Нахимичили

[Ваня]

Шпелер расстегнул и спустил до колен джинсы, потом рывком - трусы, повернулся задом поочередно к каждому из присутствующих, начиная с Галины Николаевны и каждому, картинно наклоняясь вперед, продемонстрировал свою попку во всех подробностях, подставляя ее чуть ли под самый нос. После этого, не торопясь (ах, как непросто давалась эта неторопливость!), улегся на скамью, подпер руками голову и отвернулся. И даже попробовал насвистывать что-то вроде "Интернационала". Правда, во рту пересохло, он быстро сбился и замолк.

"Начали с бегуна", - пробурчал Ваня, чувствуя замораживающий эффект, только не на попе, а в животе. Ему было не по себе: все же первые розги он получил именно от Галины Николаевны.
Все же, когда Шпелер разделся и поклонился окружающим своей попкой , Ваня демонстративно отвернулся, показывая, что явился сюда не в качестве зрителя. И даже отчетливо шепнул Сашке.
- Лучше, ты бы тоже не любовался.

[Алехандро]

Ваня писал:
"Начали с бегуна", - пробурчал Ваня, чувствуя замораживающий эффект, только не на попе, а в животе. Ему было не по себе: все же первые розги он получил именно от Галины Николаевны.
Все же, когда Шпелер разделся и поклонился окружающим своей попкой, Ваня демонстративно отвернулся, показывая, что явился сюда не в качестве зрителя. И даже отчетливо шепнул Сашке.
- Лучше, ты бы тоже не любовался.

- Что я, мальчишеских задниц, что ли, не видело! - фыркнул Алехандро, но тоже отвернул голову, продолжая, впрочем, краем глаза следить за развитием событий.

[Галина Николаевна]

«Цирк продолжается» - подумала я. Ну, что же, цирк так цирк. Встав со своего места, я вытащила из шкафа широкий толстый ремень и пристегнула Илью к скамейке за поясницу.

- Саша, подойди вот туда, - я посмотрела на ведро с розгами, - и возьми какой-нибудь прут. Встань с ним здесь. - я указала на место, находящееся в опасной близости от торчащей поплавком попы зачинщика драки. - Ну, Илья, и как же ты называл своего одноклассника? Можешь повторить? А ты, Саша не стесняйся, сейчас можешь поступать так, как считаешь нужным!

[Ваня]

- Саша, подойди вот туда, - я посмотрела на ведро с розгами, - и возьми какой-нибудь прут. Встань с ним здесь. - я указала на место, находящееся в опасной близости от торчащей поплавком попы зачинщика драки. - Ну, Илья, и как же ты называл своего одноклассника? Можешь повторить? А ты, Саша не стесняйся, сейчас можешь поступать так, как считаешь нужным!

Была у Вани такая дурная привычка: сказануть или сделать, а уж потом думать - правильно поступил или нет. Вот и сейчас, услышав слова завуча, он тихо, но направленно и отчетливо сказал Алехандро:
- Если ты его хоть раз ударишь - ты сам и будешь таким, как Шпелер про тебя сказал. А потом - получишь от меня по шее. Столько раз, сколько его хлестнул.

[Илья Шпелер]

- Саша, подойди вот туда, - я посмотрела на ведро с розгами, - и возьми какой-нибудь прут. Встань с ним здесь. - я указала на место, находящееся в опасной близости от торчащей поплавком попы зачинщика драки. - Ну, Илья, и как же ты называл своего одноклассника? Можешь повторить? А ты, Саша не стесняйся, сейчас можешь поступать так, как считаешь нужным!

Илья молчал. Пауза затянулась.

[Галина Николаевна]

- Горелин, попрошу без комментариев! - я строго взглянула на Ивана, подошла к нему и протянула графин с водой. - Лучше подержите это.

- Ну, Илья, что же ты молчишь?

[Илья Шпелер]

- Горелин, попрошу без комментариев! - я строго взглянула на Ивана, подошла к нему и протянула графин с водой. - Лучше подержите это.

- Ну, Илья, что же ты молчишь?

Шпелер, частично лишенный подвижности, покосился сначала на Алехандро с прутом, потом на Ваню с графином, потом на Галину Николаевну и ответил:

- А я ему все уже сказал. Там, в классе.

[Ваня]

- Горелин, попрошу без комментариев! - я строго взглянула на Ивана, подошла к нему и протянула графин с водой. - Лучше подержите это.

Ване стало не то, чтобы стыдно, но неудобно за свое резкое обещание, насчет Сашкиной шеи. Со смущением он обычно боролся действием. Вот и на этот раз, не нашел ничего лучшего, как слегка отхлебнуть из графина.
А потом сказал завучу:
- Галина Николаевна, мне начинать следственный эксперимент?

[Алехандро]

Ваня писал:
Была у Вани такая дурная привычка: сказануть или сделать, а уж потом думать - правильно поступил или нет. Вот и сейчас, услышав слова завуча, он тихо, но направленно и отчетливо сказал Алехандро:
- Если ты его хоть раз ударишь - ты сам и будешь таким, как Шпелер про тебя сказал. А потом - получишь от меня по шее. Столько раз, сколько его хлестнул.

"Вот и делай людям добро!" - подумал Алехандро. "А потом они же тебя и угрожают!" Угрозы Вани "дать по шее" он всерьез не воспринял, поскольку перевес в весовой категории был явно на его стороне, но и бить Шпелера не собирался: "Ага, сперва я его, а потом ему точно так же разрешат меня!"

[Галина Николаевна]

- Странно, Илья, а я думала, что у тебя есть еще много добрых слов, которые ты бы мог высказать Саше. - Тут тон мой изменился. - Ну, все, цирк уехал!

Я взяла графин у Ивана обратно.

- Саша, верните прут на место.

Отстегнув от скамьи недоуменного Илью, я вынула из пакета мешочек, в который повариха щедро отсыпала мне гороха, и подойдя к стене, у которой часто после порки сверкали задами наказанные, расстелила газету и высыпала содержимое на нее. Разровняв его по площади, вполне достаточной для всех троих нарушителей дисциплины, я обернулась к ним.

- Илья, поднимайся! Брюки и трусы - до щиколоток! Все остальные - тоже! И вот, сюда, на горох! Голыми коленками! На час!

[Ваня]

Отстегнув от скамьи недоуменного Илью, я вынула из пакета мешочек, в который повариха щедро отсыпала мне гороха, и подойдя к стене, у которой часто после порки сверкали задами наказанные, расстелила газету и высыпала содержимое на нее. Разровняв его по площади, вполне достаточной для всех троих нарушителей дисциплины, я обернулась к ним.
- Илья, поднимайся! Брюки и трусы - до щиколоток! Все остальные - тоже! И вот, сюда, на горох! Голыми коленками! На час!

- Жизнь налаживается! - шепнул Ваня Шпелеру.
Вслух же он глубоко и печально вздохнул. Сделал два шага в сторону, так чтобы, Алехандро отчасти стал для него ширмой и быстро, с той же скоростью, с которой прежде снимал штаны, закатал брючины выше колен и, на всякий случай, закусив губу, быстро встал на горох голыми коленками.
Зря он так поторопился: с такой скоростью было бы больно соприкоснуться коленями даже с обычным полом. Из глаз Вани брызнули слезы и он понял, что кусал губу не зря.

[Алехандро]

Галина Николаевна писала:
Я взяла графин у Ивана обратно.
- Саша, верните прут на место.

Алехандро с облегчением вернул прут завучу.

Галина Николаевна писала:
Отстегнув от скамьи недоуменного Илью, я вынула из пакета мешочек, в который повариха щедро отсыпала мне гороха, и подойдя к стене, у которой часто после порки сверкали задами наказанные, расстелила газету и высыпала содержимое на нее. Разровняв его по площади, вполне достаточной для всех троих нарушителей дисциплины, я обернулась к ним.
- Илья, поднимайся! Брюки и трусы - до щиколоток! Все остальные - тоже! И вот, сюда, на горох! Голыми коленками! На час!

Охнув про себя и покраснев, Алехандро все же исполнил приказание, постаравшись повернуться так, чтобы остальным было видно только его массивную задницу. Опустившись коленями на горох, он скривился от боли, но стоически стал ее терпеть, полагая, что все же легко отделался.

[Илья Шпелер]

- Странно, Илья, а я думала, что у тебя есть еще много добрых слов, которые ты бы мог высказать Саше. -

- Ага, но они не для женских ушей!

Тут тон мой изменился. - Ну, все, цирк уехал!

- Саша, верните прут на место.

Илья с осторожным облегчением решил, что на этот раз, кажется, пронесет...

Отстегнув от скамьи недоуменного Илью, я вынула из пакета мешочек, в который повариха щедро отсыпала мне гороха, и подойдя к стене, у которой часто после порки сверкали задами наказанные, расстелила газету и высыпала содержимое на нее. Разровняв его по площади, вполне достаточной для всех троих нарушителей дисциплины, я обернулась к ним.
- Илья, поднимайся! Брюки и трусы - до щиколоток! Все остальные - тоже! И вот, сюда, на горох! Голыми коленками! На час!

По сравнению с поркой прутом - действительно пронесло! Словно камень с души сняли. Коленями на горох - это ерунда! Так казалось Илье, по крайней мере, в эту минуту. Он ощутил пьянещее чувство торжества и облегчения, ему показалось, что столь неожиданная перемена участи - его заслуга, и это он перемог строгого завуча, благодаря чему справедливость восторжествовала!

- Жизнь налаживается! - шепнул Ваня Шпелеру.

Илья кивнул. И впрямь! Тут между ними вклинилась огромная туша новичка. Илья встал на коленки и, слегка морщась от боли, но с интересом наблюдал, раздробяться ли горошины в кашу, когда толстяк на них бухнется своим весом? Не раздробились. Ну - ему же хуже. Впорчем, злорадство длилось не долго: он заметил хитрость Вани и пожалел, что не догадался сделать так же.

Однако и досада на это обстоятельство скоро уступила место любопытству - а как там все устроено у этого "оно"?

- В очень большую бочку вставили очень маленький краник, - очень тихо констатировал он.

[Галина Николаевна]

Я села на стул, засекла время и стала внимательно наблюдать. Кажется, Ваня решил, что мои словами можно пренебречь. А Илья так чуть ли не светился от счастья. Ну, ну, голубчики, посмотрим, сколько вы выдержите! В комнате царила тишина, и слова Шпелера не остались незамеченными.

- Шептаться не советую! Добавлю время! Шпелер, еще одна фраза - будете стоять на 10 минут дольше!

[Илья Шпелер]

- Шептаться не советую! Добавлю время! Шпелер, еще одна фраза - будете стоять на 10 минут дольше!

Илья молча показал язык стене перед собой. Стоять было неудобно, колени начинали болеть, да и вообще провести молча и неподвижно хоть четверть часа для Ильи было пыткой.

"Интересно, сколько уже прошло времени?", - тоскливо подумал Илья. Он представил себе как хорошо сейчас на улице, вспомнил о интерсной книжице, взятой в библиотеке, о том, что надо бы обновить новое хоккейное снаряжение... Да просто побегать в коридоре в салки сейчас было бы куда лучше, чем стоять здесь с голой попой и чувствовать, как затекают ноющие колени!!! А все из-за этого толстого мерина, непонятной сексуальной принадлежности! Шпелер стал зло поглядывать на Алехандро. Потом - на стоящего за ним Ваню. Потом - на сидящую за спиной Галину Николаевну. Потом - на потолок. Потом - стал изучать стену перед собой. Потом - содержимое приоткрытого шкафа, видное сквозь щель в дверцах. Потом - почки на розгах, замоченных в ведре, стоящем неподалеку. Потом стал расчесывать пальцами затвердевшие мускулы на бедрах и это тоже на некоторое время привлекло его внимание...

- Ну хоть полчаса-то уже прошло? - страдальчески вырвалось у него вслух, - Ой то есть я не хотел... Я случайно это сказал!