.
Алла:
Я постараюсь, Аркадий Викторович. Честное слово, постараюсь.
Аркадий:
И, пожалуйста, считайте. Если Вы хотите убедиться, что мальчишка или девчонка полностью приняли Ваши правила игры, заставьте их считать удары. Если не захотят, всыпьте без счета несколько розог, заранее сказав, что не сосчитанное и не идет в зачет. Обычно после второй начинают считать. Приготовились…
Алла: вцепляюсь пальцами в край скамьи. Не вертеться - тебе же в бассейн идти с подругой сегодня, забыла? Хочешь, чтобы все на поротую попу любовались?
Тонкий свист розги в воздухе. Обжигающая полоска. Ровный (неужто мой?) голос: один. Второй удар -четкий, глубокий: два. Три - на выдохе. Спокойно, без истерик, Алька. Четыре - ты же обещала себе... Не надо больше! пять... я не хочу! ну... шесть.... пожалуйста... нет... семь.... не надо, не буду, Аркадий Викторович, миленький.... восемь... ой! девять.... больно! десять...
Аркадий:
(Десять полосок легли одна за одной на розовые холмы. Я уже не говорил ни слова – визжала, вопила, верещала и считала все-таки удары замечательная эта девушка, настоящая учительница).
Вот и все, Алла. Алла, милая, больно? Я знаю. Сейчас, бедная Вы моя, сейчас развяжу. Да, можно потереть попу, вполне можно, хотя иной раз мы такое и запрещаем – уж когда совсем строго. И на пяток минуток носом в угол. Да, голышом, посветить напоротой попкой, заодно и упокоиться. Давайте помогу Вам встать. Вы умница и молодец, а что так верещали, так никто бы на Вашем месте не молчал. Я очень Вас уважаю, правда. Вставайте. Вот так. И вот в этот угол…
Алла: встаю... и неожиданно утыкаюсь в плечо Аркадия. Нет, я не должна, я нге должна. Но как же больно-то.... Всхлип. Не буду плакать. Все равно не буду.
В угол? Голой? Стыдно, невыносимо стыдно, но.... послушно встаю.
Аркадий:
(А я пока – из заветного шкафчика, что на ключ заперт – НЗ: фляжку хорошего коньяка, два стаканчика, закуски, правда, нет, но по чуть-чуть просто необходимо. Сервировал прямо на скамейке – а где же еще? Не ресторан).
Алла:
ой... праздник? улыбка сквозь слезы, неожиданная радость - и уже почти не чувствуется боль от розог...
Аркадий:
Алла, ну как, успокоились? Замечательно. Вы можете зайти в ванную комнату, здесь же есть отдельная, привести себя в порядок – помните, Вы должны выйти из этой комнаты не свежевыпоротой малявкой, а королевой! – оденьтесь и подходите сюда. Вот, маленький тост – с боевым Вас крещением…
Алла:
исчезаю в ванной комнате... так... тушь не потекла, даже странно... Одеваюсь. Чуть морщусь, натягивая трусики. Теперь прическа... немного подправить макияж...
Вот так.
Алькино отражение смеется и показывает язык. Потом хмуртися, грозит пальчиком. Иди-иди... королева.
Аркадий Викторович... Я хотела сказать спасибо.... Спасибо Вам большое...
Тост... Коньяк - в три глотка... Его улыбка...
и про себя: я - самая счастливая....
-
Илья Шпелер
- Сообщения:2798
- Зарегистрирован:Ср окт 08, 2003 9:58 am
- Откуда:Москва
Законно приложили! (С)"Доживем до понедельника")
Илья прижался к двери всем телом, словно его тянуло в комнату магнитом. Никаких щелей, в которые можно было подглядеть, что происходит в комнате, не было. Замочная скважина была расположена так, что разглядеть сквозь нее что-либо было невозможно. Зато звук проходил совершенно свободно! Илья застыл у двери, согнувшись в три погибели и плотно прижав ухо к замку.
Сначала долгое время ничего не происходило. Только невнятный разговор - слов не разобрать. Потом раздался бо боли знакомый звук - хлесткий шлепок розог по несомненно голой попе!
В комнате снова был слышен разговор, довольно долго. Потом - шум льющейся воды. Потом - какое-то непонятное звяканье. Илья напряженно ждал продолжения.
Оно последовало, но совсем не такое, какое ему бы хотелось.
Шаги неожиданно раздались прямо у самой двери и она распахнулась, чувствительно въехав юному вуайеристу по уху. И даже сбила с ног. Так он и сказал, сидя на полу и потирая слегка ушибленный орган слуха:
- Здрасте! Алл, тебя это... к телефону... в учительской...
Сначала долгое время ничего не происходило. Только невнятный разговор - слов не разобрать. Потом раздался бо боли знакомый звук - хлесткий шлепок розог по несомненно голой попе!
Точно - девчонка! Илья словно превратился в огромную лупоглазую губку, готовую впитать в себя малейший шорох. Он ясно слышал как мужской голос считал удары, изредка добавляя к ним что-то поучительное, а девчонка просто взвизгивала под розгами. Илья многократно пробовал розги и прекрасно представлял себе эффект их воздействия. Он непроизвольно вздрагивал и ерзал попой при каждом долетающем до него очередном звуке удара. В его воображении маячили стремительно розовеющие девчачьи ягодицы...ой! БОЛЬНО
А, так это тот препод, который меня принимать не хотел. Строгий, видать! Вдруг шаги стали приближаться и Илья отскочил от двери. Но она, вопреки ожиданию не открылась. Выждав немного, Илья снова припал к двери.Нет, ну пожалуйста, пожалуйста, не надо больше, Аркадий Викторович, я никогда больше... Пожалуйста, хватит.
Теперь считала сама девчонка. Илья восхитился ее выдержке. Вторая порция - а какой спокойный голос! И почти не жалуется. Чуткий слух мальчика уловил изменения в звуке ударов - похоже учитель взял инструмент потяжелее. Да - смелая девчонка! Сам бы Илья так не смог... Правда, под конец и она задала концерт, но все равно Илья ее крепко зауважал.Три - на выдохе. Спокойно, без истерик, Алька. Четыре - ты же обещала себе... Не надо больше! пять... я не хочу! ну... шесть.... пожалуйста... нет... семь.... не надо, не буду, Аркадий Викторович, миленький.... восемь... ой! девять.... больно! десять...
В комнате снова был слышен разговор, довольно долго. Потом - шум льющейся воды. Потом - какое-то непонятное звяканье. Илья напряженно ждал продолжения.
Оно последовало, но совсем не такое, какое ему бы хотелось.
Шаги неожиданно раздались прямо у самой двери и она распахнулась, чувствительно въехав юному вуайеристу по уху. И даже сбила с ног. Так он и сказал, сидя на полу и потирая слегка ушибленный орган слуха:
- Здрасте! Алл, тебя это... к телефону... в учительской...
-
Алла Александровна
- Сообщения:375
- Зарегистрирован:Ср окт 08, 2003 5:05 pm
Re: Законно приложили! (С)"Доживем до понедельника"
Аркадий:
Ну что же, Алла, Вы, действительно, очень храбрая и, не буду скрывать, очаровательная девушка. Почему бы нам с Вами не встретиться иной раз в менее… хмммм… формальной обстановке? Может быть, сегодня вечером, после того, как закончатся Ваши воспитательные меры, посетить местное кафе? Нет, не в нашем коттеджном городке, это уже нечто слишком снобское. В городе есть неплохое кафе.
Алла:
Спасибо за приглашение... с удовольствием... только один вопрос: в этом кафе... не очень жесткие стулья?
Аркадий:
И еще маленький совет на прощание. Вы знаете, я совсем не придерживают правил ради правил. Мне более -менее все равно, будете ли Вы позволять ученикам называть себя на «ты» или нет, как будете с ними общаться. Разумеется, если речь идет о том, что происходит за стенами Лицея. Но нужно удостовериться, что пределы определяете Вы и только Вы. И что за эти пределы Ваши ученики не выйдут. А если выйдут – будут аккуратнейшим образом в них возвращены. Раздвигать пределы можно, но делать это должны Вы и только Вы, даже если это происходит в ответ на их пожелания. Понимаете меня?
Алла:
Да, Аркадий Викторович, я понимаю. Дело в том, что мне показалось, возможность общаться "на ты" будет для Ильи более приятной. Честно говоря, я немного узнаю себя в этом мальчишке - нет, что Вы, я не носила такой одежды, не делала таких причесок (зато были путешествия-автостоп-фенечки), но этот мятеж, это стремление доказать что-то... Понимаете, мне это знакомо. Вы безусловно правы, кроме того, я просила Илью обращаться ко мне "на ты" только в гнформальной обстановке и уж никак не в стенах Лицея. Я сегодня же объясню ему недопустимость такого поведения. Больше это не повторится. Обещаю.
Аркадий:
Ну, не буду смущать Ваших юных «клиентов»… До новых встреч! / до вечера!
(открывает дверь «рыдальни»):
- Илья? А, это к Алле Александровне – ну, прошу, прошу…
(уходит).
Алла: Илья?! Ушибся?!
строго: и давно ты тут под дверью? Войди, будь любезен. Значит, так: к телефону я сейчас подойду, а ты посиди тут и не смей никуда выходить. Понял?
про себя: так, мальчик подглядывал... подслушивал, по крайней мере. Ну и что мне теперь делать с юным паршивцем?
Ну что же, Алла, Вы, действительно, очень храбрая и, не буду скрывать, очаровательная девушка. Почему бы нам с Вами не встретиться иной раз в менее… хмммм… формальной обстановке? Может быть, сегодня вечером, после того, как закончатся Ваши воспитательные меры, посетить местное кафе? Нет, не в нашем коттеджном городке, это уже нечто слишком снобское. В городе есть неплохое кафе.
Алла:
Спасибо за приглашение... с удовольствием... только один вопрос: в этом кафе... не очень жесткие стулья?
Аркадий:
И еще маленький совет на прощание. Вы знаете, я совсем не придерживают правил ради правил. Мне более -менее все равно, будете ли Вы позволять ученикам называть себя на «ты» или нет, как будете с ними общаться. Разумеется, если речь идет о том, что происходит за стенами Лицея. Но нужно удостовериться, что пределы определяете Вы и только Вы. И что за эти пределы Ваши ученики не выйдут. А если выйдут – будут аккуратнейшим образом в них возвращены. Раздвигать пределы можно, но делать это должны Вы и только Вы, даже если это происходит в ответ на их пожелания. Понимаете меня?
Алла:
Да, Аркадий Викторович, я понимаю. Дело в том, что мне показалось, возможность общаться "на ты" будет для Ильи более приятной. Честно говоря, я немного узнаю себя в этом мальчишке - нет, что Вы, я не носила такой одежды, не делала таких причесок (зато были путешествия-автостоп-фенечки), но этот мятеж, это стремление доказать что-то... Понимаете, мне это знакомо. Вы безусловно правы, кроме того, я просила Илью обращаться ко мне "на ты" только в гнформальной обстановке и уж никак не в стенах Лицея. Я сегодня же объясню ему недопустимость такого поведения. Больше это не повторится. Обещаю.
Аркадий:
Ну, не буду смущать Ваших юных «клиентов»… До новых встреч! / до вечера!
(открывает дверь «рыдальни»):
- Илья? А, это к Алле Александровне – ну, прошу, прошу…
(уходит).
Алла: Илья?! Ушибся?!
строго: и давно ты тут под дверью? Войди, будь любезен. Значит, так: к телефону я сейчас подойду, а ты посиди тут и не смей никуда выходить. Понял?
про себя: так, мальчик подглядывал... подслушивал, по крайней мере. Ну и что мне теперь делать с юным паршивцем?
-
Илья Шпелер
- Сообщения:2798
- Зарегистрирован:Ср окт 08, 2003 9:58 am
- Откуда:Москва
Юный паршивец
...А юный паршивец, слушая вполуха училку, уже вскочил и, потирая ушибленное место, вертелся, стараясь заглянуть внутрь комнаты. Вдруг девчонка еще не оделась? Да и вообще - интересно же! Кто она? Как выглядит?
Илья не заметил, как Алла Алексадровна ушла и он остался совсем один. Ему стало неуютно, от одного вида разложенных "средств воспитания", готовых и словно ожидающих, становилось не по себе. И зачем Алла оставила его тут? Он же выполнил порученное ему дело - передал, что ее зовут к телефону... Не собирается же она!.. А вдруг?! Илья почувствовал, как на лбу выступил холодный пот. Мало ли! Вдруг он чего натворил? Ой, кажется не надо было Алле "тыкать" при этом злом "англичанине"... Алла все никак не возвращалась и Илья начинал нервничать больше и больше. Может смотаться, пока не поздно? Нет... Тогда точно получиться, что он в чем-то виноват, да к тому же - трус.
Илья встал с мягкого кресла, на краешке которого сидел, и подошел к шкафчику. Он оказался соблазнительно приоткрыт, из замочной скважины торчал изящный ключик... Любопытство взяло верх над осторожностью, а скромностью Илья не отличался испокон веку...
Внутри оказался целый бар! Масса разнокалиберных бутылочек, рюмочек, стаканчиков...
Руки мальчика сами собой потянулись в недра шкафа.
Илья резво вошел, но сразу остановился, охваченной естественной робостью. Все же это не столовая и не комната для компьютерных игр! Рыдальня она и есть рыдальня... Вот и скамья, веревки какие-то, запас розог в высоком ведре. На стене - коллекция ремней развешенная на гвоздиках. В полумраке тускло поблескивают стеклянные дверцы шкафа.Илья?! Ушибся?!
строго: и давно ты тут под дверью? Войди, будь любезен. Значит, так: к телефону я сейчас подойду, а ты посиди тут и не смей никуда выходить. Понял?
Илья не заметил, как Алла Алексадровна ушла и он остался совсем один. Ему стало неуютно, от одного вида разложенных "средств воспитания", готовых и словно ожидающих, становилось не по себе. И зачем Алла оставила его тут? Он же выполнил порученное ему дело - передал, что ее зовут к телефону... Не собирается же она!.. А вдруг?! Илья почувствовал, как на лбу выступил холодный пот. Мало ли! Вдруг он чего натворил? Ой, кажется не надо было Алле "тыкать" при этом злом "англичанине"... Алла все никак не возвращалась и Илья начинал нервничать больше и больше. Может смотаться, пока не поздно? Нет... Тогда точно получиться, что он в чем-то виноват, да к тому же - трус.
Илья встал с мягкого кресла, на краешке которого сидел, и подошел к шкафчику. Он оказался соблазнительно приоткрыт, из замочной скважины торчал изящный ключик... Любопытство взяло верх над осторожностью, а скромностью Илья не отличался испокон веку...
Внутри оказался целый бар! Масса разнокалиберных бутылочек, рюмочек, стаканчиков...Руки мальчика сами собой потянулись в недра шкафа.
-
Алла Александровна
- Сообщения:375
- Зарегистрирован:Ср окт 08, 2003 5:05 pm
Re: Юный паршивец
Так, радость моя.... А что ты забыл а этом шкафу? - на пороге стояла Алла и тон ее не предвещал ничего хорошего. Мало того, что ты подслушивал, мало того, что ты меня подставил, раскрыв то, что я разрешаю обращаться "на ты", ты теперь еще в шкаф полез... За такие дела знаешь, что полагается? Нет, не красней так очаровательно, все ты прекрасно понимаешь. Много интересного услышал? Вот теперь сам и попробуешь. Попрошу на экзекуцию, молодой человек.
В руках у Аллы оказался ремень. Именно тот, с которым Аркадий ее познакомил совсем недавно- кожаный, тяжелый, с раздвоенным концом.
К столу подойди и нагнись. Штаны спустить не забудь.
В руках у Аллы оказался ремень. Именно тот, с которым Аркадий ее познакомил совсем недавно- кожаный, тяжелый, с раздвоенным концом.
К столу подойди и нагнись. Штаны спустить не забудь.
-
Илья Шпелер
- Сообщения:2798
- Зарегистрирован:Ср окт 08, 2003 9:58 am
- Откуда:Москва
Радость моя
Илья отпрянул от шкафчика, будто ошпаренный. Надо же так влипнуть!Так, радость моя.... А что ты забыл а этом шкафу?
Ой, мамочки! И главное - зашухарили-то по полной! Не отвертеться. Илья почувствовал это сразу, по тону училки. Да и слова, прямо скажем, припечатывали как сапоги - таракана.- К-к-какую экзекуцию, ты че, Алл? Ниче такого я не слышал... Алл, ну ты правда, че? Ну да - на "ты" - да, было, сорвалось... Мало ли, случайно вылетело... А шкафчик он уже до меня был открыт! Чесслово! Что и заглянуть нельзя, что ли?Мало того, что ты подслушивал, мало того, что ты меня подставил, раскрыв то, что я разрешаю обращаться "на ты", ты теперь еще в шкаф полез... За такие дела знаешь, что полагается? Нет, не красней так очаровательно, все ты прекрасно понимаешь. Много интересного услышал? Вот теперь сам и попробуешь. Попрошу на экзекуцию, молодой человек.
- Алл, ну не надо, ну за че? Я ж ниче не делал, правда!В руках у Аллы оказался ремень. Именно тот, с которым Аркадий ее познакомил совсем недавно - кожаный, тяжелый, с раздвоенным концом.
Вся наглость и боевитость Ильи куда-то подевались, едва в руках воспитательницы оказался ремень. Илья прекрасно знал, как эта штука расписывается на попе - в Англии ему именно таким и доставалось. Повторять этот опыт он не хотел.
Еще дело! Второй раз перед ней раздеваться. Правда, в примерочной трусы снимать не пришлось. Илья побледнел, но усилием воли взял себя в руки. Даже голос, готовый уже было сорваться на полуплач, вдруг окреп.К столу подойди и нагнись. Штаны спустить не забудь.
- Кароче! Харе шутить, Алл! Я, пожалуй, канаю отсюда.
И он сделал попытку пройти мимо Аллы Александровны к выходу.