С физикой у Вани никогда проблем не было, кроме одной – он ее не любил. Что, конечно же, не помешало ему, собравшись и наморщив лоб, написать работу на хилую пятерку или твердую четверку. Он так был поглощен, собственной, работой, что не обратил внимания на «поощрительную реформу» нового физика – розги за самую худшую работу.
Поэтому, подведение итогов и приговор, вынесенный Маришке, оказались для него загадочным физическим явлением – громом с ясного неба.
Во-первых, Маришка училась всегда хорошо. Во-вторых, как знал Ваня, Маришку еще ни разу в лицее не выпороли. Значит, впервые высекут в конце учебного года. И за что? За то, что, по мнению учителя, кто-то другой сделал работу лучше, чем она. Значит, из-за меня тоже?
Ваня читал в какой-то книге, как в …..* охранники били еловыми дубинами последних заключенных, выбегавших из барака. «У нас что, отныне так и будет на уроках? Успей, и тогда побьют не тебя? Нет уж!»
… Шпелер вступил в горячий, жесткий и, нетрудно догадаться, безнадежный спор с физиком. Конечно же, на них глядел весь класс. Это и позволило Ване тихо встать, подойти к шкафу, открыть дверцу, просунуть руку. Еще во время исполнения знаменитой акции в кабинете математики («ой, Ванька, не вспоминай это сейчас, не к добру») Ваня исследовал этот вариант, но бросил – ключа все равно хватились бы после уроков. Теперь он знал, что именно здесь, под листком бумаги, лежит ключ, занесенный утром уборщицей. После последнего урока его возьмет учитель и закроет класс.
На этот раз его взял Ваня. И, не оглядываясь на спорщиков, быстро-быстро юркнул к двери. Вышел. И, легко, даже почти без скрипа, закрыл. Ключ, пока, себе в карман. Надо бы придумать, что с ним делать.
Медицинский кабинет был почти между кабинетом физики и «рыдальней». Не зная зачем, Ваня толкнул дверь в него, но она не открылась. На двери висела записка: «Буду после 17.00. До возвращения просьба не болеть! Мария Ивановна».
Записка!
У Вани давно не было таких быстрых перемещений по лицею. Пять минут спустя, он был возле «рыдальни» (когда проходил мимо «физики», оттуда доносился шум, то ли дискуссия продолжалась, то ли обнаружилась запертая дверь). Четыре кнопки (из тех, которые Фимка любил подкладывать на стулья; однажды он поделился с Ваней своим запасом
), для верности комок жвачки и на двери «рыдальни» появилось объявление. Пусть от руки, но зато, написанное парадным, каллиграфическим почерком.
В СВЯЗИ С ИЗВЕСТНЫМ ИНЦИДЕНТОМ, КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩАЮ ПРОВОДИТЬ ТЕЛЕСНЫЕ НАКАЗАНИЯ, БЕЗ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО МЕДИЦИНСКОГО ОСМОТРА УЧАЩЕГОСЯ И ПИСЬМЕННОГО ПОЛОЖИТЕЛЬНОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ СТАРШЕГО МЕДРАБОТНИКА.
ДИРЕКТОР
«Может такое распоряжение и правда существует, а я этого не знал», - беспечно подумал Ваня
. Что же касается подписи, то она была ну почти точь-в-точь как на том, памятном факсе.