Еще недавно Ваня ощутил, как легко перейти от радости к кромешной тоски. Теперь же качели продолжились. Ваня вспомнил визит Савчука к столбу, да еще помнил Денькины неприятности. На протяжении всей экзекуции, боль усиливал неотвязный страх: а вдруг после всего этого его вернут к столбу, да еще и заставят сверкать в холле голой попой (вишневой? черешеневой? сливовой)?
А теперь можно идти в комнату. Ну не здорово ли?
- Непременно подумаю, Галина Васильевна, - сказал Ваня непритворно весело.
– А вы, пожалуйста, подумайте, как столб этот убрать. Даже рабочих не нужно – вы только издайте приказ, мы его сами из лицея вынесем. Чес слово!
Последнюю фразу он произнес, уже выходя из «рыдальни». И увидел Ирку.
Непростое это дело, улыбаться покрасневшим лицом, которое еще недавно щипали слезы. Но, Ване это удалось.
- Ирка, все в порядке, - весело сказал он.
И добавил, чуть тише, - надеюсь, на меня вся ее энергия ушла, тебе ничего не останется.
Ваня Горелин: мальчик с огоньком в душе.