После Хелловина или время собирать тыквы

[Пашка]

- Павел, я жду!

Пашка более не проронил ни слова. Он судорожно стал расстегивать пуговицы на брюках, пытаясь угадать чем там сейчас занята Зайка. А вдруг она стоит и наблюдает за ним? Это ведь... катострофа...
"Нет! Нет! Нет! Она не смотрит" - убеждал себя Пашка, стягивая брюки, путаясь в штанинах и пытаясь вытащить обутую в кроссовок ногу из брюк. Наконец ему это удалось. Он поднял с пола одежду, небрежно бросил ее на стул и обернувшись, чтобы направиться к столу, первым делом бросил взгляд на Ирку...

[Ира Зайцева]

- Частично? - строго переспросил я, покачав головой. - Выходит, ты у нас пропустил часть занятий, Зайцева вообще решила никуда не ходить, а сегодня, между прочим, у вас по химии должна была быть контрольная работа!

"О нет!!!" - Ирка совсем забыла...

Начавшуюся по этому поводу панику прервали дальнейшие слова дира:

- В общем так. Эти прогулы вы будете отрабатывать в субботу, а сейчас быстро начали раздеваться! Первым к столу подходит Любимцев и ложится на него животом. Зайцева стоит в углу и не оглядывается.

Отвернувшись к стене, девочка на мгновение замерла. Потом очень медленно расстегнула кнопку на джинсах и... снова замерла. В другом конце комнаты копошился Пашка; oна слышала, как он раздевается, а сама просто не могла пошевелить и пальцем. Чуть повернув голову, она уперлась взглядом в директора, который стоял совсем рядом и что-то искал в шкафу. Пашку ей за ним видно не было.

Стараясь хоть немного держать себя в руках, Ирка расстегнула молнию и стащила джинсы вниз. А потом опять обернулась и увидела, что искал Николай Александрович - ремень.

"Неужели всё обойдётся только ремнём?" - подумала она. - "Тогда зачем он розги смотрел? Или Пашку он розгами, а меня ремнём?" - но надежда на то, что её он пожалеет была резко убита новой мыслью: "Он сказал, что накажет нас очень строго... Значит... Мамочка..." - после таких размышлений снимать трусы и вовсе расхотелось. Ирка не думала ни о том, что сейчас Пашка увидит её голый зад, ни о том, что он будет слышать её вопли, она думала лишь о том, как бы пережить эту страшную порку и не умереть.

- Павел, я жду!

Напоминание директора вырвало девочку из оцепенения и она, громкая шмыгая носом, рассталась с последней прикрывающей её попу одёжкой.

[Николай Александрович]

Пашка... поднял с пола одежду, небрежно бросил ее на стул и обернувшись, чтобы направиться к столу, первым делом бросил взгляд на Ирку...

- Прошу! - указал я рукой на стол, всё ещё продолжая стоять около шкафа и загораживая таким образом Зайцеву от нескромного взгляда. - И запомни, Павел, если не хочешь, чтобы кто-то смотрел на тебя, не делай этого сам.

Я понимал, что полностью предотвратить подсматривания всё равно не смогу, однако контролировать, куда смотрят дети, по мере своих сил собирался.

- Итак. Для того, чтобы вам стало понятно, за что вы получаете столь суровое наказание, перечислим ваши проступки. И в первую очередь рассмотрим мотивацию, которая вас к этому побудила. Ира призналась мне, что целью беспорядка на кухне стала жажда мести. За что конкретно вы мстили, мне абсолютно безразлично, потому что я уверен, что что бы ни сделала Фёкла Ивановна, такого свинского отношения к себе она не заслужила. Вы же, пробравшись на кухню, куда вход вам не только ночью, но и днём категорически запрещён, учинили там просто вопиющий беспорядок. В результате чего она и тётя Глаша весь первый урок мыли и чистили всё вокруг. А вы в это время лежали в изоляторе и прикидывались больными!!!

- Поверьте, я прекрасно знаю, что наказание - это страшно. Но вас никто не заставлял делать то, что вы сделали. Вы могли либо спокойно попросить тыкву днём, уж если она вам так понадобилась, либо, что ещё лучше, спать у себя в комнате и не нарушать правило, которое гласит: «из комнаты после отбоя НИ НА ШАГ»! Впрочем, вы и сами понимаете, что жизнь - это сплошной выбор. Вы можете выбрать вести себя хорошо и не бояться порки или же вы можете выбрать разгильдяйство, но тогда извольте быть готовы за это отвечать.

- Вы выбрали второе, только отвечать за это побоялись. И потому снова сделали неправильный выбор, решившись на ложь. А я ложь не терплю! Многократную - тем более. Сегодня же вы только и делали, что лгали и изворачивались. Даже здесь, в этой самой комнате! За одно это я увеличиваю ваше наказание на 20 розог. Прогулы вам обойдутся в 10, а сам бардак на кухне в 30. Итого: 60 розог на каждого.

- Но! - сразу же поспешил добавить я, всем сердцем почувствовав внутренний ужас детей. - Это и правда очень много. Поэтому я разделю наказание на два этапа. Сначала вы по очереди получите 30 ударов ремнём, после чего так же по очереди ляжете на лавку и получите ещё 30 ударов розгой. Наказание Ирины будет осуществлять Борис Михайлович.

Закончив объяснять, я взял Любимцева за локоть и подвёл к столу.

- Так, устраивайся поудобнее, ноги на ширине плеч, руками можешь взяться за край стола. Замечу, что ты смотришь на Иру - добавлю три удара. Ясно?

[Пашка]

Итого: 60 розог на каждого.

- Сколько??? - после услышанного, Пашка уже точно не стал бы пялиться на Ирку, даже если бы ее поставили в метре от него. Так что предупреждения директора были излишни.

Мальчишка с трудом различал предметы перед глазами, а слова до него доносились будто сквозь толщу воды. В голове будто кувалдой чеканился номер, произнесённый только что директором.
На ватных ногах Пашка подошёл к столу и перевалившись через него, ухватился дрожащими руками за противоположный край.
Нет, такого количества ему не выдержать, но... может пожалеют, и снимут хоть немного, если себя хорошо вести - мелькнула слабая надежда.

[Борис Михайлович Зайцев]

Борис Михайлович сам был несколько ошарашен столь строгим решением директора, но возражать не посмел. Подумал только:
"Эх Иришка, призналась бы ты мне вчера, насколько бы лучше для тебя всё закончилось".

Поскольку Любимцев был первым, молодой учитель расположился на диване. Зрелище было не из лучших, но деваться было некуда.

[Фотограф Алексей]

Поможем читателям представить ситуацию!

[Ира Зайцева]

- Вы выбрали второе, только отвечать за это побоялись. И потому снова сделали неправильный выбор, решившись на ложь. А я ложь не терплю! Многократную - тем более. Сегодня же вы только и делали, что лгали и изворачивались. Даже здесь, в этой самой комнате! За одно это я увеличиваю ваше наказание на 20 розог.

Ирка вытаращила глаза, не в силах поверить в эту цифру. Двадцать??? - "Двадцать?! Блин, ну почему я сразу же всё не рассказала?!! Дура! Вообще не надо было ходить за этой идиотской тыквой!"

Прогулы вам обойдутся в 10, а сам бардак на кухне в 30. Итого: 60 розог на каждого.

- Но! Это и правда очень много. Поэтому я разделю наказание на два этапа. Сначала вы по очереди получите 30 ударов ремнём, после чего так же по очереди ляжете на лавку и получите ещё 30 ударов розгой. Наказание Ирины будет осуществлять Борис Михайлович.

"Господи, спасибо тебе!!!" - от того, что пороть её будет не дир, сразу же стало легче дышать. Девочка знала, что Борька никогда не станет лупить её так сильно, хотя... вчера он грозился. - "Нет! Ну... может только в начале, а в начале будет ремень..." - мысли постепенно упёрлись в тупик страха и затихли. Осталось только напряженное ожидание начала...

[Николай Александрович]

На ватных ногах Пашка подошёл к столу и перевалившись через него, ухватился дрожащими руками за противоположный край.

- Приступим!

Левой рукой я покрепче прижал мальчика к столу, а правую, с ремнём, занёс высоко над его попой. *Хлесть* - ремень со всего маху впечатался в белые ягодицы и, не задерживаясь, снова поднялся вверх. *Хлесть* - короткий свист и ещё одна полоска засветилась рядом. *Хлесть* *Хлесть* *Хлесть* - после пяти отменных ударов, практически наложившихся один на другой, на коже осталось гореть небольшое, но уже довольно красное пятно.

Сегодня я специально начал порку, не делая переходов от слабых ударов к сильным. Они все были сильными - так было гораздо труднее переносить наказание, но ничего другого Любимцев и не заслуживал.

[Пашка]

Пашка мужественно молчал, вздрагивая после каждого удара и пытаясь освободиться от прижимавшей его к столу руки директора. Сколько он так еще продержится, наверное не долго. Ремень жалил сильно и беспощадно, вырывая тихий стон из груди мальчишки. Пашка все крепче сжимал пальцы держась за противоположный край стола, и еще крепче стиснул зубы, стараясь не проронить ни звука.

[Николай Александрович]

Пашка мужественно молчал, вздрагивая после каждого удара и пытаясь освободиться от прижимавшей его к столу руки директора.

- Павел, храни позицию! - твёрдо произнёс я, одновременно опуская ремень на его вихляющую задницу. *Хлесть* - А заодно думай, к чему приводит ложь! - *Хлесть* *Хлесть* *Хлесть* - Вот если бы ты не врал... - *Хлесть* - ...ограничились бы мы сегодня только тридцатью розгами! - *Хлесть* *Хлесть* - А теперь придётся получить в два раза больше!!!

После слова «больше» я с особым усилием приложил орудие воспитания к покрасневшим половинкам. *Хлесть* И ещё раз! И ещё!

*Хлесть**Хлесть*

Припухшие полоски появлялись тут и там, создавая хорошо видимый рельеф, а сама попа наконец приняла стойкий тёмно-розовый оттенок.

[Пашка]

- Павел, храни позицию!

Как же... Попробуй хранить позицию, когда тебя так больно стегают. От напряжения и боли на глаза мальчишки стали наворачиваться слезы.
"И зачем только я поперся в эту столовую?" - мысленно ругал он себя - "Почему позволил Ирке учинить этот бардак?"...

- ...Вот если бы ты не врал... - *Хлесть* - ...ограничились бы мы сегодня только тридцатью розгами! - *Хлесть* *Хлесть* - А теперь придётся получить в два раза больше!!!

В это время директор что-то говорил, Пашка даже не понял что, но три следующих удара дали понять что это было важно. Пашка невольно вскрикнул и завертел попой, пытаясь вырваться из цепких рук директора.

[Ира Зайцева]

A Ирка, закрыв лицо руками, про себя вела счёт ударам, с ужасом понимая, что вот-вот настанет её черед. Как же она этого боялась!!! Каждый раз, как до её слуха долетали громкие щелчки ремня, внутри просто всё переворачивалось и ныло где-то внизу живота. А тут ещё и бедный Пашка начал подвывать... Хотя, он-то ещё молодец - сама Ирка была уверена, что не выдержит и разверещится как поросёнок с первых же ударов...

"Всё из-за моей тупости!", - думала она, слушая, что творится за её спиной. Ей было жалко Пашку, потому что она хорошо знала, что такое ремень в руках директора - это очень, очень больно, особенно, когда он почти не делает пауз. - "Пашка, прости меня..." :irka_5:

[Николай Александрович]

От напряжения и боли на глаза мальчишки стали наворачиваться слезы... Пашка невольно вскрикнул и завертел попой, пытаясь вырваться из цепких рук директора.

Видя, что стоять смирно у Любимцева никак не получается, я выпрямился и свободной рукой звонко шлёпнул его по левой ягодице.

- Мне что, попросить Бориса Михайловича тебя держать? Ну-ка, встань как положено! - и я снова отвесил ему хороший шлепок, почувствовав при этом, как загорелась моя собственная ладонь.

[Пашка]

- Мне что, попросить Бориса Михайловича тебя держать? Ну-ка, встань как положено! - и я снова отвесил ему хороший шлепок, почувствовав при этом, как загорелась моя собственная ладонь.

- Ай! :shocked: - не выдержав, заверещал Пашка - Николай Алекс-ай! :irka_5: - и извернувшись потянулся рукой к попе и стал отчаянно тереть ее. Она так пекла и горела, что казалось будто сотни пчел изжалили ее, не оставив живого места.
Неужели, после всего еще и розги будут? Не может того быть. Они не посмеют.

[Борис Михайлович Зайцев]

Борис Михайлович сам ощущал себя "не в своей тарелке". Он вдруг открыл для себя, что присутствовать при порке гораздо более неприятно, чем пороть самому. Не зная куда себя применить, пока длился весь этот кошмар, Борис Михайлович встал со своего места, и стараясь не привлекать к себе внимание, прошел в угол к своей подопечной.
- В чем дело, Ира? - негромко спросил он, видя что девочка закрыла лицо ладонями. Вопрос был нелепым, но нужно было как-то объяснить или даже оправдать свое появление рядом со своей ученицей.