К сожаленью, день рождения...

[Лидия Сергеевна]

Лидия Сергеевна не торопилась поворачиваться даже после того, как услышала о том, что все 10 раз для Кати позади. Рыдания не затихали, несмотря на то, что удары прекратились. Но это и не удивительно, боль сразу явно не прошла, да и наверняка Кате было очень жалко себя.

Выждав около минуты, завуч повернулась. Девочка уже натянула джинсы и стояла около стола, вытирая слёзы, которые всё лились и лились. Выглядело всё дешераздирающе и наверняка Симонова запомнит такое наказание надолго.

- Я надеюсь, Катя, что повторения сегодняшней истории не хотим не только мы с Николаем Александровичем, но и ты. Ни в каком виде, ни с какими вариациями, - подходить она не стала, оставшись у окна. Помещение не было большим и даже не повышая голос, её было хорошо слышно.

[Катя Симонова]

Сколько у человека слез? Озеро? Море? Океан? Катьке казалось, что свою норму по слезам она выполнила на многие годы вперед. Но слезы никак не хотели заканчиваться...

- Я надеюсь, Катя, что повторения сегодняшней истории не хотим не только мы с Николаем Александровичем, но и ты. Ни в каком виде, ни с какими вариациями, - подходить она не стала, оставшись у окна. Помещение не было большим и даже не повышая голос, её было хорошо слышно.

Господи! Ну конечно она не захочет! Никогда!
Симонова в сотый раз пообещала себе никогда больше не вляпываться в подобные истории, потому что следующего раза она просто не переживет.
- Я не хочу повторения. Простите меня, - произнесла девочка. От постоянного крика она сорвала голос, и поэтому эта фраза была произнесена шепотом.

[Николай Александрович]

С большим трудом поправив трусы, Катька хотела было натянуть джинсы, но не тут-то было. ... все-таки она с ними справилась в конце-концов, хотя это и заняло кучу времени. За все это время плакать она так и не прекратила, и слезы ручьем лились из ее глаз.

Пока девчонка одевалась, я задумчиво и строго смотрел на её заплаканное лицо. Для меня это была привычная картина - дети плакали, приводя себя в порядок. Кто-то одевался быстро, а кто-то слишком бережно обходился со своей исхлёстанной попой. Для Кати сложность заключалась в том, что она пришла к нам в этих узких джинсах, моду на которые я никогда не понимал. А после трости их надевать было особенно трудно.

- Я надеюсь, Катя, что повторения сегодняшней истории не хотим не только мы с Николаем Александровичем, но и ты. Ни в каком виде, ни с какими вариациями.

- Я не хочу повторения. Простите меня, - произнесла девочка. От постоянного крика она сорвала голос, и поэтому эта фраза была произнесена шепотом.

Я в очередной раз тихо вздохнул. Затем взял коробку с салфетками и подошёл к Симоновой.

- Катя, если тебе надо... Здесь, к сожалению, негде умыться.

[Катя Симонова]

- Катя, если тебе надо... Здесь, к сожалению, негде умыться.

Девочка кивнула головой. Салфетки были как нельзя кстати. Она взяла коробку и принялась вытаскивать салфетку за салфеткой и вытирать непрекращающийся поток слез. Чтобы не бросать салфетки на пол, она держала их в руках, и вскоре у нее образовался довольно приличный бумажный комок.
Очень хотелось пить, болела голова, да и все остальное тоже, и вообще, она вдруг почувствовала какую-то слабость, словно ноги отказывались ее держать. Чтобы не свалиться, Катьке пришлось держаться руками за стол. Да! Так паршиво она себя еще никогда не чувствовала! И не только в физическом плане, но и в моральном.
- Вы меня простили? - так же шепотом спросила Катя и посмотрела зареванными глазами сначала на Лидию Сергеевну, а потом на Николая Александровича. Сейчас она чувствовала, что ей было это очень важно знать.

[Николай Александрович]

Девочка кивнула головой. Она взяла коробку и принялась вытаскивать салфетку за салфеткой и вытирать непрекращающийся поток слез. Чтобы не бросать салфетки на пол, она держала их в руках, и вскоре у нее образовался довольно приличный бумажный комок.
- Вы меня простили? - так же шепотом спросила Катя и посмотрела зареванными глазами сначала на Лидию Сергеевну, а потом на Николая Александровича.

Я положил руку девочке на плечо.

- Я... безусловно, оценил, что ты ещё раз попросила прощение, но уже после наказания. Это многое доказывает. И конечно же я тебя прощаю, - я слегка улыбнулся, от чего потеплел и мой взгляд. - Теперь давай узнаем, если тебя простила Лидия Сергеевна... - вместе с Катей я посмотрел на завуча.

[Лидия Сергеевна]

- Я не хочу повторения. Простите меня, - произнесла девочка.

Лидии Сергеевне не хотелось говорить просто так в ответ "да" или "нет", поэтому она прислушалась к себе, пытаясь понять, что творится на душе и действительно ли она отпустила тревогу, злость, может обиду на девочку. Пока она ненадолго задумалась, Катя задала вопрос. Конечно, ей важно было услышать на него ответ, завуч это понимала и не собиралась игнорировать ребёнка.

- Да, Катя, я тебя простила. Пожалуйста, не забывай впредь думать о возможных последствиях твоих поступков, о своей жизни и здоровье, и о том, что есть люди, которым небезразлично, что с тобой происходит и они волнуются.

[Катя Симонова]

- Я... безусловно, оценил, что ты ещё раз попросила прощение, но уже после наказания. Это многое доказывает. И конечно же я тебя прощаю, - я слегка улыбнулся, от чего потеплел и мой взгляд. - Теперь давай узнаем, если тебя простила Лидия Сергеевна... - вместе с Катей я посмотрел на завуча.

- Да, Катя, я тебя простила. Пожалуйста, не забывай впредь думать о возможных последствиях твоих поступков, о своей жизни и здоровье, и о том, что есть люди, которым небезразлично, что с тобой происходит и они волнуются

Ох! У Катьки словно камень с души свалился. Такой огромный и тяжелый! После того, как она услышала, что ее простили, она даже почувствовала прилив сил. Нет, слабость еще ощущалась, но ей стало морально намного лучше.
- Спасибо. Я буду думать. И не только о себе. Я обещаю, - серьезно произнесла девочка.
Катя не была уверена, что на этот раз ей поверят, но она твердо знала, что больше никогда не допустит, чтобы за нее кто-нибудь волновался.
А потом... в глазах опять предательски защипало, и по щекам опять потекли слезы, слезы раскаяния.

[Николай Александрович]

- Спасибо. Я буду думать. И не только о себе. Я обещаю, - серьезно произнесла девочка.
А потом... в глазах опять предательски защипало, и по щекам опять потекли слезы, слезы раскаяния.

- Давай поставим это на место... - я забрал у Кати коробку с салфетками и вернул её на стол. - Лидия Сергеевна, если позволите, я бы хотел поговорить с Катей у себя.

Приобняв девочку, я вместе с ней направился к выходу. Щёлкнул замком, открыл дверь и выпустил ребёнка в приёмную. Несколько шагов - и мы оказались у меня в кабинете.

- Заходи.

[Катя Симонова]

Конечно ни в какой кабинет ей идти не хотелось, а хотелось оказаться в своей комнате, и побыть, наконец одной. Но спорить она не посмела.

- Заходи.

Катька кивнула головой, послушно зашла в кабинет и встала у порога, испуганно глядя на Николая Александровича. О чем он с ней будет говорить? А вдруг он опять начнет ругаться или того хуже... Сейчас она его реально боялась.

[Лидия Сергеевна]

- Спасибо. Я буду думать. И не только о себе. Я обещаю, - серьезно произнесла девочка.

- Хорошо, Катя, - в этот момент Лидии Сергеевне очень хотелось верить в искренность слов девочки. Да, она знала, что со временем слова забываются, а разные шальные мысли появляются, но сейчас ей думать об этом не хотелось.

- Лидия Сергеевна, если позволите, я бы хотел поговорить с Катей у себя.

- Да, конечно, - она была даже рада, что на данный момент всё это закончилось. На некоторое время волнения остаются позади и сейчас надо переключиться с воспитателя, на завуча и вспомнить о неумолимо приближающемся педсовете, а уже потом можно будет подумать о Беловой.

Лидия Сергеевна вернулась к столу и села в своё кресло. Вместо ноутбука, первое, что она увидела - была трость. Завуч взяла её в руки. Она оказалась практически невесомой. Нет, конечно розги тоже не весили тонну, но почему-то ей казалось, что такой мощный по силе воздействия инструмент будет как-то весомее...

[Николай Александрович]

Катька кивнула головой, послушно зашла в кабинет и встала у порога, испуганно глядя на Николая Александровича.

Первым делом я вытащил из-под стола мусорную корзину и подошёл к жмущейся у двери девочке.

- Бросай сюда все свои салфетки.

[Катя Симонова]

- Бросай сюда все свои салфетки.

А Катька даже и не заметила, что в ее руках все еще находится комок бумаги. Она молча опустила его в подставленную корзину и посмотрела на директора как кролик на удава.

[Николай Александрович]

А Катька даже и не заметила, что в ее руках все еще находится комок бумаги. Она молча опустила его в подставленную корзину и посмотрела на директора как кролик на удава.

Корзина вернулась под стол. Я подошёл к подоконнику, на котором стоял графин с водой, и, налив полный стакан, отнёс его Симоновой.

- Всё, Катя, успокаивайся... Попей воды. Если тебе ещё нужны салфетки, - я пoказал на свою собственную коробку, - тут вот свежие.

[Катя Симонова]

- Всё, Катя, успокаивайся... Попей воды. Если тебе ещё нужны салфетки, - я пoказал на свою собственную коробку, - тут вот свежие.

- Спасибо, - прошептала Катя, дрожащими руками взяла стакан и принялась жадно пить. За салфетками пришлось подойти к столу. Она поставила пустой стакан на стол, вытянула пару салфеток из коробки и стала вытирать ими опять выступившие слезы, а заодно и сопли.
На душе было тревожно. О чем пойдет сейчас речь, она уже догадывалась. Вот сейчас он скажет, что им не нужны такие ученицы, не желающие соблюдать правила, употребляющие алкоголь и к тому же устраивающие истерики, и что она, Екатерина Симонова исключена из гимназии и может отправляться собирать вещи. Девочка была в этом совершенно уверена.

[Николай Александрович]

- Спасибо, - прошептала Катя, дрожащими руками взяла стакан и принялась жадно пить. За салфетками пришлось подойти к столу. Она поставила пустой стакан на стол, вытянула пару салфеток из коробки и стала вытирать ими опять выступившие слезы, а заодно и сопли.

Я не стал предлагать Кате садиться по вполне понятной причине, но и сам тоже садиться в своё кресло не стал. Вместо этого присел на край стола, чтобы мои и Катины глаза оказались на одном уровне. Пришлось подождать, пока Симонова вытрет лицо.

- Скажи мне... - я внимательно посмотрел на девочку. - Как у тебя получается каждые две недели совершать такие поступки, за которые тебя приходится потом наказывать? Ты всё понимаешь - я это вижу... Ладно, тебе не хочется думать о нас. Но твоя собственная задница же должна напоминать тебе, как для тебя самой это всё больно и неприятно?