Старинная карта

[Юрий Васильевич]

—Я не мо... Я лягу. Только можно меня через одежду? Пожалуйста!
Настя с мольбой в глазах посмотрела на учителя.

- Нельзя! - в этом вопросе я был абсолютно непреклонен. - Снимай штаны! - доброта из голоса исчезла и появились угрожающие нотки.

[Настя Голубева]

- Нельзя! - в этом вопросе я был абсолютно непреклонен. - Снимай штаны! - доброта из голоса исчезла и появились угрожающие нотки.

—Ну пожалуйста! Я не могу!—взахлёб заплакала Настя.
Она просто не вынесет, если взрослый мужчина увидит ее без...

Обстановка в рыдальне все больше и больше накалялась.

[Юрий Васильевич]

—Ну пожалуйста! Я не могу!—взахлёб заплакала Настя.

- Настя! - строго повторил я. - Ты и только ты виновата в том, что здесь сейчас происходит. Даже если то, что говорил Тим по поводу его уговоров, правда, ты виновата ничуть не меньше!

[Настя Голубева]

- Настя! - строго повторил я. - Ты и только ты виновата в том, что здесь сейчас происходит. Даже если то, что говорил Тим по поводу его уговоров, правда, ты виновата ничуть не меньше!

Настя устала плакать. Устала бояться. Устала сопротивляться. Все это ни к чему не вело. Ее накажут. Точка. Учителю плевать на все ее просьбы и слезы. Им с Тимкой достанется, и все из-за этих дурацких сокровищ! Нафига? Вот нафига они полезли проводить этот чертов ритуал?! Сейчас спали бы спокойно!
—Я... я сниму,—всхлипывая между словами произнесла Настя,—только пожалуйста... можете не смотреть?

[Юрий Васильевич]

—Я... я сниму,—всхлипывая между словами произнесла Настя,—только пожалуйста... можете не смотреть?

- Могу, - уже спокойнее сказал я. - Но долго я ждать не буду, поторопись! - сказав это я отошёл к шкафу и распахнул дверцы - надо было выбрать ремень. Розги я решил на первый раз не применять.

[Настя Голубева]

- Могу, - уже спокойнее сказал я. - Но долго я ждать не буду, поторопись! - сказав это я отошёл к шкафу и распахнул дверцы

Хоть в чем-то ей пошли на уступки. И Настя даже приняла это с некоторой благодарностью, что было странно в нынешней обстановке.
Противная пуговица на джинсах почему-то никак не поддавалась, а пальцы словно одеревенели. Провозившись с этим несколько секунд, Голубева наконец справилась и потянула вниз молнию.
«И что? Прямо так резко спустить? А если он увидит?»—испугано думала девчонка.
Решение пришло само собой. Не спуская джинс, Настя улеглась на лавку и уже лежа на животе потянула их вниз.
За эти полминуты шестиклассница пережила целый спектр эмоций. Казалось, что хуже уже быть не может.

[Юрий Васильевич]

Ремней было много - на любой вкус. Тонкие, толстые, широкие, узкие, уж не знаю кто их сюда закупал и отбирал, но выбрать было из чего. Был у меня тут свой "любимый", если можно так сказать. Его я использовал чаще других. Обычный брючный ремень, не сильно широкий, кожаный и вполне себе увесистый. Наверное он мне напоминал собственное детство.

- Ну что, ты готова? - спросил я, взяв ремень в руки. Поворачиваться пока не стал, давая Насте ещё несколько секунд, если она всё ещё не могла решиться.

[Настя Голубева]

- Ну что, ты готова? - спросил я, взяв ремень в руки. Поворачиваться пока не стал, давая Насте ещё несколько секунд, если она всё ещё не могла решиться.

Ответом был всхлип и пыхтение.
Узкие джинсы никак не хотели спускаться. И, похоже, без посторонней помощи было не справиться. Ну или надо вставать, снимать и снова ложиться. Этого Настя просто не пережила бы морально.
Она ещё раз приложила усилия и кажется джинсы немного поползли вниз.

[Тимофей Астафьев]

В какой-то момент Тиму надоело стоять, и он сполз вниз, сел, обхватив колени.
Как там Настя? Побывав раз в той комнате, когда директор проводил экскурсию, Тим мог представить, что там происходит. Наверное, физрук уже бьет девчонку. А рука у него тяжелая и крепкая... Поговаривали, что никто не бьет сильнее директора, но Астафьев не сомневался, что и Юрий Васильевич способен на многое.
Настю он не представлял. Джентльмен или не джентльмен, это было бы нечестно с его стороны. Зато физрук вырисовывался с поразительной точностью: руки спортсмена, держащие розги... Замах... Астафьева передернуло и он тяжело вздохнул.

[Юрий Васильевич]

Ответом был всхлип и пыхтение.

Ну что ж, захотела бы сказать "нет", сказала бы. Я повернулся и посмотрел на лавку. Девочка конечно лежала, но голой попу никак нельзя было назвать. Джинсы были приспущены лишь до середины, а трусы и того меньше, открывая мне небольшой участок обнажённой кожи.

- Настя-Настя, - вздохнул я, - я же тебе дал время нормально лечь.

Подойдя ближе, я положил ремень поперёк её ног, взялся руками сбоку за джинсы и потянул вниз:

- Приподними попу! - джинсы были узкими и в этом положении стягивались с трудом, видимо поэтому и Голубева не справилась, надо было сначала раздеться, а потом уже ложиться.

[Настя Голубева]

Я повернулся и посмотрел на лавку.

- Настя-Настя, - вздохнул я, - я же тебе дал время нормально лечь.

Услышав голос физрука и его шаги, Голубева вздрогнула. По телу пробежала холодная волна мурашек. Что, уже сейчас?!
Не выдержав напряжения, девчонка обернулась на учителя. Взгляд тут же скользнул на ремень, покачивающийся в руках Юрия Васильевича, как змея.
—Мамочки,—тихо прошептала Настя.
И ее сейчас будут вот этим самым ремнём...

Подойдя ближе, я положил ремень поперёк её ног, взялся руками сбоку за джинсы и потянул вниз:

- Приподними попу! - джинсы были узкими и в этом положении стягивались с трудом, видимо поэтому и Голубева не справилась, надо было сначала раздеться, а потом уже ложиться.

—А...—попыталась что-то возразить шестиклассница.
Все произошло быстро. Юрий Васильевич даже не предупредил. Просто потянул с неё джинсы.
Щеки и уши залились краской. Стыд, словно жидкость, наполнил тело целиком.
«Скорее бы это закончилось!»—с этими мыслями Настя на несколько миллиметров оторвала попу от лавки.

[Юрий Васильевич]

Настя на несколько миллиметров оторвала попу от лавки.

Не то что бы она мне сильно помогла, но мне хватило, правда пришлось джинсы фактически сдёрнуть, если бы у меня была возможность сделать это менее резко, скорее всего я бы спустил их не так низко, а теперь они остановились на середине бёдер, открывая мне широкое поле для деятельности.

Я распрямился, взял ремень в руку и предупредил Настю:

- Береги руки, постарайся их назад не тянуть, по рукам получать гораздо больнее.

Сказав это, я замахнулся и опустил первый удар на Настину голую попу, разгоняя толпу мурашек, захвативших всю поверхность...

[Настя Голубева]

Не то что бы она мне сильно помогла, но мне хватило, правда пришлось джинсы фактически сдёрнуть, если бы у меня была возможность сделать это менее резко, скорее всего я бы спустил их не так низко, а теперь они остановились на середине бёдер, открывая мне широкое поле для деятельности.

—Ой!—вскрикнула Настя, когда Юрий Васильевич резко дернул джинсы вниз и она оказалась перед ним с голой попой на лавке.
Сердце бешено колотилось, глаза ничего не видели от слез.
Настька крепко сжала попу и схватилась руками за края лавки. Как же страшно! Что сейчас будет?!

Я распрямился, взял ремень в руку и предупредил Настю:

- Береги руки, постарайся их назад не тянуть, по рукам получать гораздо больнее.

Сказав это, я замахнулся и опустил первый удар на Настину голую попу, разгоняя толпу мурашек, захвативших всю поверхность...

Ответ не заставил себя долго ждать.
—Аааааай!—громко заорала Голубева и, мгновенно забыв предупреждение физрука, дернула руки к попе, прикрывая ее ладошками,—Все!
Оказалось, что самое худшее только началось. Гимназистка заревела с утроенной силой. Она не хотела терпеть.
У Насти была выдержка к боли. Уж как ее только не тянули-растягивали в студии гимнастики на протяжении многих лет. Сначала верещала, потом ничего. Привыкла. Но там-то был стимул терпеть. «Зато потом будешь красивой!»—успокаивала ее тренерша. А сейчас стимула не было! Да и девчонка так сильно накрутила себя перед поркой, что выдержать ее достойно у неё не было никаких шансов.

[Юрий Васильевич]

—Аааааай!—громко заорала Голубева и, мгновенно забыв предупреждение физрука, дернула руки к попе, прикрывая ее ладошками,—Все!

Конечно же я знал, что Настя не послушается и руки моментально окажутся на попе. Плавали - знаем. Тем более с таким подходом к наказанию. Не она первая, не она последняя из девочек, кто не мог смириться с наказанием и хотя бы попытаться его принять. Да и пацаны такие встречались, но меньше. Настя не пыталась. Удар не был слишком сильным или неожиданным, вытерпеть его она вполне могла, но...

- Убирай руки, ты же не хочешь пролежать на лавке до утра!? - по сути мне торопиться было некуда, я всё равно на дежурстве, только вот процесс мне этот тоже не нравился, так что я предпочёл бы побыстрее с этим закончить.

[Настя Голубева]

- Убирай руки, ты же не хочешь пролежать на лавке до утра!?

—Нееееет!—проревела Настя, не отрывая ладошек от попы.
Конечно, она не хотела лежать здесь до утра. Но терпеть порку она не хотела ещё больше!
—Пожалуйста, хватит...—сквозь слезы просила девочка,—я уже все поняла. Я не полезу больше в парк!
Место, куда прилетело ремнём было тёплым и неприятно зудело. Что же будет, если ее продолжат дальше пороть?! У неё же так от попы ничего не останется!