Нахимичили

[Алехандро]

Галина Николаевна писала:
Я еще раз оглядела обширную «площадь воздействия» возмутителя спокойствия. Чем же мне его наказать? Ладонью? Я с негодованием отмела эту мысль. Ремнем? Нет уж, руку отмашешь пока до него дойдет! Взгляд упал на мой пакет, с которым я сегодня добежала до магазина кухонной утвари. Почему бы и нет? Может быть именно то, что мне сегодня нужно? Кажется, именно то! Я порылась в сумке и вынула из нее деревянную лопаточку и внимательно осмотрела ее. Легкая, не очень длинная, чуть изогнутая на конце. Я шлепнула ей по своей ладони. Ого!!! Ого!!! Да, именно то, что мне сегодня и нужно! Как раз для таких вот «непробиваемых» драчунов! Подойдя к Саше ближе, я пододвинула стул, так чтобы мне было удобно, и нанесла пару пробных шлепов, прямо по центру сначала одной, а затем другой голой ягодицы. На всю комнату раздался звонкий и громкий звук.
- Шмяккк! Шмяккк!
Два аккуратных и ровных, словно прямоугольные заплатки, следа отпечатались на коже безобразника, а может безобразницы. И тут же вспыхнули алым цветом.

- Ой! Уйяаа! - так отреагировал Алехандро на это воздействие. Нет, он конечно ожидал, что будет больно, но не так же! Со знакомым ему отцовским ремнем, во всяком случае, это было не сравнить!

[Галина Николаевна]

Да, орудие наказания оказалось действенным! Я продолжала нашлепывать этот «колобок» то по одной, то по другой половине, приговаривая:

- Что ой? Нечего вопить! Заслужил - получи. Руками не прикрывать! Я кому сказала! Будешь вскакивать - привяжу и продолжу! Это тебе не драки на уроках устраивать! Безобразники! - тут я заметила, как Илья все-таки развернулся! Ну все, терпение мое закончилось!!!

- Илья Шпелер, интересно??? Раз так, поднимайся и сюда! Получите оба! Вместе начали драку, вместе и будете отвечать! А Иван будет стоять до тех пор, пока я с вами не закончу!

[Илья Шпелер]

- Илья Шпелер, интересно??? Раз так, поднимайся и сюда! Получите оба! Вместе начали драку, вместе и будете отвечать! А Иван будет стоять до тех пор, пока я с вами не закончу!

- Я ниче не делал! - вскричал Илья мгновенно краснея до корней волос и отворачиваясь в исходное положение, - Ниче мне не интересно... И ваще - он первый начал...

[Галина Николаевна]

- Если ты думаешь, что слова Тамары Андреевны для меня ничего не значат - то ты глубоко заблуждаешься! Я тебя даже спрашивать не буду! Илья Шпелер, я сейчас встану и подойду! И тебе это не понравится!

[Илья Шпелер]

- Если ты думаешь, что слова Тамары Андреевны для меня ничего не значат - то ты глубоко заблуждаешься! Я тебя даже спрашивать не буду! Илья Шпелер, я сейчас встану и подойду! И тебе это не понравится!

Илья вдруг оказался перед очень сложной дилеммой: все его существо говорило, вопило за то, что лучше подчиниться Галине Николаевне и получить в итоге меньше, но, одновременно, словно какая-то сила прижимала его к посыпанному горохом полу у стены. Этой силой был страх. Он не мог вот так вот просто встать с колен и лечь под розги или что там Галина для него придумала. Тем более, что он действительно считал, что не сделал ничего предосудительного. Он не собирался драться с новеньким - тот первым накинулся, подмял под себя, чуть не придушил... Фигушки Вам! С места не сдвинусь! Че хотите - то и делайте! Вот!

Он просто молча стоял, не двигаясь и с ненавистью глядя в стену перед собой.

[Галина Николаевна]

Я выждала некоторое время, встала и подошла к бадейке с розгами. Что же, значит так...

- Полторацкий, Горелин, вы свободны. А мне со Шпелером еще предстоит долгий и неприятный разговор. Кстати, Иван, если я кого-нибудь из вас, особенно тебя, увижу за бройлерной, где по-вашему, «полагается драться», или узнаю об этом от кого-нибудь другого - пощады не ждите! Можете идти.

Дождавшись пока дети выйдут, я подошла к изменившемуся в лице рыжему зачинщику и широко размахнувшись сильно хлестнула его по голому заду.

- Сколько раз я должна тебе повторять? И почему я должна тебе повторять!

[Илья Шпелер]

Дождавшись пока дети выйдут, я подошла к изменившемуся в лице рыжему зачинщику и широко размахнувшись сильно хлестнула его по голому заду.
- Сколько раз я должна тебе повторять? И почему я должна тебе повторять!

- Ай! Не надо! - крикнул Илья и, пытаясь увернуться, дернулся вбок и вперед, опираясь руками на пол. Колени, в которые до сих пор вгрызались тупой болью горошины, он оторвал от пола и его поза стала похожа на позу бегуна на старте. Следующий удар этот старт дал - Шпелер рванулся вперед, пытаясь унести свой зад из под прута.

[Галина Николаевна]

Мне пришлось подхватить хулигана за шкирку, во-первых, чтобы не дать ему стукнутся головой об стену, а во-вторых, чтобы не вырвался. Продолжая охаживать паршивца розгами, я развернула его и поволокла на тахту. Уложив мальчишку лицом в подушку, я ухватила его за одну руку и прижала коленом корпус.

- Я тебе! Покажу! Не надо! Вот тебе! Негодяй! Еще! Узнаю! Что хоть раз! Оскорбишь! Человека! Или! Из-за тебя! Сорвется урок! Живого места! На заднице! Не оставлю! Не оставлю! На тебя! Управу! Я найду!

Дальше я не могла ничего говорить, удерживая рвущееся на волю тело мальчишки, но продолжая сосредоточено и методично хлестать его по ало-розовой, полосатой и уже вспухшей попе, до тех пор, пока от пука розог у меня в руке не осталось несколько обмочаленых и обломанных огрызков.

[Илья Шпелер]

По дороге от гороха к дивану Илья исполнил причудливый, но зажигательный танец под собственное "музыкальное" сопровождение. Впрочем - помог он мало. "Зажглось" на попе за это время преизрядно. Крепко удерживаемый за шиворот, он бешено крутился, подпрыгивал, лавировал попой как мог, и не сумел сдержать несколько позорных выкриков :

- Уй! Уй! Нее-ет! Ай! Не нада! О-о-о! Хватит! Уй-ё-ёй! А-а-а!

Но, оказавшись вжатым лицом в мягкую подушку тахты, он перестал орать и все силы употребил на то, чтобы вырваться. Это ему тоже не удалось. Розги впивались в его несчастную попу раз за разом и Илья ничего не мог с этим поделать, как ни пытался. От боли и бессилия из глаз потоком хлынули слезы, однако бороться он не прекращал до самого конца. Огненный ветер порыв за порывом налетал на ягодицы, заставляя их резко сжиматься, взрываясь болью, и бросая все тело на очередную тщетную попытку вырваться, выскочить, выпрыгнуть из сильных рук учительницы, из комнаты, из кожи... Закусив губы, срипя зубами, суча ногами, судорожно хватая руками воздух... Думая только об одном - кто-то за это ответит!

[Галина Николаевна]

Закончив пороть Илью, я вернула его в вертикальное положение.

- Можешь заправится и марш отсюда! Запомни, теперь буду лично тебя контролировать! Ежедневно буду справляться у Аллы Александровны о твоем поведении! И об успеваемости тоже! - я похлопала остатком пучка по покрывалу. - И если узнаю! что ты! хоть раз! Полторацкого, или еще кого-нибудь начнешь оскорблять или издеваться - сегодняшний день тебе большим праздником покажется! А теперь - вон! С глаз моих долой!!!

[Ваня]

.

- Полторацкий, Горелин, вы свободны. А мне со Шпелером еще предстоит долгий и неприятный разговор. Кстати, Иван, если я кого-нибудь из вас, особенно тебя, увижу за бройлерной, где по-вашему, «полагается драться», или узнаю об этом от кого-нибудь другого - пощады не ждите! Можете идти.

«Жалко Илюшу », - думал Ваня, поднимаясь, морщась от боли и чувствуя, как горошины нехотя отделяются от красных коленок и со стуком падают на пол. Но на самом деле Ваня чувствовал, что рад: завуч взялась за Шпелера и помиловала его. Все же, выходя из кабинета, он негромко сказал:
- Галина Николаевна, пожалейте Илью, он не дрался. – И поскорее вышел.
За дверью послышался недовольный голос Галины Николаевны и приглушенный свист розог. Ваня непроизвольным движением почесал то место, которое чесалось больше всего, и сказал Сашке.
- Тебе повезло еще, как новенькому. Ты ведь первый раз у нее на приеме?

[Алехандро]

Галина Николаевна писала:
Да, орудие наказания оказалось действенным! Я продолжала нашлепывать этот «колобок» то по одной, то по другой половине, приговаривая:
- Что ой? Нечего вопить! Заслужил - получи. Руками не прикрывать! Я кому сказала! Будешь вскакивать - привяжу и продолжу! Это тебе не драки на уроках устраивать! Безобразники!

Куда уж там вскакивать из такой позы да еще с таким весом! Бедный Алехандро только и смог, что приподняться на руках в тщетной попытке убрать зад из-под ударов. Попытка заслониться рукой оказалась совсем плачевной: когда удар палки пришелся по пальцам, выяснилось, что это еще больнее, чем когда бьют по ягодицам. Алехандро оставалось только подвывать от боли.

[Алехандро]

Галина Николаевна писала:
- Полторацкий, Горелин, вы свободны. А мне со Шпелером еще предстоит долгий и неприятный разговор. Кстати, Иван, если я кого-нибудь из вас, особенно тебя, увижу за бройлерной, где по-вашему, «полагается драться», или узнаю об этом от кого-нибудь другого - пощады не ждите! Можете идти.

Алехандро, несмотря на боль в ягодицах, поспешил оставить место экзекуции, спешно бросился одеваться, а затем, дождавшись разрешения, вылетел за дверь. Теперь он даже испытывал некую
благодарность к Шпелеру за то, что тот так вовремя отвлек завуча и переключил на себя ее гнев.

Ваня писал:
За дверью послышался недовольный голос Галины Николаевны и приглушенный свист розог. Ваня непроизвольным движением почесал то место, которое чесалось больше всего, и сказал Сашке.
- Тебе повезло еще, как новенькому. Ты ведь первый раз у нее на приеме?

- Да я вообще сегодня первый день в вашем лицее! Это, по-твоему, называется "повезло"?! Да она мне чуть всю задницу не отбила! Словно отбивную из нее хотела сделать! Мне говорили, что здесь у вас розги применяют, но об этих палках, какой она меня дубасила, никто ни слова не сказал!

[Илья Шпелер]

Закончив пороть Илью, я вернула его в вертикальное положение.

Когда порка закончилась, жгучая боль, взрывающаяся в попе при каждом ударе, пропала, уступив место горячему щиплющему ощущению, будто к ягодицам приложили раскаленную плиту. Очень хотелось сунуть их в холодильник. Хуже всего было то, что досталось, как он считал, за зря и Шпелер ровным счетом ничего не мог с этим поделать. И чем больше болела попа, тем злее становился ее обладатель.

- Можешь заправится и марш отсюда! Запомни, теперь буду лично тебя контролировать! Ежедневно буду справляться у Аллы Александровны о твоем поведении! И об успеваемости тоже! - я похлопала остатком пучка по покрывалу. - И если узнаю! что ты! хоть раз! Полторацкого, или еще кого-нибудь начнешь оскорблять или издеваться - сегодняшний день тебе большим праздником покажется! А теперь - вон! С глаз моих долой!!!

Илья был готов целый мир порвать на тряпки от досады и злости , но он хорошо понимал, что не в силах это сделать - слишком наглядно ему это только что продемонстрировали. Повторять не нужно. Нужно мотать, пока отпускают. Но, одевшись со всей возможной скоростью и уже уходя, уже за дверью, Шпелер остановился и сунул на секунду в узкую щель между закрывающейся железной створкой и косяком, руку, сжатую в кулак, но с оттопыренным средним пальцем. После этого он, несмотря на то, что идти, а особенно бежать, было очень больно, буквально на крыльях промчался через Лицей, влетел в свою комнату, бухнулся на кровать попой вверх, уткнул голову в подушку и так замер.

[Ваня]

- Да я вообще сегодня первый день в вашем лицее! Это, по-твоему, называется "повезло"?! Да она мне чуть всю задницу не отбила! Словно отбивную из нее хотела сделать! Мне говорили, что здесь у вас розги применяют, но об этих палках, какой она меня дубасила, никто ни слова не сказал!

- Сочувствую, - искренне сказал Ваня. - Ну, с боевым крещением! - И, ободряюще похлопав Сашу по плечу, он направился к себе в комнату - употребить крем, который подарил друзьям на новый год, да и себе оставил тюбик. Минут через пятнадцать, Ваня решил выяснить, чем же кончилась вся история и пошел к Шпелеру.

Илья Шпелер
После этого он, несмотря на то, что идти, а особенно бежать, было очень больно, буквально на крыльях промчался через Лицей, влетел в свою комнату, бухнулся на кровать попой вверх, уткнул голову в подушку и так замер.

Ваня осторожно постучал в дверь.
- Это я. Илюха, как ты? Жив?