Тяжела и неказиста...

[Ирина Валерьевна]

Линка уткнулась в подушку и заревела с новой силой.

Ну, надо же, никаких «не надо», «не буду»! Ревет, конечно, моя красавица так, что самой плакать хочется, но это я понимаю, больно.
Ремень продолжил свою воспитательную миссию, оставляя на попе девочки слегка вспухшие полосы. Кое-где начинали намечаться синяки. Да, Лина запомнит эту порку надолго...
Оставался последний десяток. Я заколебалась. Может быть стоит остановиться на этом? Попа девочки и так выглядела достаточно живописно, да и сама Лина кажется уже все осознала.
—Ангелина,—окликнула я ученицу,—а напомни, когда тебя последний раз пороли?

[Лина]

Этот ремень совсем оборзел! Лупит и лупит без передышки!
Пытаясь спастись от ударов, Линка попробовала увернуться, но добилась лишь того, что противный ремень проехался по бедру. Девчонка истошно заорала, но прикрыть рукой пострадавшее место даже не попыталась. Она помнила, что в прошлый раз за такую вот попытку, получила со всей дури по руке. Это было еще хуже, чем по попе. А ей, между прочим, надо было еще и играть ей!
Ой, ну сколько еще там?! Девчонка уже потеряла счет ударам. Сейчас она все воспринимала, как один сплошной кошмар, который никак не заканчивался.
Наконец она услышала:

—Ангелина,—окликнула я ученицу,—а напомни, когда тебя последний раз пороли?

Какой странный вопрос! Сама порола, и сама не знает когда.
- Я... не помню... Может месяц назад, - ответила Линка, размазывая слезы и сопли.

[Ирина Валерьевна]

- Я... не помню... Может месяц назад, - ответила Линка, размазывая слезы и сопли.

—Всего месяц?—удивленно спросила я, мне казалось, что времени прошло больше,—И сколько ты тогда получила?

[Лина]

—Всего месяц?—удивленно спросила я, мне казалось, что времени прошло больше,—И сколько ты тогда получила?

Вот ведь пристала! Зачем ей это?
- Я не помню, но меньше чем сейчас. Наверное. - сквозь слезы проговорила девчонка.

[Ирина Валерьевна]

- Я не помню, но меньше чем сейчас. Наверное. - сквозь слезы проговорила девчонка.

Я вздохнула. Вот что мне делать? Отпустить ее? А где факт, что через месяц не начнётся все сначала? Ладно...
—Лина, как ты считаешь, если я скину тебе пять раз, ты не забудешь все, о чем мы сейчас беседовали, вернее, о чем беседовал ремень с твоей попой, на следующий день или пусть даже через неделю?

[Лина]

—Лина, как ты считаешь, если я скину тебе пять раз, ты не забудешь все, о чем мы сейчас беседовали, вернее, о чем беседовал ремень с твоей попой, на следующий день или пусть даже через неделю?

Забудешь?! Такое фиг забудешь. Да, в прошлые разы ей прилетало гораздо меньше чем сегодня! А сегодняшний день она не забудет до самой смерти!
- Я не забуду, обещаю!

[Ирина Валерьевна]

- Я не забуду, обещаю!

Может и забудет, конечно, но... Мне стало ее очень жалко. Лежит с ярко-красной попой, рыдает...
—Ладно,—произнесла я,—Тогда последние пять и мы закончим. Но они будут крепкими. Запоминающимися.
На всякий случай я крепко прижала Лину одной рукой к дивану, чтобы у неё не было возможность как-нибудь увернуться и подставить под ремень что-то ненужное, типа бедра. Один захлест из-за такого верчения у Ангелины уже был и я не собиралась оставлять второй.

Ремень взлетел в воздух и сильно ужалил попу девочки. Признаюсь, руку я сейчас не сдерживала. Ничего, следы сойдут со временем, а вот головой она эти последние пять ударов надолго запомнит.

Хлесть!—ремень ужалил ещё раз.

Хлесть!—чуть пониже, хотя в этом уже нет никакой необходимости—вся попа сплошное красное пятно.

Хлесть!

—Лина, последний,—произнесла я, чтобы подбодрить девочку.

ХЛЕСТЬ!

Да, удар вышел, конечно, сильным. На попе ярким цветом расцвёл синяк. Но на этом порка была окончена.
Я отложила ремень и молча присела на диван рядом с Линой.

[Лина]

—Ладно,—произнесла я,—Тогда последние пять и мы закончим. Но они будут крепкими. Запоминающимися.

А?! Еще пять? Это можно пережить. Наверное. То что ей были обещаны "крепкие и запоминающиеся" удары, девочка пропустила мимо ушей.

Хлесть!—ремень ужалил ещё раз.

-А-А-А-А! - завопила Линка, колотя по дивану так, словно собиралась выбить из него всю пыль.
Казалось. что хуже и быть не может. Но оказалось, что еще как может!

Хлесть!—чуть пониже, хотя в этом уже нет никакой необходимости—вся попа сплошное красное пятно.

Хлесть!

—Лина, последний,—произнесла я, чтобы подбодрить девочку.

ХЛЕСТЬ!

Девчонка уже просто зашлась от крика. Она даже не поняла, что все закончилось и продолжала рыдать.

[Ирина Валерьевна]

Девчонка уже просто зашлась от крика. Она даже не поняла, что все закончилось и продолжала рыдать.

Девчонка громко рыдала и колотила ногами. Наверно стоило принести ей воды, но мне не хотелось оставлять ее одну в таком состоянии.
—Лина, успокаивайся потихоньку,—произнесла я, осторожно дотрагиваясь до плеча ученицы,—Уже все закончилось.

[Лина]

Сквозь какую-то пелену Лина услышала тихий голос Ирины Валерьевны.

—Лина, успокаивайся потихоньку,—произнесла я, осторожно дотрагиваясь до плеча ученицы,—Уже все закончилось.

Да, она поняла, что все закончилось и больше не чувствовала, что ремень терзает ее бедную попу, но вот просто так успокоиться она не могла. Она лежала и тихо плакала, вздпргивая плечами и закрыв лицо руками. Слезы текли у нее по щекам, и она не в силах былв их остановить.

[Ирина Валерьевна]

Она лежала и тихо плакала, вздпргивая плечами и закрыв лицо руками. Слезы текли у нее по щекам, и она не в силах былв их остановить.

—Ох, Лина,—вздохнула я, мягко поглаживая девочку по спине.
Вся моя строгость куда-то улетучилась. Мне не хотелось снова читать морали, призывать к ответственности и всего подобного. Лина и без этого отлично поймёт, что была не права, скорее всего уже поняла. Конечно, поговорить нам стоит, но для начала надо успокоиться.
От идеи усадить Ангелину за фортепиано после порки(иногда я практиковала такой метод, с некоторыми детьми он работал) я отказалась сразу после того, как увидела в каком она состоянии. Никакой пользы от таких занятий не будет.
—Лииииина,—ещё раз позвала я девочку, надеясь, что она меня услышит,—возьми, пожалуйста.
Я положила перед ученицей пачку носовых платков.

[Лина]

Линка почувствовала, как рука учительницы ласково гладит ее по спине, и понемногу успокаивалась.

—Лииииина,—ещё раз позвала я девочку, надеясь, что она меня услышит,—возьми, пожалуйста.
Я положила перед ученицей пачку носовых платков.

Она кивнула головой и вытянула несколько салфеток. Лежать с напоротой попой было как-то неловко.
- Я встану, можно? - хриплым голосом произнесла она. Страшно хотелось пить. Еще бы, так орать!
- Можно мне водички? - попросила девочка.

[Ирина Валерьевна]

- Я встану, можно? - хриплым голосом произнесла она. Страшно хотелось пить. Еще бы, так орать!
- Можно мне водички? - попросила девочка.

—Полежи пока, штаны не надевай,—проговорила я и, подумав, что Лина может воспринять мои слова, как новость о продолжении порки, добавила,—Пороть больше не буду. А воды сейчас принесу.
И не только воды. Я оставила Ангелину в комнате, а сама отправилась на кухню. В морозилке нашлась замороженная пачка брокколи. То что надо! Все же девочке предстоит много заниматься, так что стоит приложить к попе что-нибудь холодное, чтобы облегчить боль и свести количество синяков к минимуму. Не забыв налить в большую кружку воды, я пошла обратно в комнату, надеясь, что Лина не стала самовольничать, пока меня не было.

[Лина]

—Полежи пока, штаны не надевай,—проговорила я

Линка уже и вправду успела испугаться, что порка возобновится, но Ирина Валерьевна просто сказала, что продолжать не будет и вышла из комнаты.
Пользуясь случаем, девочка протянула руки к своей многострадальной заднице и осторожно дотронулась до нее. Попа на ощупь была очень горячей и какой-то рельефной. Прикасаться к ней было больно. И от этого захотелось опять заплакать.
"Блин, там наверное живого места нет, лужа крови ! Вот как теперь жить с этим?!" - печально думала девочка.

[Ирина Валерьевна]

—Держи,—я протянула девочке кружку,—осторожно, не облейся.
Так, ну что там у нас с попой... Ничего особенного. Ну, красная, ну синяки. Так и должно быть после хорошей порки.
—Сейчас чуть полегче станет,—сочувственно сказала я Лине, кладя замороженный пакет с брокколи ей на попу,—Постарайся его не скинуть.