Николай Александрович писал(а): - Илья, я хочу, чтобы ты запомнил этот день - и как он для тебя начался, и как закончился. Всё, что произошло сегодня - могло запросто обойти тебя стороной, если бы ты хоть немного давал себе труд подумать над тем, что делаешь и что говоришь. Утром, когда ты появился у меня дома, я был склонен тебя жалеть - да, мне было жаль, что папа не смог взять тебя с собой и ты вынужден из-за этого уехать до конца лета в лагерь. Однако тебе моя жалость оказалась не нужна, о чём ты и сообщил мне в весьма грубой форме. Ну а сейчас как - хотелось бы, чтобы я тебя пожалел? М-мм? - я вдел ремень обратно в брюки и, чуть помедлив, добавил:
- Вставай и одевайся.
Илья поднялся не сразу. Потребовалось некоторое время, чтобы собраться с куда-то мигом исчезнувшими силами и обдумать слова директора. Да, Шпелер сильно сожалел о том, что нагрубил Николаю Александровичу с утра и о дурацком намерении поиграть с огнетушителем, тем более, что это оказался вовсе не огнетушитель, а газовый баллон. Будь его воля, сейчас он бы ни за что так не поступил.
Увы, прозрение, как всегда, явилось слишком поздно.
Илья подумал, что надо бы как-то сказать директору о своих мыслях, но произносить вслух ничего не хотелось, да и не моглось - все время получались только всхлипы, да хлюпанья носом. Мальчик не без оснований боялся, что любая попытка говорить приведет лишь к новому взрыву рыданий, а плакать опять он не хотел.
В итоге Илья решил, что он успеет поделиться с Николаем Александровичем своими мыслями как-нибудь потом, а лучше и вовсе докажет делом, явив пример послушания и благонравия на протяжении всего срока пребывания в лагере. И в конце, когда выяснится, что он - лучший лицеист среди всех отдыхающих, директор сам пожалеет, что был с ним сегодня так суров.
Придя к столь благонамеренным выводам, Илья встал, охая и постанывая, наклонился и натянул на побитую попу трусы и брюки. Как ни странно, соприкосновение с тканью несколько притупило болевые ощущения. Шпелер в последний раз вытер рукой сопли и слезы и выдавил из себя, словно через силу:
- Можно идти?