К сожаленью, день рождения...

[Лидия Сергеевна]

Лидия Сергеевна ещё некоторое время изучала новый для себя инструмент. Оценила его гибкость, потом даже взмахнула в воздухе, но неприятный звук, напомнил ей о том, что тут было недавно и она отложила трость в сторону, после чего открыла ноутбук и заставила себя вернуться к работе - педсовет неумолимо приближался.

[Катя Симонова]

Катька ожидала, что вот сейчас Николай Александрович скажет об исключении, но к ее удивлению он заговорил совсем о другом.

- Скажи мне... - я внимательно посмотрел на девочку. - Как у тебя получается каждые две недели совершать такие поступки, за которые тебя приходится потом наказывать? Ты всё понимаешь - я это вижу... Ладно, тебе не хочется думать о нас. Но твоя собственная задница же должна напоминать тебе, как для тебя самой это всё больно и неприятно?

От этих слов Катька сильно покраснела.   Ей было так стыдно смотреть в глаза директору... попа еще сильнее закололась и заболела, а воспоминания о том, как сама она только что верещала у Лидии в кабинете, спровоцировали новые слезы.  
Конечно, задница-то должна была напоминать, но только почему-то она напоминает о себе только когда уже поздно. Девочка вздохнула. Ну вот не может она взять и рассказать Николаю Александровичу, как они с Майкой напридумывали крутейший план - им-то казалось, что он был гениальным, что комар носа не подточит, а получилось, что план оказался фиговым, а сама Катька - в самом незавидном положении.   И так всегда и во всем.
- Я... я не знаю. Я ничего плохого не хочу, а оно само выходит... ну не само, конечно, - Катька опустила голову под пристальным взглядом дира.   Ей было очень тяжело отвечать на такой вопрос - все звучало, как оправдания. Конечно, можно было бы сказать прямо: "Потому что я дура! Самая настоящая!" Было бы очень самокритично, а главное - чистая правда!  Но не получилось.
- Просто... - Симонова потеребила мокрую салфетку, - наверное это потому, что... мне когда чего-нибудь хочется, я это делаю и о последствиях в тот момент вообще не думаю. Но потом я всегда сожалею и всегда спрашиваю себя: "Зачем я это сделала?", но я не могу себе объяснить зачем. Вот. 
Вышло сумбурно. И это все, что Катька могла из себя выдавить в настоящий момент. Она всхлипнула и немного испуганно посмотрела на директора. Она не знала, поймет ли он ее или сейчас опять начнет ругаться.

[Николай Александрович]

От этих слов Катька сильно покраснела.
- Я... я не знаю. Я ничего плохого не хочу, а оно само выходит... ну не само, конечно, - Катька опустила голову.
- Просто... - Симонова потеребила мокрую салфетку, - наверное это потому, что... мне когда чего-нибудь хочется, я это делаю и о последствиях в тот момент вообще не думаю. Но потом я всегда сожалею и всегда спрашиваю себя: "Зачем я это сделала?", но я не могу себе объяснить зачем. Вот. 
Она всхлипнула и немного испуганно посмотрела на директора.

Какое-то время я молчал, пытаясь поставить себя на место такого беспечного ребёнка. Значит, в первый же день Симонова подралась с Лерой и за это хорошенько от меня получила. Любой другой сделал бы вывод и притих, но нет... вскоре наша Катя затеяла эксперименты в столовой - за что уже получила от Юрия Васильевича. Прошло ещё две-три недели... Я бы сказал, всего две-три недели! И Катя снова ни о чём не задумывается!

- Должен ли я ожидать, что после каникул ты опять что-нибудь натворишь? Попа через десять дней заживёт, и... ты начнёшь искать себе новые приключения? Ты сама подумай... Ты сейчас так плакала из-за своей выходки, но, судя по твоим словам, это забудется... Причём мгновенно.

[Катя Симонова]

- Должен ли я ожидать, что после каникул ты опять что-нибудь натворишь? Попа через десять дней заживёт, и... ты начнёшь искать себе новые приключения? Ты сама подумай... Ты сейчас так плакала из-за своей выходки, но, судя по твоим словам, это забудется... Причём мгновенно.

Ну нет! ТАКОЕ не забудется! Она бы и рада забыть, но уже знала, что не сможет. А уж о следующем разе и думать не стоит! Вообще она давно давала себе клятвы не нарываться, никуда не влезать и ничего не устраивать. Так было и в самый первый день, и во второй раз, да и сейчас тоже. Но, несмотря на это, Симонова умудрялась каждый раз вляпываться в новые истории с завидным постоянством "Надо все-таки заканчивать с этим делом, а то скоро от задницы ничего не останется." - печально подумала девочка.
Катя серьезно посмотрела на директора.
- Я знаю, Вы мне наверное сейчас не поверите, но.. я сделаю все, чтобы следующего раза не было. Я... сама не хочу ничего больше творить.

[Николай Александрович]

Катя серьезно посмотрела на директора.
- Я знаю, Вы мне наверное сейчас не поверите, но.. я сделаю все, чтобы следующего раза не было. Я... сама не хочу ничего больше творить.

В ответ я лишь вздохнул и перевёл взгляд на книжные полки за спиной гимназистки. Что правда, то правда: я редко верил в обещания, потому что опыт показывал, что обещания, даже самые искренние, рано или поздно нарушались. А с таким характером, как у Кати, это и вовсе было неизбежно. Однако я был бы не я, если бы оставил этот вопрос полузакрытым.

Когда я снова посмотрел на девочку, в моих глазах промелькнула тень улыбки, но мои слова несли в себе угрозу:

- Я верю, что прямо сейчас ты действительно ничего не хочешь. Только вот... давай мы с тобой решим, что будет, если следующий раз всё-таки наступит. Учитывая сегодняшние обстоятельства, я считаю, что о последствиях тебе следует знать заранее, чтобы впредь ты разумно взвешивала все свои желания. Я начну с того, что в следующий раз ты опять будешь иметь дело лично со мной.

[Катя Симонова]

- Я верю, что прямо сейчас ты действительно ничего не хочешь. Только вот... давай мы с тобой решим, что будет, если следующий раз всё-таки наступит. Учитывая сегодняшние обстоятельства, я считаю, что о последствиях тебе следует знать заранее, чтобы впредь ты разумно взвешивала все свои желания. Я начну с того, что в следующий раз ты опять будешь иметь дело лично со мной

Ох! Ни про какой следующий раз не хотелось даже думать! "В следующий раз он меня просто убьет! - мрачно подумала девочка, - тут даже и решать ничего не надо! От таких мыслей ей даже показалось, что попа, которая и так сильно саднила, разболелась еще больше.
Она посмотрела на директора и, вытерев рукавом очередные слезы и сопли тихо, но уверенно произнесла:
- Да, я понимаю. И... я постараюсь, чтобы следующий раз никогда не наступил. Вы мне верите?

[Николай Александрович]

Она посмотрела на директора и, вытерев рукавом очередные слезы и сопли тихо, но уверенно произнесла:
- Да, я понимаю. И... я постараюсь, чтобы следующий раз никогда не наступил. Вы мне верите?

- Что мне с тобой делать в следующий раз? - задал я прямой вопрос, тем самым отвечая, что в старания не верю. - Вот ты мне и скажи.

[Катя Симонова]

- Что мне с тобой делать в следующий раз? - задал я прямой вопрос, тем самым отвечая, что в старания не верю. - Вот ты мне и скажи.

Ха! Легко сказать "скажи". А что тут говорить? Понятно, что в следующий раз за такое она опять огребет по полной программе. Катьку аж передернуло, когда она представила себе, что этот кошмар может повториться. Нет уж! Спасибо!
Она все прекрасно понимала, но никак не могла решиться произнести это вслух.
Потупившись, девочка какое-то время смотрела в пол. Наконец, она выдавила из себя, покраснев как вареный рак:
- Ну...То же самое, что и сегодня...

[Николай Александрович]

Потупившись, девочка какое-то время смотрела в пол. Наконец, она выдавила из себя, покраснев как вареный рак:
- Ну...То же самое, что и сегодня...

- Значит подводим итог, - я взял Катю за подбородок и заставил её поднять глаза. - Если, - я специально сделал паузу, - наступает "следующий раз", ты оказываешься в этом кабинете и мы с тобой больше не обсуждаем, за что, чем и сколько. Будет ровно столько же, тем же и так же, как было сегодня в кабинете у Лидии Сергеевны. Мы договорились?

Я опустил руку.

[Катя Симонова]

Когда директор взял ее за подбородок, Катька внутренне вся сжалась. Хотя Николай Александрович говорил с ней спокойно, девочке все еще казалось, что он продолжает на нее сердиться, и что сейчас он будет опять ругаться и ей опять прилетит.
Находиться под таким строгим взглядом было неуютно, а попросту говоря стыдно - за все: и за то, что она натворила и за истерику, что она устроила.
Но все же Кате удалось взять себя в руки и посмотреть директору прямо в глаза.

- Если, - я специально сделал паузу, - наступает "следующий раз", ты оказываешься в этом кабинете и мы с тобой больше не обсуждаем, за что, чем и сколько. Будет ровно столько же, тем же и так же, как было сегодня в кабинете у Лидии Сергеевны. Мы договорились?

- Да. Договорились, - прошептала девочка.

[Николай Александрович]

- Да. Договорились, - прошептала девочка.

- Что касается веры... - продолжил я. - И доверия... Ты должна понимать, что они не берутся из ниоткуда. Ты сделала всё, чтобы тебе пока было сложно верить и ещё сложнее - доверять. Своим хорошим поведением... со временем, Катя... ты всё это вернёшь. Я надеюсь.

[Катя Симонова]

- Что касается веры... - продолжил я. - И доверия... Ты должна понимать, что они не берутся из ниоткуда. Ты сделала всё, чтобы тебе пока было сложно верить и ещё сложнее - доверять. Своим хорошим поведением... со временем, Катя... ты всё это вернёшь. Я надеюсь.

Кате очень обидно было слышать такие слова. Конечно, она прекрасно понимала, что все это она заслужила, но все же... Мысль о том, что теперь, случись что в первую очередь будут подозревать именно ее и не будут ей доверять терзала ее даже хуже физической боли.
Она тяжело вздохнула.
- Я такая плохая, что мне вообще верить нельзя? Почему? Я Вас никогда не обманывала и не собираюсь этого делать. Это нечестно... так... Если я сказала, что больше не буду, значит больше не буду. И...
На глаза снова навернулись слезы. Девочка закрыла лицо руками и, отвернувшись к стенке и больше не в силах сдерживаться, расплакалась.

[Николай Александрович]

- Я такая плохая, что мне вообще верить нельзя? Почему? Я Вас никогда не обманывала и не собираюсь этого делать. Это нечестно... так... Если я сказала, что больше не буду, значит больше не буду. И...
На глаза снова навернулись слезы. Девочка закрыла лицо руками и, отвернувшись к стенке и больше не в силах сдерживаться, расплакалась.

Я тоже вздохнул.

- Катя... Плакать не надо. Я тебе только что сказал, что если ты будешь хорошо себя вести - это станет наилучшим доказательством того, что слово своё ты держишь. Не только передо мной, но и перед собой тоже. Пока что тебе тяжело обуздывать собственные желания - ты сама в этом призналась пять минут назад. Так зачем обижаться на правду? - я подошёл к девочке и, взяв её за плечо, осторожно развернул к себе. - Или тебе важнее услышать от меня то, что тебе хочется услышать, невзирая на мои истинные чувства?

[Катя Симонова]

Когда говорят "не надо плакать", почему-то хочется плакать еще сильнее. Но все-таки девочка невероятным усилием воли приказала себе прекратить реветь.

- Пока что тебе тяжело обуздывать собственные желания - ты сама в этом призналась пять минут назад. Так зачем обижаться на правду? - я подошёл к девочке и, взяв её за плечо, осторожно развернул к себе. - Или тебе важнее услышать от меня то, что тебе хочется услышать, невзирая на мои истинные чувства?

- Я не обижаюсь на правду, - Катя помотала головой и посмотрела на дира зареванными глазами, - мне просто ОЧЕНЬ важно, чтобы мне доверяли. Вот и все. А творить я все равно больше ничего не буду, даже если Вы мне не верите. Потому что я сама так решила.
Катя немного помолчала. Затем, набравшись храбрости, робко спросила:
- А... какие Ваши истинные чувства? Вы считаете меня плохой, да? Вы меня не простили?
И сама испугалась того, что спросила. Она не знала, как Николай Александрович отреагирует на ее слова. Все-таки она его еще очень сильно боялась.

[Николай Александрович]

- Я не обижаюсь на правду, - Катя помотала головой и посмотрела на дира зареванными глазами, - мне просто ОЧЕНЬ важно, чтобы мне доверяли. Вот и все. А творить я все равно больше ничего не буду, даже если Вы мне не верите. Потому что я сама так решила.

Я не стал спорить. Коль Кате важно, чтобы ей доверяли, ей придётся приложить усилия, чтобы это случилось. По-другому никак.

- А... какие Ваши истинные чувства? Вы считаете меня плохой, да? Вы меня не простили?

- Я тебя простил. И нет, конечно, я не считаю тебя плохой. Плохими я считаю твои поступки, - я взял со стола коробку с салфетками и снова протянул её Симоновой. - Ты хочешь, чтобы я тебе верил, но ты не можешь заставить меня испытывать эти чувства, если сам я к ним не расположен. Докажи мне, что верить тебе можно. Вот прямо с этого дня и до конца учебного года веди себя как следует. Так, чтобы твоё имя больше не появлялось в журнале наказаний. И чтобы учителя, если и говорили о тебе, то только потому, что тебя хвалили. Тогда я увижу, что ты действительно стараешься. И тогда я к твоим обещаниям начну относиться серьёзно.