экстремальный вид спорта ...

[Николай Александрович]

Не отвечая на вопрос директора, Полинка снова залилась слезами...

С минуту я молча смотрел на Ольшанскую, всё больше склоняясь к тому, что второй шанс ей дать стоит. Но это значит, что мне придётся скрыть от её родственников её вчерашнюю выходку и надеяться на то, что они об этом не узнают. Хм...

- Вот что, Полина. Давай с тобой договоримся. Я готов взять грех на душу и письмо твоим тётям не писать. Но взамен ты должна пообещать мне, что своим поведением никогда больше не поставишь меня в такое неудобное положение. Это понятно?

[Полина Ольшанская]

- Вот что, Полина. Давай с тобой договоримся. Я готов взять грех на душу и письмо твоим тётям не писать. Но взамен ты должна пообещать мне, что своим поведением никогда больше не поставишь меня в такое неудобное положение. Это понятно?

Сейчас Полинка была готова пообещать Николаю Александровичу все, что угодно, хоть луну с неба...
И не потому, что ей было и больно, да и стыдно неимоверно. Нет, поэтому тоже, конечно. Но...
Как ни крутись, а натворила она дел, да таких, за которые не только то, что получила, еще и...
Было почти невыносимо вспоминать теперь о том, что еще тогда, когда эта история только начиналась, тихий внутренний голос вполне явственно давал понять, чем все это кончится...Только вот слушать она его не стала, как последняя дура выбросив из головы все, кроме запретного удовольствия...
Сквозь слезы посмотрев на директора, девочка неожиданно четко, не запинаясь и не всхлипывая, произнесла:
- Николай Александрович, я обещаю. Никогда.

[Николай Александрович]

- Николай Александрович, я обещаю. Никогда.

- Хорошо. Тогда к этому вопросу мы больше не возвращаемся, - я взял со стола новую розгу, слегка взмахнул ей, как бы напоминая, что мы ещё не закончили, и не торопясь подошёл к Полине. Девочку было жалко - хоть ей и досталось не так сильно, как Шпелеру, но всё равно это была серьёзная порка. Уже после двадцати ударов вся попа Полины была в вспухших тёмно-красных, а местами даже лиловых полосах. И сейчас, к сожалению, им предстояло только умножиться.

- Продолжим.

[Полина Ольшанская]

- Хорошо. Тогда к этому вопросу мы больше не возвращаемся, - я взял со стола новую розгу, слегка взмахнул ей, как бы напоминая, что мы ещё не закончили, и не торопясь подошёл к Полине. Девочку было жалко - хоть ей и досталось не так сильно, как Шпелеру, но всё равно это была серьёзная порка. Уже после двадцати ударов вся попа Полины была в вспухших тёмно-красных, а местами даже лиловых полосах. И сейчас, к сожалению, им предстояло только умножиться.

- Продолжим.

Собственно, ничего другого она и не ожидала... Полинка подбадривала себя только тем, что осталось гораздо меньше, чем было...Меньше...Ох, как много еще...
Конечно, она и не подумала даже о чем-то просить - после предыдущего разговора...
Поэтому только постаралась расслабиться, снова уткнувшись лицом в согнутые руки.

[Николай Александрович]

Конечно, она и не подумала даже о чем-то просить - после предыдущего разговора...
Поэтому только постаралась расслабиться, снова уткнувшись лицом в согнутые руки.

Через мгновение комнату вновь наполнил свист влажного прута. Теперь я сёк заметно сильнее, нарочно не делая пауз между ударами, чтобы закрепить преподанный Полине урок раз и навсегда. Своим поведением она это заслужила - так пусть терпит.

*Вжик* *Вжик* *Вжик* *Вжик* Все четыре удара пришлись практически по одному и тому же месту, в результате чего образовалась одна сплошная багровая полоса с синеватым оттенком. *Вжик* Розга вывела новый штрих на провинившейся попе.

[Полина Ольшанская]

Через мгновение комнату вновь наполнил свист влажного прута. Теперь я сёк заметно сильнее, нарочно не делая пауз между ударами, чтобы закрепить преподанный Полине урок раз и навсегда. Своим поведением она это заслужила - так пусть терпит.

*Вжик* *Вжик* *Вжик* *Вжик* Все четыре удара пришлись практически по одному и тому же месту, в результате чего образовалась одна сплошная багровая полоса с синеватым оттенком. *Вжик* Розга вывела новый штрих на провинившейся попе.

Полинке показалось, что так больно не бывало еще никогда...Она даже почти была уверена, что не смогла бы вытерпеть молча, даже если бы очень постаралась.
Впрочем, эта мысль мелькнула и пропала - не до нее стало как-то.
Орать во весь голос девочка все же не стала, однако и лежать спокойно не смогла, и от болезненных, пусть и не очень громких вскриков уже не удержалась, на текущие непрерывным ручьем слезы и внимания не обращая...

[Николай Александрович]

Полинке показалось, что так больно не бывало еще никогда... Орать во весь голос девочка все же не стала, однако и лежать спокойно не смогла, и от болезненных, пусть и не очень громких вскриков уже не удержалась, на текущие непрерывным ручьем слезы и внимания не обращая...

Как бы виновата ни была Ольшанская, оставаться равнодушным к её слезам я не мог. Уже давно внутри меня боролись жалость и строгость, которые склоняли меня то на одну, то на другую сторону. Но всё же, я считал, что наказание следует довести до конца и потому, с трудом отставив все чувства в сторону, продолжил.

- Полина, я надеюсь, что здесь... *Вжжжик* ...мы с тобой больше не встретимся. Так как комната эта... *Вжжжик* ... предназначена исключительно для двоечников, лентяев и хулиганов! *Вжжжик* *Вжжжик* А такую «роскошь», как быть одной из них - ты позволить себе уже не можешь!

Я в последний раз отвёл руку назад и со всей силы опустил прут на сжавшиеся половинки. *ВЖЖЖИК* По черте, соединяющей попу с ногами, пролёг внушительного цвета длинный след, очень быстро принявший рельефную форму. Hа этом порка была закончена.

- Всё, ты можешь вставать.

[Полина Ольшанская]

- Полина, я надеюсь, что здесь... *Вжжжик* ...мы с тобой больше не встретимся. Так как комната эта... *Вжжжик* ... предназначена исключительно для двоечников, лентяев и хулиганов! *Вжжжик* *Вжжжик* А такую «роскошь», как быть одной из них - ты позволить себе уже не можешь!

Я в последний раз отвёл руку назад и со всей силы опустил прут на сжавшиеся половинки. *ВЖЖЖИК* По черте, соединяющей попу с ногами, пролёг внушительного цвета длинный след, очень быстро принявший рельефную форму. Hа этом порка была закончена.

- Всё, ты можешь вставать.

Последних нравоучений директора Полинка уже почти не слышала: больно было так, что во рту появился противный кисловатый привкус, и нарастающий звон в ушах все равно перекрывал любые звуки...
Даже собственные уже не сдерживаемые вскрики.
Даже пауз между ударами больше не ощущалось - просто горячее нечто наваливалось все тяжелее, грозя и вовсе раздавить через несколько секунд...Все сильнее, сильнее, сильнее!!!
А потом все кончилось...Кончилось? Уже все? Уже можно дышать и не будет так больно? Можно...
Полинка с трудом повернула голову и машинально кивнула: - Сейчас...

[Николай Александрович]

Полинка с трудом повернула голову и машинально кивнула: - Сейчас...

Собрав потихоньку валяющиеся на полу прутья, я выбросил их в мусорное ведро и подошёл к всхлипывающей девочке. Несмотря на то, что ей исполнилось уже 14 лет, для меня, прожившему полвека, она всё равно была ещё ребёнком. Хоть и претендующим на определённую самостоятельность и независимость, но всё же не отказывающим себе в таких желаниях, как: «хочу и точка». Вот и Илья из-за этого «хочу» натворил вчера дел... Я только тяжело вздохнул, вспоминая, как сильно всыпал Шпелеру за его звонок в МЧС. И если бы не моё плохое самочувствие, Ольшанской попало бы так же.

- Полина... Полина, успокаивайся.

[Полина Ольшанская]

- Полина... Полина, успокаивайся.

Ну все закончилось...Закончилось...И в самом деле пора вставать и приводить себя в порядок - не только одеваться, но и просто взять себя в руки, прекратить "ниагарский водопад"...
Благие намерения.
Вместо того, чтобы успокоиться, девочка зарыдала еще горьше - уже не от боли, а от чего-то такого, что и сама бы объяснить не смогла при всем желании...

[Николай Александрович]

Вместо того, чтобы успокоиться, девочка зарыдала еще горьше...

Ну-у, совсем расплакалась... Я ещё раз вздохнул и, слегка приподняв Полину, сам сел на скамью, положив её голову к себе на колени. Это был один из тех редких случаев, когда я осознанно пошёл против своего же правила - не жалеть детей после порки.

- Вот видишь, до чего доводит непослушание, - проговорил я, мягко поглаживая девочку по волосам. - Нам с Галиной Николаевной все нервы истрепали, сами обрыдались. И всё это только ради одного желания попасть на чемпионат. А что будет, если все начнут исполнять свои желания, какими бы сумасбродными они ни были? М-мм? Что тогда будет?

[Полина Ольшанская]

Ну-у, совсем расплакалась... Я ещё раз вздохнул и, слегка приподняв Полину, сам сел на скамью, положив её голову к себе на колени. Это был один из тех редких случаев, когда я осознанно пошёл против своего же правила - не жалеть детей после порки.

- Вот видишь, до чего доводит непослушание, - проговорил я, мягко поглаживая девочку по волосам. - Нам с Галиной Николаевной все нервы истрепали, сами обрыдались. И всё это только ради одного желания попасть на чемпионат. А что будет, если все начнут исполнять свои желания, какими бы сумасбродными они ни были? М-мм? Что тогда будет?

Полинка ничего внятного в этот момент ответить не могла, она как будто даже не слушала, что говорит директор, хотя и отпечатывалось каждое слово в ее сознании...
Ее так редко кто-то жалел...Конечно она и поводов для этого почти не давала, и все же...
От Николая Александровича неуловимо пахло какой-то дорогой туалетной водой , его руки успокаивающе гладили спутанные волосы и Полинка чувствовала как постепенно успокаивается.
Говорить нечего она еще не могла - так наревелась, поэтому ничего и не отвечала.
Однако по мере того, как душившие девочку рыдания отступали, она осознала и свое положение - все еше на лавке и с голой попой.
Не то чтобы последнее ее смущало, но сейчас другое дело.
Полинка , все еще всхлипывая, чуть привстала с колен директора и стала натягивать трусики.
- Ой!! - как же больно-то...

[Николай Александрович]

Говорить нечего она еще не могла - так наревелась, поэтому ничего и не отвечала.

А я и не ждал, что она станет отвечать. Просто говорил, что говорилось, лишь бы молча не смотреть на эти слёзы.

Полинка , все еще всхлипывая, чуть привстала с колен директора и стала натягивать трусики.
- Ой!! - как же больно-то...

Я помог девочке подняться на ноги и ласково заглянул ей в глаза. Да, я её простил, как простил вчера Шпелера. И хоть мне всё ещё предстояло разгребать последствия их дурацкой выходки, больше я ни на кого из них не сердился.

- Полина, девочка моя, сходи умойся. Я тебя подожду.

[Полина Ольшанская]

Я помог девочке подняться на ноги и ласково заглянул ей в глаза. Да, я её простил, как простил вчера Шпелера. И хоть мне всё ещё предстояло разгребать последствия их дурацкой выходки, больше я ни на кого из них не сердился.

- Полина, девочка моя, сходи умойся. Я тебя подожду.

Полинка всем сердцем почувствовала, что вот теперь все, наконец, осталось позади...Наконец...Она чуть снова не заревела, теперь от облегчения.
Но все же удержалась, только судорожно,прерывисто, как маленький ребенок после истошного рева, вздохнула.
- Аха... - И невольно держась одной рукой за пострадавшее место - пусть через юбку , отправилась в ванну.
Холодная вода всегда помогает придти в себя. В душ она не полезла конечно, но лицо и волосы намочила.
Посмотрела на себя в зеркало - ужас!!!! Рева-корова в лучшем своем проявлении... Вот это расслабилась...Когда это она так ревела? И не помнится... Девочка стала пригоршнями плескать ледяную воду в лицо, стараясь ликвидировать наиболее заметные следы слез. Не слишком, но помогало.
Осторожно приспустив трусики, полюбовалось результатами воспитательной процедуры...Ой... Еще бы не болело!
Ладно, надо выходить.
- Николай Александрович... - Полинка высунулась из ванной и вопросительно посмотрела на директора.

[Николай Александрович]

Пока Ольшанская была в ванной, я сел за стол и снова перечитал запись, сделанную Савчуком. М-да... Как же сильно ошибся Николай Сергеевич, надеясь таким образом добиться положительных результатов. Мне вспомнились его же собственные слова:

Мы очень... вдумчиво побеседовали... я бы сказал, плодотворно... Ольшанская произвела на меня впечатление раскаявшегося и остро переживающего свой проступок человека и я счел нужным этой беседой и ограничиться.

- ...Вы бы видели скандал, который она мне вчера устроила из-за того, что я не стал ее пороть!

Всё это было сказано в течении двух минут и, похоже, Николай Сергеевич так и не понял, что сам себе противоречил. Впрочем, Полине есть за что сказать ему спасибо - если бы он не согласился меня подменить, я бы её вчера жалеть не стал. А сегодня... хм, сегодня уже другой день, другие обстоятельства.

Перечеркнув последнюю запись, я сделал новую и отложил ручку. В это время вода в туалете стихла.

- Николай Александрович... - Полинка высунулась из ванной и вопросительно посмотрела на директора.

- М-мм? Что случилось?