Поступление

[Женя Белкина]

Лариса курила уже вторую сигарету, злостно нарушая вот уже три месяца установленный режим – полпачки в день, не больше. Курить в учительской вообще-то как-то неприлично и плохой пример для подрастающего поколения, но был выходной, в здании школы почти никого из учителей не наблюдалось, и поэтому Лариса могла дать выход своим расстроенным чувствам, как будто они действительно могли выйти с дымом Vogue. А причины для расстройства были. Вернее одна причина - тринадцати лет с половиной, волосы темно-рыжие, глаза карие, по знаку зодиака – Овен, характер разный и переменчивый, как апрельская погода и причина эта в данную минуту как раз томилась перед дверью учительской – мама сказала ждать и вот приходилось теперь уныло слоняться в узком пространстве между лестницей, окном и дверью. К глубочайшему ее сожалению, плотно прикрытая дверь не давала Жене малейших шансов услышать, о чем мама говорила с этим самым ее новым классным – как же его? Андрей Владимирович? Или Александр Валериевич? ну, не помню...

И только в одном Женечка могла не сомневаться. В том, что разговор шел о ней.

- знаешь, Аркадий, мы же не так уж ее и балуем. Леонид ее довольно часто наказывает, если что-то натворит, даже розгами иногда …только без особых результатов. Это Женю надо знать – как сечь, так она труслива, как заяц – ревет и обещает все на свете …пару дней пройдет, пока еще попа чешется – все нормально, ведет себя хорошо, учится, старается, по дому помогает, …а дальше все хуже и хуже, пока снова не выпорешь! Я ведь даже по почерку в ее тетради знаю, когда ее последний раз наказывали - если недавно, то просто заглядение, а если давно – снова каракули. И ведь вроде поговоришь с ней по душам после наказания, все объяснишь, и, кажется, что она все понимает, соглашается с тобой – да, мамочка, я все-все поняла! – и ведь видно, что не для отмазки говорит, глаза честные-пречестные и – чуть позже – опять двадцать-пять! И ведь она же умная девочка, способности у нее хорошие, но вот собранности никакой…

Лариса стряхнула пепел.

- вот если у кого ветер в голове, то у Женьки наверно целый ураган. Она иногда какая-то совсем не от мира сего – сидит у окна, смотрит и молчит. Я ей – Женя! – молчание – Женя!! – ноль реакции – Женя!!! – ах, что? – что ты делаешь? – думаю - о чем ты думаешь – вздыхает и глаза совершенно шальные – о разном…Она из-за каких-то мелочей места себе не находит, а на совершенно серьезные вещи и ухом не ведет. То по крышам лазит, то Реверте читает! И совершенно не знаешь, что она следующий раз выкинет. Две недели назад потеряла перчатку с левой руки – ну, отругала ее тогда, дала свою запасную пару. Через два дня является такая несчастная, чуть не шатается, глаза от слез опухшие и мне шепотом – мамочка, у меня беда, такая беда! – ну ты представляешь, что я могла подумать! Она подходит так вот, колени мне обнимает и шепчет – ты меня не ругай, пожалуйста! – у меня просто сердце оборвалось – я ей – доченька, что с тобой? а она – я вторую потеряла, только правую… Ох, я ей говорю – отец придет, будешь с ним разбираться. Леонид вернулся, только руками развел – ну что я с ней могу сделать, что? – нет, тогда не наказали, ну как ее накажешь такую? Аркаш, она же такая ластена, что просто ужас – бывает, бросится Леньке на шею с размаху и он все, готов, вей из него веревки. Я боюсь, что он даже Ромку меньше любит, чем ее…

Лариса вдавила в пепельницу испачканный помадой окурок, вздохнула и продолжила свой монолог. Женя за стенкой смогла уловить только паузу, не более того. Звукоизоляция в лицее была замечательная, не то, что в квартире Белкиных.

- мы детям никогда не разрешаем оставаться позже десяти вечера – сразу же в постель. Ну, они, конечно, сразу не засыпают, а наверно еще с полчаса говорят, шушукаются, секретничают, понятно тихо, чтобы мы не слышали, а мы делаем вид, что не слышим – он улыбнулась той лучезарной, завораживающей дыхание улыбкой, которой в бесконечно далекие 80-е блистала Ларочка Якушева, звезда филфака. – А ведь она и сейчас очень даже ничего – подумал Аркадий (с разрешения автора).

- ну, так вот, и я слышу, как Ромка свою старшую воспитывает, причем очень даже так серьезно. Говорит – Жень, ну нельзя же так, честное слово! –а она ему – и довольно виновато кстати – ну что я могу сделать, если я такая вот непостоянная?

Лариса силой воли подавила желание – рука нехотя, но отодвинулась от пачки. Пора было переходить к главному вопросу:

- Аркадий, как ты думаешь, если бы Женя могла бы поучиться у вас хоть пару месяцев. Понимаешь, есть шанс, что Леонида скоро отправят заграницу. И похоже что там русская школа только до четвертого класса и надо будет ходить в английскую. У Романа с этим проблем нет, говорит вполне сносно, ну и музыку он такую слушает, так что и с пониманием у него тоже все в порядке. Но вот с Евгенией у нас проблемы. Как ты думаешь?

[Аркадий]

А ведь сложись тогда все немного иначе – Женя была бы моей дочкой. Впрочем, нет, что за чушь приходит в голову. Тогда это была бы другая девочка, от другого-то папы… или… а вдруг она все-таки моя? Да нет, брось ты. По возрасту не подходит. Не могло такого быть. Она была зачата сразу после того, как… В общем, не твоя она. И точка.

Лариса, Лариса… И кто сказал, что красивыми могут быть только совсем-совсем молоденькие? Женская красота раскрывается не раньше тридцати, на самом деле. До тридцати – свежесть, обаяние… еще не красота. Молодое вино. А вот вино коллекционное, оно выдержано. Эх, Аркадий, какой ты был тогда дурак!

Если Женя пошла в маму, то у наших лицейских принцесс появился сильный конкурент. Да и конкуренция ли тут будет? Не перетянет ли она внимание мальчишек сразу на себя, без всякой борьбы? А некоторым, пожалуй, это и будет полезно. Маришка меньше будет прогуливать, а Лада воображать.

- Да, Лара… Я понимаю. Трудный возраст. И, прости за откровенность, характер и у тебя всегда был… яркий, независимый. А душа добрая. Вот и у нее, наверное, тоже. Леня-то не против, что ты ее привела ко мне? Впрочем, он же нормальный парень, что это я вдруг… Конечно, не против. Повидаться бы нам с им надо, столько лет все-таки прошло…

- Английский нетрудно ей поставить. Наверняка способная, в тебя. Да и в Леню тоже. А вот… знаешь, у нас ведь платный Лицей. Очень даже платный. Знакомым учителей скидок не делают. Вы потянете? А насчет всего остального, думаю, директора убедим.

- И еще, конечно, ты знаешь про наши строгие порядки. Ну, вы, кажется, Женечку тоже не слишком баловали, как многих детей в этом заведении… Чтобы мне лучше разобраться, расскажи, пожалуйста, как вы ее наказывали. За что, насколько строго. Тут важно, чтобы новые требования дисциплины не были перпендикулярны старым. Они могут измениться, конечно, но должна быть преемственность. Ведь каждый ребенок индивидуален, дисциплинарные требования – ориентиры, а не жесткие, навсегда заданные единые рамки. У нас тут есть девочка одна, Лада. По хорошему, ее в рыдальню надо бы раз в неделю водить, для профилактики. «Рыдальня» – это на нашем жаргоне комната для наказаний. Уж очень вредная. Не комната, девчонка. Но, понимаешь, ей дома ни в чем отказа не было, если начать сейчас ее ломать под наши правила – точно сломаем. Приходится многое ей спускать… пока. А Женя? Привыкла к строгим правилам, или вы по вдохновению, как у нас на Руси принято – то простить, то выдрать?

- А потом давай пригласим ее, и побеседуем втроем.

[Женя Белкина]

Женя меряла шажками пол коридора, стараясь ступать только по квадратикам с повторяющимся рисунком – ничего более интеллектуального она не могла придумать и сотый раз ругала себя за то, что забыла «Геймбой» в кармане старой куртки – было бы хоть чем отвлечься. Не будешь же открыто брать с собой плеер, если мама в любую минуту может выйти из кабинета этого самого А.В.? И ведь, кажется, я его видела… и даже говорила с ним? Ну, когда мы в гостиной сидели, и потом… (Женя помрачнела, когда вспомнила, что было «потом» - это когда все отправляются в гости к Лешке, а ей напоминают, что кто-то принес тройку по географии и это может очень даже отразится на… увы, Женечка прекрасно знала, на какой части тела отражаются плохие оценки – и как горячо они отражаются - и поэтому не стала рисковать и поплелась учить уроки) Cколько уже можно, - думала она – сколько можно обо мне еще говорить?
А разговор между тем продолжался…

Лариса:

…да нет, Аркадий, с деньгами у нас все в порядке. Я тебе, кажется, говорила, что Леонида утвердили начальником управления? А до того почти год был и/о. И я кручусь в своем банке, как …как Белкина в колесе. Да и свекр нас заботами не оставляет – в голосе Ларисы Аркадий уловил еле заметную нотку неприязни – или почудилось? - так, что не волнуйся, с этим проблем не будет. Ленька …сперва он, конечно, бурчал слегка – нет, не думай, что по твоему поводу, просто не хотел со своей любимицей расставаться, ну я ему объяснила ситуацию – или Женя готовится и мы едем все вместе, или придется Женьку у свекра со свекровью оставлять, потому что с ее-то английским там никак не протянуть.

…трудный возраст? ой, Аркаша, я даже не знаю. По-моему наоборот, какая-то она слишком уж инфантильная для тринадцати. Я в ее годы, пожалуй, была …пожестче что ли? …и как-то лучше знала, что я хочу и что мне в жизни надо. А тут пока что сплошной принц на белом коне. Так что трудности у нас впереди …если в меня пойдет характером...

(да уж, подумала Лариса – знала ты, хорошо знала. Лет с десяти наверно. Когда забившись в самый темный угол их жалкой коммуналки вздрагивала, слыша переливы пьяного мата из соседней комнаты, утробный гогот гнусного мужика, который теперь считался ее новым отцом и имел поэтому право по пьяни валяться в сапогах на ее постели – а сколько было их, таких новых? Этот даже не бил ее, просто не замечал, как паршивого щенка на улице. И тогда она решила, что уедет оттуда, из засыпанного шлаком поселка у подножия Урала и не вернется. Никогда больше. Никогда. Nevermore. И что уедет в Москву – столица СССР была тогда центром ее космоса и не знала еще Ларочка про лиловые жакаранды Претории и цепочки огоньков по извилистым пражским улочкам. И что у нее будет большой дом, в котором каждому будет место, и никто не будет откидывать ногой ее игрушки, только потому, что она разложила их на полу на проходе – ну а где мне их раскладывать, где?! И муж-красавец с новенькой «волгой» - про существование на свете зверя по имени «опель-астра», который ждал ее сейчас у ворот лицея, Лара в те нежные годы тоже еще не догадывалась. И двое детей – обязательно мальчик и девочка. И еще... – она привычным поворотом какого-то тумблера в мозгу отогнала мысли, которые последнее время отгонялись так тяжело).

…как Женьку наказываем? ну, как на Руси водится – по голой попке и ремешком – Лариса поморщилась – потом в угол на полчасика, для лучшего понимания, так сказать. Ленька пару раз дома прутья заводил – и знаешь, вроде бы лучше действует, но мороки с ними много и не всегда под рукой. За что – за оценки, это в первую очередь. Сам знаешь, я только этим в жизни и брала, что всегда старалась быть первой (скорее "бить первой" – подумала Лара, ты бы хоть при Аркаше не лгала, он-то знает кое-что из твоего прошлого, не все, конечно, но гораздо больше Леньки). Если врет – только, знаешь, она ведь даже не лжет, а придумывает, причем сама же в свои выдумки и верит. Если с братом дерется – это обоих, и сейчас уже они вроде переросли этот возраст. Она ведь очень ревновала, когда Ромка родился, не хотела даже к кроватке подойти посмотреть …но потом прошло же, теперь дружат. За что еще – да трудно так с первого раза сказать, я же говорю, что она непредсказуемая – никогда не знаешь, что от нее ждать. И очень легко поддается чужим влияним, слишком уж легко. Она же в принципе довольно послушная девочка, пока мы рядом …а чуть упустишь из виду начинает куролесить – не будешь же ты ее на привязи держать все время? Вот и приходится…

И знаешь, ты прав – бессистемно это у нас как-то выходит. Неправильно. Бывает, что наказать стоит, а рука не поднимается, а случается, так под горячую руку выдерешь, а потом каешься, виду, конечно, не показываешь, но на душе неприятно, ребенок ведь. Только… только тут тоже надо, наверно, золотую середину найти. А то вот пример у нас, под самым боком. Ты же профессора Шепелева помнишь, конечно, который на третьем курсе сравнительную лингвистику читал? Да, представь, жив и сейчас наш сосед – свекр нам коттедж построил как раз рядом с его домом, я сперва и не догадывалась даже. Так вот у него дочка в том же 89-м вышла замуж за кубинца, что-то у них там произошло, я уж не знаю, но окончилось, как обычно – внучку он к себе забрал, живут теперь вдвоем. Они с моим свекром друг друга не очень любят, зато Женя с этой его Юлькой не разлей вода, где одна, там и другая. Знаешь, я всегда подозревала, что у старика какой-то сдвиг по фазе, но только сейчас в этом убедилась окончательно. Так у него малая просто по струночке ходит – он ее чуть ли не два раза в неделю сечет, за такие мелочи, что я бы даже в угол не поставила. И только розгами, никакого там тебе ремня. Ленька нашей красавице никогда много не давал, ну стегнет раз десять, а этот …Лариса поморщилась ...одним словом, как на экзамене садистом был, так и по жизни такой оказался. Не хочется, конечно, такого, но понимаешь, что иногда – надо.

А пригласить? Давай, конечно, все равно вас познакомить нужно будет. Хотя уж ты лучше сам с ней потом поговори – может тебе даже легче будет ее понять…

[Аркадий]

- Спасибо, Лара, я понял тебя. Ты знаешь, систематичность в наказании важна, но она не должна превращаться в голую схематичность. Ты понимаешь. Нет, конечно, что-то при воспитании детей неизбежно оказывается голым… тьфу ты, я не про то, не смейся. В смысле, всегда что-то бывает слишком запрограммированным. В общем, ты понимаешь. Надо, чтобы ребенок четко знал, за что накажут, но иногда достаточно этого знания. Иногда не нужно самого наказания.

- И, ты знаешь, у нас тут возникли некоторые даже разногласия в педагогическом коллективе. Я, знаешь ли, считаю, что стыд, порой даже публичный, хотя, конечно, публичный только в особых случаях – неотъемлемый элемент наказания. Пусть ребенку будет стыдно если не от собственных поступков (пока!), то пусть хотя бы от снятых штанишек. Интересно, а как ты считаешь?

- Ну ладно. Зови теперь Женю.

- Здравствуй, Женя. Зовут меня Аркадий Викторович, я буду твоим классным наставником. Я люблю читать, особенно исторические романы и поэзию, гулять по лесу, играть в теннис, ездить на велосипеде, бродить по интернету, играть в компьютерные игры (в основном стратегии). What about you? Do you speak some English, by the way?

[Женя Белкина]

Лариса:

Да знает она за что ее наказывают …знает прекрасно! Да только вспоминает обычно уже постфактум – это когда уже ремень снимают. Я ее сколько раз спрашивала – ну мы же с тобой говорили на эту тему, я же тебя предупреждала, по-хорошему еще, почему же ты? А у нее один ответ – я забыла, я не подумала… право слово, иногда руки опускаются…

А стыдно ли ей – да вроде переживает по-настоящему и раскаяние у нее искреннее. Только это уже потом. Вот если бы она хоть чуточку себя контролировать умела - так нет же, ее как будто перемыкает! Ой, мамочка, я тогда совсем об этом не думала! Ну, а о чем ты думала? И чем?

Ладно, Аркадий, давайте я вас познакомлю (открывает дверь) - Евгения? Ты где? Иди сюда! Я же сколько раз! сколько раз тебе говорила не сидеть на подоконнике! Это лицей и очень даже уважаемый. Ты вообще видела, что здесь кто-то сидит на подоконнике? нет? ну вот, и ты меня, пожалуйста, не позорь…

Вот, знакомься – это Аркадий Викторович, мой старый друг (про себя –ну, насколько старый и до какой степени, это тебе знать совсем незачем) и замечательный учитель. Он теперь будет твоим классным руководителем. Вы тут поговорите пока, посмотрите лицей, а я вечерком заеду с твоими вещами. Ладно, солныщко, возьму …хорошо, и плеер тоже. Ты только не кисни, ладно? И веди себя примерно. Мы же с тобой уже обо всем говорили, помнишь? Ну, вот и хорошо, давай целулу, чудо ты мое рыжее…

(Лариса машет рукой и удаляется, слышно, как постукивают ее каблучки – цок-цок-цок)

Далее действие переносится в ветку «Классный час у Аркадия»

[Женя Белкина]

разговор имел место быть 3 июня 2004 года