Утром в столовке...

[Наташкин]

- Наталья, в чем дело? Кажется я начинаю понима-ать, вы симулировали?

- Да. - И так все было ясно, отрицать не имело смысла, да и просто не было больше сил врать. - Да, симулировали, просто крапивой обожглись...

[Галина Николаевна]

- Наталья, в чем дело? Кажется я начинаю понима-ать, вы симулировали?

- Да. - И так все было ясно, отрицать не имело смысла, да и просто не было больше сил врать. - Да, симулировали, просто крапивой обожглись...

- Очень хорошо, что вы признались сами. Это вам зачтётся. Я пристально посмотрела на детей. Совсем отменить наказание я не могу, но раз вы расскаиваетесь в том что сделали, я не стану наказывать вас слишком строго. Ну что ж, не будем откладывать. Пойдем.

[Наташкин]

- Очень хорошо, что вы признались сами. Это вам зачтётся. Я пристально посмотрела на детей. Совсем отменить наказание я не могу, но раз вы расскаиваетесь в том что сделали, я не стану наказывать вас слишком строго. Ну что ж, не будем откладывать. Пойдем.

Как-то мысли об отмене наказания именно теперь Наташке и в голову не приходили. Раньше - да, перехитрить, вывернуться, выйти сухими из воды, но сейчас она на самом деле чувствовала себя виноватой и понимала, что заслужила. От того, что Галина Николаевна из-за их раскаяния решила наказывать менее строго, стало только еще более стыдно.
И ребята пошли следом за завучем.

[Галина Николаевна]

Я стремительными шагами двинулась вперед. Ребята уныло поплелись сзади. "Рыдальня" на этот раз оказалась пустой. Очень хорошо. Я открыла дверь и сделала знак шалунам следовать за мной.
- Так. Наташа отправляется в угол носом к стенке. Павел снимает штаны и на лавку. На первый раз, и учитывая, что вы сожалеете о своем поступке, получите по десять розог. Все ясно?

[Пашка]

- Так. Наташа отправляется в угол носом к стенке. Павел снимает штаны и на лавку. На первый раз, и учитывая, что вы сожалеете о своем поступке, получите по десять розог. Все ясно?

- Я-асно - пробурчал Пашка, убедившись что Наташка отвернулась,
Пашка подошел к лавке, стянул штаны вместе с трусами до колен и улегся на лавку.
Ощущения от предстоящей порки были самые неприятные, нельзя было даже пикнуть. Наташка была в трех шагах.
"Эх Галина Николаевна, ну разве нелься было Наташку за дверь выпроводить" - подумал Пашка

- Ну все, я готов, Галина Николаевна, можно начинать

[Галина Николаевна]

- Так. Наташа отправляется в угол носом к стенке. Павел снимает штаны и на лавку. На первый раз, и учитывая, что вы сожалеете о своем поступке, получите по десять розог. Все ясно?

- Я-асно - пробурчал Пашка, убедившись что Наташка отвернулась,
Пашка подошел к лавке, стянул штаны вместе с трусами до колен и улегся на лавку.
Ощущения от предстоящей порки были самые неприятные, нельзя было даже пикнуть. Наташка была в трех шагах.
"Эх Галина Николаевна, ну разве нелься было Наташку за дверь выпроводить" - подумал Пашка

- Ну все, я готов, Галина Николаевна, можно начинать

- Спасибо за разрешение, Павел! Тем временем я выбрала розгу из "девчачьих" - хватит с них, на первый раз. Привязывать тебя я пока не буду. Но если станешь вертеться и вскакивать, мне придется это сделать. Считай удары. Громко и четко. Я слегка постучала розгой по сжавшимся ягодичкам мальчика. - Ну что ж приступим... Хлесть. Розга описала привычный полукруг и приземлилась куда ей положенно - на маленькую провинившуюся попку. - Это тебе за ложь! За дурацкие идеи! За дерзость! Каждая нотация сопровождалась внушительным ударом.

[Пашка]

- Ну что ж приступим... Хлесть. Розга описала привычный полукруг и приземлилась куда ей положенно - на маленькую провинившуюся попку.

- УМММ - о неожиданности Пашка почти вскрикнул, это было больнее чем он себе это представлял, справившись с болью, сглотнув слюну он произнес
- Рас
Но тут последовал второй удар, снова как ожег или укус и боль медленно расплывается по всему телу

- Это тебе за ложь! За дурацкие идеи! За дерзость! Каждая нотация сопровождалась внушительным ударом.

- Ддва - потом еще - три - лучше бы конечно не считать,
можно было бы прикусить кулак и не издавать ни звука,
так сложнее сдеражаться.
- умм ... помоему четыре ...

[Галина Николаевна]

- Ну что ж приступим... Хлесть. Розга описала привычный полукруг и приземлилась куда ей положенно - на маленькую провинившуюся попку.

- УМММ - о неожиданности Пашка почти вскрикнул, это было больнее чем он себе это представлял, справившись с болью, сглотнув слюну он произнес
- Рас
Но тут последовал второй удар, снова как ожег или укус и боль медленно расплывается по всему телу

- Это тебе за ложь! За дурацкие идеи! За дерзость! Каждая нотация сопровождалась внушительным ударом.

- Ддва - потом еще - три - лучше бы конечно не считать,
можно было бы прикусить кулак и не издавать ни звука,
так сложнее сдеражаться.
- умм ... помоему четыре ...

Маленький перерыв. Видно, что парню приходится несладко.
- Вот что бывает с неслухами и проказниками! Плохо? Не слушаться всегда плохо! Я вновь занесла руку для удара. - Вот тебе! Чтобы запомнил! Чтобы не хулиганил! Больше! Ориентируясь на реакцию мальчишки, я стала делать небольшие паузы между ударами. Однако, это вовсе не уменьшало их чувствительности. Мальчишка держится. Не вскакивает. Хорошо, если дотерпит до конца и не придется привязывать.

[Пашка]

После седьмого удара даже в ухе зазвенело, видно от напряжения.
Еще три и всё
- А-а-а - с выдохом вырвалось у Пашки после восьмого.
Еще чуть-чуть выдержать совсем мало.
Пашка сжался в ожидании последних двух ...

[Наташкин]

"Лучше бы не в угол, а в коридор, и дверь закрыть". Но тут уж возражать не приходилось, Наташка встала носом в угол, закрыла глаза на всякий случай, хотя и видеть-то ничего не могла, кроме стенки.
Когда же она услышала, что придется считать удары, стало совсем не по себе, захотелось слиться со стенкой и просто пропасть. Впрочем, хождение сквозь стены - это к Симке уже, скорее. Надо будет просто как-нибудь закрыть себе рот, а потом, когда боль чуть сойдет и снова будет контроль над собой, быстро посчитать удар и снова... на словах все просто... После нескольких первых ударов она поняла, что не хочет не только видеть, но и слышать, и закрыла уши руками.

[Галина Николаевна]

После седьмого удара даже в ухе зазвенело, видно от напряжения.
Еще три и всё
- А-а-а - с выдохом вырвалось у Пашки после восьмого.
Еще чуть-чуть выдержать совсем мало.
Пашка сжался в ожидании последних двух ...

Я снова поменяла сторону. - Ну как, Павел, усваивается наука? Будем еще шалить? Стриптизеров учителям вызывать?

[Пашка]

Я снова поменяла сторону. - Ну как, Павел, усваивается наука? Будем еще шалить? Стриптизеров учителям вызывать?

Пашка ничего на это не ответил. Принесенных извинений по его мнению было вполне достаточно, а сейчас это элементарная проверка на вшивость. Нет, Галина Николаевна, Пашка не станет под розгой убеждать вас, что будет идеальный. Будет терпеть, если будет не стерпимо будет реветь, орать, но помиловать не попросит никогда

[Галина Николаевна]

- Я не слышу ответа, Павел! Видя, что мальчишка и не собирается отвечать, я продолжила. Последние два удара всыпала от души. Чтобы прочувствовал. Вот так, Любимцев. Если не избавишься от своего упрямства - будешь получать каждый раз, как эти два последние. Поднимайся и в угол. Наталья, на лавку.

[Наташкин]

Поднимайся и в угол. Наталья, на лавку.

"Интересно, закончилось там все, или уже нет?" Узнать, не убирая рук от ушей, девочка не могла, а слушать то, что происходит за ее спиной, ей по-прежнему совершенно не хотелось. Поэтому она так и осталась в углу - неподвижная, словно застывшая. Когда она понадобится, ей все равно дадут понять, верно ведь?
Слов Галины Николаевны она, конечно, не услышала.

[Пашка]

- Я не слышу ответа, Павел! Видя, что мальчишка и не собирается отвечать, я продолжила. Последние два удара всыпала от души. Чтобы прочувствовал. Вот так, Любимцев. Если не избавишься от своего упрямства - будешь получать каждый раз, как эти два последние. Поднимайся и в угол. Наталья, на лавку.

Ага, поднимешся тут сразу, особенно после этих двух последних.

- Галина Николаевна, я щас, минуту - самое неприятное было это натягивать штаны, Пашка кое-как справился с этим и пошатываясь отошел от лавки.
- Можно я Наташку снаружи подожду, Галина Николаевна, девчонка все-таки?