Вам и не снилось

[Юрий Васильевич]

Я неспеша выбирал прут. Не то чтобы тут было слишком много вариантов, но толстые я отмёл сразу, а попавшийся тонкий и гибкий мысленно одобрил. Стряхнув с него воду, я повернулся к лавке. Катя лежала, хотя была не совсем готова.

Я подошёл к девочке, но замечание делать не стал, просто сам завернул юбку на спину. Если я буду пороть по выставленному куску попы и только, она же сама мне спасибо не скажет. Теперь всё было готово.

- Вжик! - я размахнулся и опустил прут на сжатые ягодицы. Можно было бы сказать Кате расслабиться, но кто в такой ситуации прислушивается к советам человека, который собирается делать тебе больно.

[Катя Симонова]

Лежать вот так, ожидая наказания было страшно. Катька делала невероятные усилия, чтобы не начать реветь прямо сейчас. Скорее бы все закончилось!
Еще страшнее стало, когда Юрий Васильевич подошел и поднял ей юбку. Девочка непроизвольно дернулась - это значит, что вот-вот будет не столько страшно, но еще и очень больно.

- Вжик! - я размахнулся и опустил прут на сжатые ягодицы. Можно было бы сказать Кате расслабиться, но кто в такой ситуации прислушивается к советам человека, который собирается делать тебе больно.

- М-м-м! - острая, жгучая боль, похожая на прикосновение раскаленного прута, накрыла ее.
Из глаз полились слезы. Крик удалось сдержать, но было понятно, что долго она так не продержится.

[Юрий Васильевич]

- М-м-м! - острая, жгучая боль, похожая на прикосновение раскаленного прута, накрыла ее.
Из глаз полились слезы. Крик удалось сдержать, но было понятно, что долго она так не продержится.

Дав Кате немного подышать и настроиться на эту боль, я снова взмахнул прутом:

- Вжик! - чуть ниже первой полоски, вспыхнула вторая. - Вжик! - и третья.

На белой коже, пока нетронутой никакими другими воспитательными средствами, они выделялись особенно ярко и были припухшими. Сам же прут явно доставлял Кате весьма болезненные ощущения, судя по её бурной реакции на первые же удары.

[Катя Симонова]

- Вжик! - чуть ниже первой полоски, вспыхнула вторая. - Вжик! - и третья.

Все! На этом терпелка закончилась, и помещение заполнил громкий визг, да такой, что у Катьки самой уши заложило.
- А-А-ай! А-у-у! - орала она не своим голосом.
А в голове была только одна мысль: Как все это выдержать?!

[Юрий Васильевич]

Все! На этом терпелка закончилась, и помещение заполнил громкий визг, да такой, что у Катьки самой уши заложило.
- А-А-ай! А-у-у! - орала она не своим голосом.

Я мысленно порадовался, что мы в помещении с прекрасной изоляцией, иначе тут бы уже не только Дима, ждущий за дверью, на ушах стоял, но и половина лагеря сбежалась бы. Ведь когда не видишь что происходит, а только слышишь крики, всё намного страшнее. А так... Нет, конечно я не гладил Катю, а стегал, чувствительно стегал, но это было справедливо, за дело и без жестокости.

- Вжик!... Вжик!... Вжик!...

Перерывы были вполне достаточными, чтобы и покричать и перевести дух, но и не слишком длинными - слишком затягивать точно не стоило.

- Вжик!... Вжик!... Вжик!...

[Катя Симонова]

А розга все продолжала и продолжала жалить несчастную Катькину задницу. Терпеть это было совершенно невозможно! Девчонка визжала не переставая.
- А-А-А! Не наа-дооо больше! Хваа-тит!
Наконец, не выдержав и рискуя получить по пальцам, Катька потянула руки назад и загородила попу ладонями.
- Юрий Васильевич! Ну не надо так! Я больше не могу! - зарыдала она.

[Юрий Васильевич]

- Юрий Васильевич! Ну не надо так! Я больше не могу! - зарыдала она.

Конечно же я остановился, лупить по рукам - не мой принцип. Пару минут я молчал, Катя плакала и сжимала попу руками. При взгляде со стороны её было очень жалко, но я прекрасно понимал, что наказание продолжится несмотря на все слёзы-сопли-крики.

- А подвергать свою жизнь опасности ты могла? - спросил я, когда всхлипы стали немного тише.

[Катя Симонова]

Ударов больше не последовало, и Катька воспользовалась перерывом, чтобы хоть как-то унять боль. Одной рукой она растирала попу, а другой пыталась вытереть слезы, которые все текли и текли из глаз.
Нет, конечно она и не надеялась, что все уже закончилось. Она прекрасно знала, что Юрий Васильевич сейчас продолжит.
Сквозь шум в голове девочка услышала:

- А подвергать свою жизнь опасности ты могла? - спросил я, когда всхлипы стали немного тише.

Ну что можно было сказать в ответ? Там, на острове, об опасностях совсем не думалось.
-Я... больше никогда..., - прохрипела Катя, - я все... понимаю...

[Юрий Васильевич]

-Я... больше никогда..., - прохрипела Катя, - я все... понимаю...

- Это хорошо, что понимаешь, - я всё ещё стоял с опущенным прутом. - Но раз ты всё понимаешь, то думаю то, что я продолжу, для тебя не будет удивлением.

Наверняка девочка сейчас не могла оценить те скидки, которые она получала. Это познаётся только в сравнении. Вот если бы я взял прут потолще, замахнулся посильнее, да стегнул несколько раз без перерывов, вот тогда бы это ощутилось в полной мере. Другое дело, что наглядной демонстрации не будет, а вот продолжение - обязательно.

- Убирай руки.

[Катя Симонова]

- Это хорошо, что понимаешь, - я всё ещё стоял с опущенным прутом. - Но раз ты всё понимаешь, то думаю то, что я продолжу, для тебя не будет удивлением.

- Убирай руки.

Ну ничего другого Катька и не ждала. Но вот руки убирать совершенно не хотелось. По своему горькому опыту она знала, что стоит только убрать руки, как опять будет больно, и даже больнее, чем прежде. Но она также знала, что все равно это сделать придется.
Подождав еще немного и уже заранее подвывая, девчонка все-таки вытянула обе руки перед собой и уткнулась в них лбом. Сейчас она желала только одного: побыстрее бы все это закончилось! Юрий Васильевич не сказал, сколько ударов ей причитается, а спросить она постеснялась почему-то.

[Юрий Васильевич]

Катя смогла себя заставить убрать руки. Я мысленно похвалил её и вернулся к наказанию.

- Вжик! - прут я выбрал отличный и после 10-го удара он всё ещё выглядел как новенький, чего не скажешь о Катиной попе. - Вжик!... Вжик!...

Места для новых полосок становилось всё меньше, так что в некоторых местах они пересекались, образуя наиболее сильные припухлости, наливавшиеся синим цветом, на фоне красных горизонтальных отметин.

- Вжик!... Вжик!... Вжик!...

[Катя Симонова]

Как она и ожидала, сейчас, после перерыва стало гораздо больней. Катя не знала, сколько она получила и сколько еще осталось, но ей казалось, что этот кошмар никогда не кончится. Еще некоторое время девчонка продолжала визжать на самых высоких нотах, но скоро силы кончились, и она просто плакала в голос, сопровождая каждый удар негромким, жалобным вскриком.
Пытаясь спасти свою попу от ударов, Катька начала крутиться на лавке. При этом ей даже удалось каким-то чудом не грохнуться с нее. Но все было тщетно! Противный прут все жалил и жалил, и казалось, конца этому не будет.

[Юрий Васильевич]

Крутилась Катерина очень сильно и дело было не в моём удобстве, а в её собственной безопасности - мне совершенно не хотелось попасть не туда, куда я планировал. И ладно ещё по ногам, хотя там полоски будут проходить намного дольше, да и скрыть их от любопытных взглядов весьма проблематично летом, а вот если по пояснице, то намного хуже.

Я обошёл лавку и встал с другой стороны.

Вжик! -

- Постарайся так сильно не дёргаться.

Вжик!

- Иначе мне придётся тебя привязать.

Вжик!

Я знал, что это трудно, очень трудно лежать на лавке ровно, когда тебя каждые 5-7 секунд жалит прут, но обычно дети добровольно не соглашались на фиксацию.

[Катя Симонова]

Я обошёл лавку и встал с другой стороны.

Вжик! -

- Постарайся так сильно не дёргаться.

Вжик!

- Иначе мне придётся тебя привязать.

Вжик!

Ага, сейчас! Попробуй тут не крутиться, когда так невыносимо больно.
Катька с ужасом подумала, что ее сейчас привяжут к этой мерзкой лавке, и тогда у нее не будет возможности хоть как-то контролировать свое тело. Нет! Она этого допустить не могла!
Но похоже Юрий Васильевич и не думал останавливаться.
От боли она уже почти ничего не соображала. Перед глазами плыли какие-то темные круги, в голове пустота... И перестать вертеться было выше ее сил.
- Аййй! Больнооо! - взвыла она после на очередного стежка, - ну когда уже всеее?!

[Юрий Васильевич]

- Аййй! Больнооо! - взвыла она после на очередного стежка, - ну когда уже всеее?!

- Ещё 12 раз, - сказал я девочке и тут же снова взмахнул прутом: - Вжик!

Скидывать больше, чем я уже это сделал, я не считал возможным. По хорошему, за такие выходки, дети должны были получить максимальное наказание. И за меньшие грехи некоторым доставалось по 50 раз.

- Вжик!... Вжик!... Вжик!...

А тут всё было настолько серьёзно, что впору педсовет собирать, чтобы обсуждать увеличение максимального числа, так что...

- Вжик!... Вжик!...