Месть продолжается...

[Матюшин]

- Хорошо, я поняла... вы можете начинать...

- Прекрасно. - И он несильно, вползамаха, хлестнул ее розгой по попе.

[Анюта Виноградова]

- Прекрасно. - И он несильно, вползамаха, хлестнул ее розгой по попе.

Анька сжала зубы, но промолчала. - "Пока не очень больно. Но ведь всё только начинается..."

- Один... - Выдохнула она и, вцепившись в парту покрепче, приготовилась к следующему удару.

[Матюшин]

Анька сжала зубы, но промолчала. - "Пока не очень больно. Но ведь всё только начинается..."

- Один... - Выдохнула она и, вцепившись в парту покрепче, приготовилась к следующему удару.

- Прекрасно, - он ударил уже в полную силу, так что на попе тут же налилась краснотой припухшая полосочка.

[Анюта Виноградова]

- Прекрасно, - он ударил уже в полную силу, так что на попе тут же налилась краснотой припухшая полосочка.

Анька сильно вздрогнула и ей понадобилась пара секунд, чтобы произнести:

- Два! - и она тут же сжала зубы опять. Было очень больно...

[Матюшин]

Анька сильно вздрогнула и ей понадобилась пара секунд, чтобы произнести:

- Два! - и она тут же сжала зубы опять. Было очень больно...

- Если хочется кричать - кричи. Чтобы я знал, когда мне остановится, скажи... скажи "Достаточно. Спасибо." - все остальное кричи сколько угодно. И считай.

Он снова взмахнул рогой. Теперь он порол размеренно, каждый раз дожидаясь счета и, позволив девочке пару раз вздохнуть, снова опускал розгу на ее попку.

[Анюта Виноградова]

- Если хочется кричать - кричи. Чтобы я знал, когда мне остановится, скажи... скажи "Достаточно. Спасибо." - все остальное кричи сколько угодно. И считай.

Он снова взмахнул рогой. Теперь он порол размеренно, каждый раз дожидаясь счета и, позволив девочке пару раз вздохнуть, снова опускал розгу на ее попку.

Кричать пока не хотелось, а вот перестать вилять попой и сдавленно стонать уже не получалось. Аня переминалась с ноги на ногу и боролась с диким желанием вскочить и закрыть попу руками. Поэтому она еще сильнее вцепилась в парту и еле заставляла себя считать удары вслух. Наверное это было самым трудным...

- Двенадцать! - выдавила Анька после весьма долгого перерыва. Слёзы уже лились из глаз, но она пока терпела...

[Матюшин]

Кричать пока не хотелось, а вот перестать вилять попой и сдавленно стонать уже не получалось. Аня переминалась с ноги на ногу и боролась с диким желанием вскочить и закрыть попу руками. Поэтому она еще сильнее вцепилась в парту и еле заставляла себя считать удары вслух. Наверное это было самым трудным...

- Двенадцать! - выдавила Анька после весьма долгого перерыва. Слёзы уже лились из глаз, но она пока терпела...

- Может быть дать тебе передохнуть минутку?

[Анюта Виноградова]

- Может быть дать тебе передохнуть минутку?

Анька покачала головой.

- Не надо, спасибо... - сказала она, а сама подумала: "Чем быстрее это закончится, тем лучше!". И вздохнув поглубже, стала ждать следующего удара.

[Матюшин]

Анька покачала головой.

- Не надо, спасибо... - сказала она, а сама подумала: "Чем быстрее это закончится, тем лучше!". И вздохнув поглубже, стала ждать следующего удара.

Матюшин снова взмахнул розгой. И он вовсе не собирался спешить - ему хотелось, чтобы девочка хорошенько прочувствовала порку и, с другой стороны, чтобы между ударами у нее оставалось время немного отдышаться и решить, нужно ли ей продолжение этой процедуры.

[Анюта Виноградова]

Матюшин снова взмахнул розгой. И он вовсе не собирался спешить - ему хотелось, чтобы девочка хорошенько прочувствовала порку и, с другой стороны, чтобы между ударами у нее оставалось время немного отдышаться и решить, нужно ли ей продолжение этой процедуры.

"Я больше не могу это терпеть!" - подумала она после 18 удара, который не посчитала вслух.

- Александр Петрович, разрешите мне не считать... я не могу... - Анька не удержалась и заплакала. Но она решила, что за испорченный журнал должна получить не меньше 30 розог. Поэтому сдаваться не хотела... точнее, очень даже уже хотела, но не разрешила себе об этом думать.

[Матюшин]

- Александр Петрович, разрешите мне не считать... я не могу... - Анька не удержалась и заплакала. Но она решила, что за испорченный журнал должна получить не меньше 30 розог. Поэтому сдаваться не хотела... точнее, очень даже уже хотела, но не разрешила себе об этом думать.

- В таком случае, можжет быть хватит? Или ты уже решила, какое наказание хочешь получить?

[Анюта Виноградова]

- В таком случае, можжет быть хватит? Или ты уже решила, какое наказание хочешь получить?

- Я не знаю... наверное решила... - Она поднялась, потёрла попу руками - отчего легче ей явно не стало - потом снова легла на парту и сказала:

- Вы можете продолжать... я вам скажу, когда остановиться. Только, пожалуйста, позвольте мне больше не считать... - про 30 розог она подумала, что лучше не говорить, а то вдруг ей покажется, что это слишком много. И терпеть у нее уже почти не получалось.

[Матюшин]

- Я не знаю... наверное решила... - Она поднялась, потёрла попу руками - отчего легче ей явно не стало - потом снова легла на парту и сказала:

- Вы можете продолжать... я вам скажу, когда остановиться. Только, пожалуйста, позвольте мне больше не считать... - про 30 розог она подумала, что лучше не говорить, а то вдруг ей покажется, что это слишком много. И терпеть у нее уже почти не получалось.

- Не боишься, что сама собьешься? Впрочем, ты всегда можешь сказать, что уже достаточно. - Он нарочно тянул время, чтобы девочка могла немного отдохнуть.

[Анюта Виноградова]

- Не боишься, что сама собьешься? Впрочем, ты всегда можешь сказать, что уже достаточно. - Он нарочно тянул время, чтобы девочка могла немного отдохнуть.

В ней происходила борьба с совестью и нежеланием продолжать наказание. Когда всё вот так зависит от тебя, то очень легко сказать: "Всё, хватит". Если бы Матюха сам решал, как сильно ее высечь, то, по крайней мере, ей нужно было бы только терпеть и ни о чем не думать, а так... он оставил права выбора за ней во всем, что касалось сегодняшнего наказания и ей от этого было еще тяжелее.

Пока они перекидывались фразами, боль в попе немного утихла и Аньке очень не хотелось, чтобы она возвращалась снова. Она устала терпеть и прикидываться, что ей не больно. Ей было очень больно. И она боялась продолжения порки. Помучившись сомнениями, на счет того, что же ему ответить, она наконец решилась:

- Для меня счёт неважен... пожалуйста, продолжайте...

[Матюшин]

- Для меня счёт неважен... пожалуйста, продолжайте...

Матюшин только покачал головой. Может он и хотел что-то сказать, но не решился. Он снова взахнул розгой, потом еще раз и еще... Все так же неторопливо, внимательно наблюдая за девочкой.