Пора подумать об оценках

[Майя Белова]

- Несправедливо. Дальше. По отношению к тем, кто учится своими силами и кто зарабатывает «пятёрки» и «четвёрки», потому что сидит дома и добросовестно делает уроки, - это справедливо? Или несправедливо?

- А при чём тут остальные? - нет, ну с этим Майя уже не могла согласиться! При чём тут оценки других??? Девочка насупилась: - Я их учиться не заставляю. И не учиться тоже. Какая им разница какие у меня оценки и как я их получила? Это же никак на их оценки не влияет. Почему же это по отношению к ним может быть несправедливо? Это вообще к ним отношения не имеет! - уверенно заявила она.

[Николай Александрович]

- А при чём тут остальные? Я их учиться не заставляю. И не учиться тоже. Какая им разница какие у меня оценки и как я их получила? Это же никак на их оценки не влияет. Почему же это по отношению к ним может быть несправедливо? Это вообще к ним отношения не имеет!

- Я вижу, что командный дух в тебе отсутствует напрочь. Но я вот что тебе скажу, - я подался вперёд, серьёзно взглянув на девчонку. - Учащиеся любых классов вправе рассчитывать на то, что, оценивая их знания, учитель к ним ко всем будет относиться одинаково справедливо. А не делать поблажки и исключения кому-то одному. И я уверен, что ты, Майя, заговорила бы совсем по-другому, если б на уроках тебе я продолжал ставить оценки по заслугам, в то время как твоим одноклассникам за ответы менее полные, чем у тебя, решил бы ставить только «пятёрки» с плюсом.

- Такая несправедливость непременно тебя бы задела, и твоё возмущение было бы оправдано. Я уже не говорю о том, что как педагог я бы потерял всё твоё доверие, - я повысил голос...

- Так почему ты ставишь меня в ситуацию, когда я могу потерять доверие всего твоего класса лишь потому, что ты, не желая честно учиться, самым бессовестным образом подделала себе оценки?! Почему, Майя?!!

[Майя Белова]

Майка надулась и даже немного обиделась на слова, что командный дух в ней напрочь отсутствует. Ну отсутствует! И что? Её это вообще никак не парило! Он не обязан в ней присутствовать! Она вот... не как все! Вот так!
А дальше она не очень поняла. Вот про поблажки на уроках со стороны учителя Майя поняла, только она не поняла - а при чем тут её поступок? Как одно с другим вяжется? И почему из-за того, что она сделала, Николай Александрович потеряет доверие как учитель у класса?

Она, видя, что директор опять сердится, неуверенно поёрзала на диване, но вопрос всё же задала. Хотя хотелось кивнуть и со всем согласиться, лишь бы на неё не орали, не ругали, а лучше вообще отстали!
- А при чём тут мой поступок? И доверие?.. Класса... К Вам...

[Николай Александрович]

Майка ... видя, что директор опять сердится, неуверенно поёрзала на диване.
- А при чём тут мой поступок? И доверие?.. Класса... К Вам...

- Ты в самом деле не понимаешь?! - после всех моих объяснений и примеров складывалось впечатление, что Белова понимать просто не хочет. Не хочет и всё! Ей это не выгодно. Хотя любой другой ребёнок на её месте бы давно замолчал и задумался над всем, что тут слышал.

Я сделал над собой последнее усилие девчонке что-то втолковать:

- Когда весь класс на протяжении месяца видит, что Майя на уроках русского языка занимается посторонними делами, у доски три слова связать не может, а за контрольные получает «двойки»... а потом у неё в аттестате вдруг появляется «четвёрка» - это не может не вызвать подозрений. В частности в том, что учитель по каким-то своим соображениям завысил ей итоговую оценку. Журнал, между прочим, брать и смотреть можете не только вы.

- На прошлой неделе ты безобразно отвечала правила. Я поставил тебе за это «два»! Что стоит в журнале сегодня? - я заглянул в блокнот. - «Четыре». Если кто-то, например, Крючков, который тоже получил в тот день «двойку», в журнале увидит за твой ответ «четыре» - он, не теряя ни минуты, по всей школе разнесёт, что Николай Александрович выбрал себе любимицу! И со стороны это будет выглядеть именно так!

- Ты это понимаешь?!

[Майя Белова]

Майка в самом деле не понимала!
Она не понимала, почему директору надо опасаться какого-то там Крючкова? Да этот Витёк он чего угодно может натрепать! Жирный урод!Даже если ему повод не дать. Чисто из вредности! И чего теперь? Вообще - не Крючкова это дело, какие у Беловой оценки! Пусть о своих больше печется, а не чужие запоминает и обсуждает!
А про её "успехи" в русском было обязательно так подробно напоминать?
Майка скисла. Ну да... не очень у неё с русским... Потому что это сложный предмет! И не так уж она у доски плохо отвечает... Прям безобразно, да? А ей казалось, что три-то слова вроде связать удается...

В общем поняла она из всего вышесказанного директором не многое...

- Ты это понимаешь?!

Но зато четко осознала, что Николай Александрович начинает заводится и злиться всё сильнее.
Майя, совершенно не замечая, подвинулась в сторону на диване, отсаживаясь подальше и кивнула головой в ответ.

[Юрий Васильевич]

Что-то чем больше я наблюдал за Беловой, тем больше убеждался в том, что она и правда не понимает, как её оценки могут влиять на других. Это конечно было не лучшим показателем её мозговой деятельности и нравственных показателей, но судя по всему всё так и останется.

[Николай Александрович]

Майя, совершенно не замечая, подвинулась в сторону на диване, отсаживаясь подальше и кивнула головой в ответ.

Я вернулся к началу нашего разговора, поскольку сейчас он сильно ушёл от сути.

- Так. Почему я не должен звонить твоим родителям? Ты считаешь, они не имеют права знать, за что их дочь исключают из гимназии?

[Майя Белова]

- Я?.. Нет... Я просто... - девочка подняла на директора жалобные глаза: - просто... можно... не говорить... Я не хочу, чтоб они... знали.

[Юрий Васильевич]

Сказка про белого бычка продолжалась - "не хочу потому что не хочу". Аргументы у Беловой всё же кончились, а мне уже очень хотелось побыстрее дойти до развязки этой ситуации, слишком уж она у нас затянулась. Соснов с Инеевым уже наверное и не вспоминают, а Белова всё мучается и мучает при этом других.

[Николай Александрович]

- Я?.. Нет... Я просто... - девочка подняла на директора жалобные глаза: - просто... можно... не говорить... Я не хочу, чтоб они... знали.

- Ты не хочешь, чтобы они знали...

- То есть ты решила меня обмануть, исправила оценки, которые я поставил тебе за твои знания. Заслуженное наказание получить отказалась, извинений от тебя я не слышал и не слышу, но вместо этого ты просишься домой и при этом у тебя хватает наглости надеяться, что твой проступок Юрий Васильевич и я будем покрывать перед твоими родителями? Тебе не кажется, что это уже слишком?

Я не спеша пролистал журнал до предмета «Физика».

- Должен тебе сказать, что моё мнение кардинально отличается от твоего. Например, я убеждён, что хорошая порка тебе пойдёт только на пользу. После чего твоим родителям нужно будет непременно сообщить и о том, что ты сделала, и о том, как тебя за это наказали. А уже в конце, если ты всё ещё будешь хотеть домой и папа с мамой не смогут переубедить тебя, мы тебя из гимназии отчислим.

- На мой взгляд, это будет справедливо. Юрий Васильевич, Вы как считаете?

[Юрий Васильевич]

Пожалуй, Николай Александрович был даже более суров, чем я, потому как я был готов просто отчислить Белову. Возможно конечно ей бы дома всыпали и были бы правы, но это уже было бы не моё дело, а директор вот расписал Майе совершенно замечательную картину, то-то она "обрадуется".

- На мой взгляд, это будет справедливо. Юрий Васильевич, Вы как считаете?

- Не могу не согласиться, - лаконично ответил я, внимательно глядя на Белову, - просто под каждым словом подписываюсь.

На самом деле я не злорадствовал, Майя оказалась в такой ситуации, что не позавидуешь, хотя конечно винить в этом она может только себя и своё неуёмное упрямство. В то, что она не понимает то, что до неё пытается донести директор, я не верил, но чувство противоречия и, возможно, инстинкт самосохранения, не позволяли ей признать что она это заслужила.

[Майя Белова]

- То есть ты решила меня обмануть, исправила оценки, которые я поставил тебе за твои знания. Заслуженное наказание получить отказалась, извинений от тебя я не слышал и не слышу, но вместо этого ты просишься домой и при этом у тебя хватает наглости надеяться, что твой проступок Юрий Васильевич и я будем покрывать перед твоими родителями? Тебе не кажется, что это уже слишком?

Пока директор говорил, Майя убито молчала. Всё было плохо. Не просто плохо, а ужасно! И самое печальное было то, что при всем своем отвратительном эгоистичном характере и при всей своей беспринципности, в душе девочка отлично понимала, насколько плохо она поступила решившись стащить журнал и нечестно исправить свои оценки.
Только вот про наказание было не так. Не совсем так... Но пока Майка промолчала.

- Должен тебе сказать, что моё мнение кардинально отличается от твоего. Например, я убеждён, что хорошая порка тебе пойдёт только на пользу. После чего твоим родителям нужно будет непременно сообщить и о том, что ты сделала, и о том, как тебя за это наказали. А уже в конце, если ты всё ещё будешь хотеть домой и папа с мамой не смогут переубедить тебя, мы тебя из гимназии отчислим.

Майя встрепенулась, жалобно посмотрела сперва на одного взрослого, потом на другого.

- Не могу не согласиться, - лаконично ответил я, внимательно глядя на Белову, - просто под каждым словом подписываюсь.

Всё было против неё и надо было срочно спасаться. Или хотя бы пытаться. Насколько это возможно...

- Неправда, - тихо, с отчаяньем в голосе принялась оправдываться девочка.. - Это неправда... И я... Я... То что плохо поступила, - Майка была как на иголках. Поёрзав и вздохнув она принялась говорить дальше: - Я знаю.Понимаю и... И больше... - это жуткое, чудовищное, непроизносимое слово "извините"! - Не буду... - в голосе слышалось неподдельное раскаяние, но "извините" никак не получалось. Майка виновато опустила глаза.
- А наказание... просто... это тоже не правда... Я... меня... - ей было неприятно говорить. Не просто неприятно, а неловко. - Меня так просто... просто не наказывали никогда. Ну не так, а... Наказывали, но... Не розгами! - выдохнула она наконец. – И ещё...

А ещё было самое главное – то, что к самому наказание, ей, нисколечко не посчитавшись с её чувствами, добавили моральных мук.

- Я.... я не могу так...там... Почему всех троих сразу? Надо было сразу тащить в ... в комнату эту? – начала она, пытаясь рассказать. Но выходило плохо: невнятно, непонятно, криво... Что-то мешало говорить. Стоящий в горле комок... Комок слёз и ещё... Еще присутствие физрука...
- А пусть Юрий Васильевич выйдет и я расскажу, - угрюмо попросила она, глядя в пол.

[Николай Александрович]

- Неправда, - тихо, с отчаяньем в голосе принялась оправдываться девочка.. - Это неправда... И я... Я... То что плохо поступила... Я знаю. Понимаю и... И больше... Не буду... - Майка виновато опустила глаза.
- А наказание... просто... это тоже не правда... Я... меня... Меня так просто... просто не наказывали никогда. Ну не так, а... Наказывали, но... Не розгами! - выдохнула она наконец. – И ещё...
- Я.... я не могу так...там... Почему всех троих сразу? Надо было сразу тащить в ... в комнату эту?
- А пусть Юрий Васильевич выйдет и я расскажу, - угрюмо попросила она, глядя в пол.

Я посмотрел на Юрия Васильевича, потом снова на Майю, с которой всё то время, что она говорила, не спускал пристального взгляда.

- Почему ты не можешь рассказать при Юрии Васильевиче?

[Юрий Васильевич]

- Я.... я не могу так...там... Почему всех троих сразу? Надо было сразу тащить в ... в комнату эту? – начала она, пытаясь рассказать. Но выходило плохо: невнятно, непонятно, криво... Что-то мешало говорить. Стоящий в горле комок... Комок слёз и ещё... Еще присутствие физрука...
- А пусть Юрий Васильевич выйдет и я расскажу, - угрюмо попросила она, глядя в пол.

Из Майиным всхлипов что-либо толково разобрать было сложно, однако, последняя фраза у неё вышла весьма чётко, вызывая при этом у меня безмолвное возмущение. Я его сдержал, но совсем молчать не собирался.

- Давай-ка, милая моя, если у тебя есть ко мне какие-то претензии или ты недовольна моими действиями, то говори при мне, вместе и разберёмся.

[Майя Белова]

- Почему ты не можешь рассказать при Юрии Васильевиче?

Майка ненадолго замялась. Как объяснить почему? Ей вообще было тяжело. Тяжело от самой ситуации, тяжело от того, что приходилось возвращаться к ужасно неприятным для неё моментам. И присутствие рядом Юрия Васильевича, не проявившего к ней ни грамма человеческих чувств, только всё усугубляло.

- Давай-ка, милая моя, если у тебя есть ко мне какие-то претензии или ты недовольна моими действиями, то говори при мне, вместе и разберёмся.

Девочка уже собиралась ответить, но после фразы физрука захотелось замолчать, спрятаться в свою скорлупку и не высовываться.

- Мне... при нём... тяжело говорить, - нашла она всё же в себе силы кое-как ответить на вопрос.