паралельно english

[Темка]

темка, пока в дело шел ремень все таки молчал - ну .. почти молчал точнее мычал хотя слезы уже выступили ,но когда розги коснулись его попы - уже горячей он стал вскрикивать после каждого удара с каждым разом все громче - " Простите я больше небуду хватит ненадо я небуду большеее!!!"

[Галина Николаевна]

темка, пока в дело шел ремень все таки молчал - ну .. почти молчал точнее мычал хотя слезы уже выступили ,но когда розги коснулись его попы - уже горячей он стал вскрикивать после каждого удара с каждым разом все громче - " Простите я больше небуду хватит ненадо я небуду большеее!!!"

- Чего не будешь? - не давая мальчишке вырваться, продолжала я, - не слышу?

Хорошие розги! Молодые и гибкие! Ах, как свистят! Левая половинка - правая половинка!

[Елена Викторовна]

Я, конечно, прекрасно понимала, что принятые решения нужно выполнять. Я и сама стараюсь доводить все начатые дела до конца. Но здесь… Вообщем, я не выдержала и

- Галина Николаевна, он больше не будет!... Не будет!!! Давайте прекратим!!!

[Галина Николаевна]

-Вот я и хочу от него услышать, что же он не будет! - не прекращая работать рукой, спокойно ответила я.

Наконец, когда вхлипы и вскрики брыкающегося мальчишки превратились в тонкий визг, я решила закончить наказание.

- Вставай, умывайся, заправляйся и марш на занятия! И прибери у себя в комнате, чтобы я больше такого бардака у тебя не видела! И, Артем, я надеюсь, что этот урок пойдет тебе на пользу!!!

Тут я повернулась к молодой практикантке.

- Елена! А почему вы так задержались? - недовольно спросила я у нее. - И это еще зачем? - добавила я, заметив длинный прут.

[Аркадий]

Урок английского закончился, и я как раз проходил мимо. Знакомые голоса раздавались из комнаты Темки… Я постучался и зашел.

- Коллеги, Артем, вы позволите? Артем, что с тобой? Заболел? Что болит… А-а…

Обломки прутиков на полу и зареванная физиономия мальчишки ясно показывала, что у него болит и каков был курс лечения. А увидев Галину Николаевну, я понял, кто его проводил. Тут же стояла Леночка (так я называл ее про себя) с длинным прутом, и по выражению лиц – ее и Г.Н. – можно было заключить, что следующей будут сечь ее саму. Мда, дела-а… Про себя я отметил, что прут как раз взрослый – не столько для худенького Артема, сколько для большой непослушной девчонки с аппетитной круглой попкой, вроде самой Леночки. Неужели-в-самом-деле, как в детской песенке поется? Нет, не может быть!

- Коллеги, у меня как раз есть к вам разговор, по поводу Шпелера и вчерашних ночных… приключений (чуть не сказал – похождений) Елены Викторовны. Не пройти ли нам в учительскую?

[Елена Викторовна]

- Елена! А почему вы так задержались? - недовольно спросила я у нее. - И это еще зачем? - добавила я, заметив длинный прут.

Я, конечно, ожидала такого вопроса, но все равно, в начале растерялась. Не буду же я завучу говорить, что, из-за хитрости одного лицеиста, совершала утреннею пробежку по морозу… Убрав розгу за спину и подавив возникшее небольшое волнение, я виновато улыбнулась.
- Галина Николаевна, … я … я осматривала «рыдальню» и … не заметила как время пролетело …

Услыхав, что в дверь постучали, я обернулась… Аркадий Викторович! … Да… необычное у меня с ним получилось вчера знакомство, ничего не скажешь… А могло ведь быть все по-другому…

[Галина Николаевна]

- Галина Николаевна, … я … я осматривала «рыдальню» и … не заметила как время пролетело …

Я выслушала этот не слишком вразумительный ответ молоденькой практикантки, еще раз посмотрела на розгу и нахмурилась еще больше...

- Лена, я тебя туда вовсе не на экскурсию посылала...

- Коллеги, Артем, вы позволите? Артем, что с тобой? Заболел? Что болит… А-а…

- Здравствуйте, Аркадий Викторович, хорошо, что заглянули. Вот полюбуетесь! - я показала рукой на Селянинова. - Прогулял Ваш урок. Правда попал на другой, и мне бы не хотелось, что бы он его забыл.

Поправляя слегка растрепавшуюся прическу, я еще раз погрозила мальчишке пальцем.

- Артем! Бегом в класс! Разгильдяй!

- Коллеги, у меня как раз есть к вам разговор, по поводу Шпелера и вчерашних ночных… приключений (чуть не сказал – похождений) Елены Викторовны. Не пройти ли нам в учительскую?

- С удовольствием, давайте пройдем, я и сама хотела выбрать время и побеседовать с вами по поводу Шпелера, в последнее время этот мальчишка совсем распоясался.

[Аркадий]

Рыдальней, говоришь, любовалась? ну-ну, - усмехнулся я про себя.

- Впрочем, Галина Николевна, вы, кажется, заняты… Я могу проводить Лен… Елену Викторовну сам. По дороге и поговорим. Кстати, там было еще некоторое происшествие со Шпелером, и нам, по-видимому, еще предстоит с ним повидаться.

[Галина Николаевна]

-Он еще что-то натворил? - переспросила я, закрывая дверь. - Собственно, мне еще нужно закончить проверку комнат лицеистов. Будьте любезны, Аркадий Викторович. Надеюсь, вы с Еленой разберетесь, что же сегодня ночью произошло.

[Аркадий]

Что же рассказать Галине про ночное происшествие? Загадочное и почти мистическое? Впрочем, она и сама, наверное, знает…

- Со Шпелером, Галина Николаевна, такая история вышла. Вчера ночью шлялся по Лицею, как раз в мое дежурство. Есть подозрение, что устроил еще и потоп, но доказательств нет. Впрочем, был уже за это наказан вполне достаточно. А вот Леночк… Елена Викторовна его потом проводила до его комнаты, и там у них что-то вышло, я бы и хотел с ней немного об этом побеседовать, если позволите. Нет-нет, ничего экстраординарного, просто пара слов о… ну, о мастерстве педагога, если хотите.

- Ну что же, Лена, чайку? Я обычно зеленый пью, а т… Вы?

Это у меня манера такая – трудные разговоры начинать с чая. Пока завариваешь, с мыслями соберешься…

[Елена Викторовна]

Мне действительно сейчас не помешает кружечка хорошего горячего чая, хоть я и пробыла на морозном воздухе несколько минут. И потом, так приятно, когда за тобой ухаживают.
- С превеликим удовольствием, Аркадий Викторович! … Вы читаете мои мысли! – и весело улыбнувшись, - Вы случайно не экстрасенс?!

Я, по-удобнее, уселась за стол, и стала наблюдать за его действиями. Вскоре комната заполнилась прекрасным ароматом.
Сделав несколько глотков этого удивительного напитка, я задорно, по-девчачьи, взглянула на Аркадия Викторовича. Как все-таки хорошо! … И так неохота говорить о делах, вспоминать вчерашнюю ночь со всеми казусами…

[Аркадий]

Да, чай у нас в стране мало кто умеет заваривать. Все экономят! А ведь недорогой напиток – вместо бутылки водки можно купить пару пачек очень неплохого чая и пить целый месяц. Вспоминается анекдот про трактирщика, который перед смертью раскрыл детям секрет своего успеха: «кладите больше заварки!».

- Ну что же, Лена, вернемся к нашим проблемам. Увы. Такова жизнь педагога – разгребать завалы… нередко создавая при этом новые. Итак, Шпелер. Вы его проводили до комнаты, а потом у вас там вышла ссора, так? Знаете, что я увидел, когда вошел к нему в комнату? Как дерутся мальчишка и девчонка. Девчонка была заметно постарше, поэтому одолевала. Вот кого я в этой комнате совсем не увидел, так это педагога. А жаль, он там был необходим. И если вы ведете себя, как девчонка – то как нам, педагогам, вести себя с вами? Как с равной (а так надо бы) уже не получится. Шляется девочка вечерами по подвалам, дерется с мальчишками… Ну сами посудите – это педагог? Или, напротив, созревший для рыдальни клиент? Только не обижайтесь, я ведь это не со зла, я просто помчь вам хочу…

- Понимаете, Лена, нам всем время от времени хочется стать детьми. Это и необходимо, кстати, побыть ребенком. Но только не когда мы в роли педагога. У нас в Лицее, как вы уже видели, практикуются телесные наказания. Так вот, они не должны превращаться в побои. «Ты меня обидел, и я тебя побью» - это позиция обиженного ребенка. Вы ее и продемонстрировали Шпелеру. А он, между прочим, битый-перебитый уже в этой жизни. Его, положим, без розог уже воспитывать просто не получается, но бить его из мести – категорически нельзя. Никого нельзя, но его – вдвойне и втройне.

- А какова позиция педагога, взрослого человека? «Ты серьезно провинился, и я считаю необходимым тебя наказать». Или «считаю возможным тебя простить». Это тоже очень важно, иногда прощение действует сильнее наказания. Педагог не должен превращаться и в такую наказательную машину: дернул за рычаг (то есть совершил проступок) – получил порку. Впрочем, это вам, наверное, и в институте объясняли.

- Леночка, а можно деликатный вопрос? Скажите, а вы сами получали в детстве порку? Это ведь очень важно, чтобы мы не заставляли детей пережить испытания, которые нам самим оказались не по зубам, понимаете?

[Елена Викторовна]

После всего сказанного, я с минуту молча смотрела на Аркадия Викторовича. Улыбка постепенно сошла с моего лица. На душе стало противно. Правда, зачем я так поступила с Ильей… Показала всю свою несостоятельность… Не смогла сдержаться, а должна была, собрав все свои чувства в кулак. Тяжело вздохнув, я уставилась на свой бокал с чаем.

- А в детстве меня никто и пальцем не трогал, - чуть слышно сказала я, и подняв глаза на Аркадия Викторовича продолжила: - Вы будете жаловаться … моему руководству в университет?

[Аркадий]

- А в детстве меня никто и пальцем не трогал, - чуть слышно сказала я, и подняв глаза на Аркадия Викторовича продолжила: - Вы будете жаловаться … моему руководству в университет?

- Конечно, Леночка, придется. Это ведь непростительно, что вас в детстве пальцем не трогали! И куда только смотрит ваше начальство, почему не исправило упущение?! - я рассмеялся.

- Ладно, ладно, запилил я вас, зануда. Кто же не делал ошибок? Ошибок бояться не надо, их надо исправлять. Это первая заповедь педагога. Не ошибаемся мы только в гробу. А практика – на то и нужна, чтобы ошибаться. А жаловаться – значит признавать свое бессилие, свою неспособность справиться с проблемой. Иногда, конечно, приходится. Но это явно не наш с вами случай. Думаю, мы с вами справимся сами. Сейчас пойдем и поговорим со Шпелером. Я думаю, что наказан он уже был достаточно, и поговорить нужно по-доброму. Но точки над i расставить надо, не то потом он сам расставит нам точки, причем уже над ё.

- А вот насчет того, что вас не наказывали – это серьезное упущение и в самом деле. Вчера вы лупили мальчишку по свежевысеченной попе. Положим, было за что. Но представляете ли вы себе, что он ощущал? Это же не шлепок в веселой игре, это нечто куда более серьезное. Но чтобы это понять… Боюсь, есть только один способ это понять – пережить самому. Или самой. Я получал в детстве и ремня, и розог, и знаю, что это такое. Вы, Лена, милая – нет. Смотрите, вам решать, как тут быть. Но, честно сказать, я полагаю, что применять наказания к детям (а вам, вероятно, придется это делать) вы сможете только в том случае, если будете иметь свой опыт.

- И вот что я вам скажу. Лицеистка за ночные прогулки по подвалам и за драку получила бы у меня ремешка. Немного, особенно если бы это была ее первая порка. Но получила бы обязательно. Вот этого ремешка – вытягиваю из брюк гибкий и хлесткий ремень, плетеный из кожаных полосок, который недавно гулял по попам Лады, Фимки и Галинки.

- И если честно, вы его вчера ночью и в самом деле заработали. Но вы не лицеистка, вам никто всыпать не вправе. Вы можете только сами выбрать это наказание – чтобы у вас был этот опыт, чтобы вы имели право наказывать других. Давить не буду, большинство на вашем месте посмотрело бы на меня как на маньяка и нахала и категорически отказалось бы от такого дикого предложения. Я прекрасно пойму ваш отказ. Кстати, забыл предупредить – наказываю я только по голой попе.

[Елена Викторовна]

Я посмотрела на молодого мужчину, и мои щеки запылали. Все-таки, я не какая-то малявка, а уже взрослая девушка, в самом расцвете... И как он только это представляет?! И к тому же - по голой попе… Ужас!!! … А ремень-то кожаный. Он же бьет сильно! А следы… И вообще, что-то страшно! Да не так страшно, как стыдно!!! … Я еще раз взглянула на Аркадия Викторовича... Симпатичный… Неужели я хоть чуть-чуть не нравлюсь ему?! … Но об этом мне не дано узнать… Помолчав немного, я тихо спросила:

- Аркадий Викторович, неужели Вам не будет жалко меня?!