Укрощение ленивой

[Настя Голубева]

Николай Александрович явно обладал каким-то невероятным терпением. Он снова и снова объяснял про квадраты, тругольники, углы. Настя же в свою очередь изо всех сил старалась вникнуть. И это вроде бы даже получалось.

- Всё. Это и есть площадь закрашенной области, и мы с тобой на сегодня закончили.

—Спасибо большее!—искренне поблагодарила девочка директора. Потом подумала и добавила.—За урок.
Ну, чтобы это не выглядело так, будто она благодарит Николая Александровича за то, что он ее отпустил.
Вообще, конечно, занятие пошло на пользу. Разумеется, нельзя было сказать, что за это время Голубева решила все свои проблемы с геометрией, пока что была затронута лишь верхушка айсберга, но одну вещь она для себя уяснила гораздо лучше всех формул—свое отношение к учебе и конкретно к математике придется менять на 360 градусов(как уже было выше сказано, геометрию Насте еще учить и учить)

[Николай Александрович]

—Спасибо большее!—искренне поблагодарила девочка директора. Потом подумала и добавила.—За урок.

Я кивнул.

- Забирай все эти листочки с собой. И пожалуйста, Настя, - я встал из-за стола, - к контрольным начинай готовиться заранее. Не в ночь перед уроком, а за несколько дней, чтобы больше никаких шпаргалок под юбку засовывать тебе не приходилось. Я всегда рядом, - напомнил я о том, что за помощью она может обращаться ко мне в любое время.

Как только Настя всё собрала, я открыл дверь и уже на прощание погладил ребёнка по голове.

- Мы договорились?

[Настя Голубева]

- Мы договорились?

—Да.—серьезно произнесла Настя.—Конечно.
Она и сама больше не хотела вляпываться в такие истории. Уж лучше правда приложить немного усилий и лишний раз посидеть за учебником, чем устраивать себе такие денечки… В конце концов, ну что она на трояк математику не вытянет? А это уже удовлетворительная оценка. А там может и четверки появятся…
—Спасибо Вам!—еще раз произнесла девочка, попрощалась и вышла из кабинета.

Теперь только оставалось понять, как вести себя с Еленой Викторовной.
А еще надо помириться с Беловой… Ну, это ладно. Они за долгое время дружбы уже столько раз ссорились и мирились, что Настька не сомневалась в том, что они помирятся и на этот раз.
С учительницей дело обстояло гораздо сложнее…

[Елена Викторовна]

Я шла по коридору по направлению к учительской. Уроков у меня в этот день не было, мне просто нужно было отнести журнал на место. А потом можно пойти в столовую перекусить и заняться проверкой контрольных работ. В общем, все как всегда...
Проходя мимо приемной, я увидела Настю Голубеву, выходящую из ее дверей .
Честно говоря, я ни на секунду не забывала о нашем с ней конфликте и думала, как лучше его разрешить, только вот поймать Голубеву у меня никак не получалось. Ну вот наконец и подходящий случай.
- Настя, - окликнула я девочку, - с тобой можно поговорить?

[Настя Голубева]

- Настя, - окликнула я девочку, - с тобой можно поговорить?

Настя непроизвольно вздрогнула, услышав свое имя. Пожалуй, к встрече с Еленой Викторовной она сейчас не была готова. Ну, то есть они сегодня виделись на алгебре, но там получилось как-то тихо отсидеться и сбежать, едва прозвучал звонок. А вот теперь точно никуда не сбежишь. Разве что обратно в кабинет директора. Ага! Хороша будет картинка! Николай Александрович, можно я у вас под столом спрячусь? Если что, вы меня не видели!
Девочка подошла к учительнице и робко кивнула:
—Да…
О чем пойдет разговор Голубева не очень себе представляла. Наверно о контрольной, которую надо переписать.

[Елена Викторовна]

Одного только взгляда на Настю мне было достаточно, чтобы понять : девочка меня боится и наверное боится предстоящего разговора. Что же, это то, о чем мы говорили с Николаем Александровичем. Теперь мне надо было сделать так, чтобы Настя прекратила меня бояться, и я понимала, что достичь этого будет ой как нелегко.
Я подошла к девочке и положила ей руку на плечо и очень мягким голосом предложила:
- Тогда пойдем в мой кабинет. Там мы спокойно сможем поговорить.
Я конечно понимала, что Настя наверняка не жаждет идти в кабинет математики, но не в коридоре же разговаривать.
- Насть, я тебе обещаю, что не буду на тебя ни кричать, ни тем более наказывать. Мы просто поговорим, хорошо?

[Настя Голубева]

Мышцы девочки рефлекторно напряглись стоило учительнице положить на нее руку. Впрочем, до Насти быстро дошло, что Елена Викторовна настроена миролюбиво. Правда идти в кабинет как-то не очень хотелось. Конечно то, что кричать и лупить не будут не могло не радовать, но в том, что разговор будет долгим Настя не сомневалась—о пересдачи контрольной можно и в коридоре договориться, а тут явно что-то другое.
—Хорошо,—негромко вздохнула она.
«Ой, ладно, ничего мне не сделают!—успокаивала себя Голубева, пока они с Еленой Викторовной шли до класса.—Она же обещала, да и вообще…»

[Елена Викторовна]

Я открыла дверь в кабинет.
- Заходи, - пригласила я Настю, - и садись куда тебе хочется.
Дождавшись, пока девочка усядется, я взяла стул и села напротив, так чтобы во время разговора видеть Настино лицо.
- Как ты позанималась с Николаем Александровичем? Тебе все было понятно?

[Настя Голубева]

Зайдя в кабинет, Настя первым делом тоскливо обвела его глазами. Ничего хорошего здесь с ней последнее время не происходило. И вот она опять тут наедине с Еленой Викторовной. Ладно, сейчас она пообещает более ответственно подходить к учебе и наконец поставит жирную точку во всей этой истории. Наверняка учительница хотела прочитать ей очередную нотацию. Ну а зачем еще звать в кабинет и предлагать сесть?
Голубева опустилась на первый попавшийся стул и посмотрела на Елену Викторовну, ожидая, что та ей скажет.

- Как ты позанималась с Николаем Александровичем? Тебе все было понятно?

—Хорошо,—вопрос девочку не удивил.—Все понятно.
Директор и правда сумел прояснить ей многие моменты по крайней мере в теме окружность. С последней задачей они вообще долго сидели, разбирали каждый пункт действия.

[Елена Викторовна]

— Хорошо,—вопрос девочку не удивил.—Все понятно.

- Прекрасно, я очень рада, если ты стала понимать, - ответила я и улыбнулась девочке. Мне действительно было важно знать, что дело сдвинулось с мертвой точки.
Теперь мне предстояло сделать то, за чем я и пригласила Настю в свой кабинет. Я немного помолчала, а затем осторожно начала:
- Насть, я надеюсь ты понимаешь, что была наказана справедливо. Да, не так строго, как это было, но все же за дело, - я поймала взгляд девочки, - я действительно была с тобой слишком строгой... и я прошу у тебя за это прощения. Я не должна была так поступать с тобой. Прости меня за это, хорошо?
Ох, как нелегко дались мне эти слова! Но они были так необходимы, потому что я понимала, что я совершила педагогическую ошибку, не сдержала свои эмоции, и теперь надо было все исправить, а извинение - это первый шаг к примирению.

[Настя Голубева]

- Насть, я надеюсь ты понимаешь, что была наказана справедливо. Да, не так строго, как это было, но все же за дело, - я поймала взгляд девочки, - я действительно была с тобой слишком строгой... и я прошу у тебя за это прощения. Я не должна была так поступать с тобой. Прости меня за это, хорошо?

Настя ожидала чего угодно, но только не этих слов. Чтобы учитель извинился за наказание? Пусть даже оно было капец каким болючим…
Глаза девочки наполнились слезами. Чувства переполнили ее.
—Я… я…—тихо проговорила она, вытирая слезы рукавом пиджака.
Настя не смогла бы объяснить, почему она сейчас плачет. Просто внутри что-то дрогнуло и слезы закапали.
—Простите…—прошептала она.

[Елена Викторовна]

—Я… я…—тихо проговорила она, вытирая слезы рукавом пиджака.
Настя не смогла бы объяснить, почему она сейчас плачет. Просто внутри что-то дрогнуло и слезы закапали.
—Простите…—прошептала она.

А вот я отлично поняла почему Настя плачет. Это были слезы раскаяния - искренние и настоящие. И вот это короткое слово "простите" сказало мне больше, чем тысяча слов. Для меня это означало, что Настя все поняла.
Я молча села на стул рядом с девочкой, погладила ее по голове и обняла за плечи. Мне не хотелось сейчас ей говорить, что-то вроде " Не надо плакать" или "Успокойся". Сейчас это было совсем ни к чему....


.!

[Настя Голубева]

Настя не стала говорить вслух, как ей было больно и обидно в тот день. Не стала говорить и о том, что никакая учеба не стоит того страха, который она пережила тогда в рыдальне. Она надеялась, что Елена Викторовна сама это понимает. Об этом говорили и ее извинения, и объятия.
Девочка не знала, сколько времени они сидели так с учительницей. Может пять минут, а может прошел целый час прежде чем Голубева успокоилась и побежала по своим делам.

А с Беловой они, конечно, легко помирились этим же вечером.


КОНЕЦ.