Дискотека Авария: “Ты в ритме танца, тебе некуда деваться!” (приват)

[Майя Белова]

Поразмазывав ещё некоторое время по лицу свои сопли-слёзы, Майя наконец подуспокоилась и выбралась из своих размышлений.

На кухне стояла тишина. Нет, Николай Александрович чего-то там готовил, чего-то нарезал, постукивая ножом по доске, но это молчание?.. К девочке моментально пришло тревожное ощущение, что от неё, походу, чего-то ждут...

Майка напряглась. Она подняла глаза и уставилась на широкую спину Николая Александровича, пытаясь сообразить, чего именно?

Вариантов было не много.  Наверняка про её враньё? Наверняка... Майка в очередной раз шмыгнула носом и перевела взгляд со спины на пол. Нет, говорить про своё враньё ей совсем-совсем не хотелось. Ведь она и правда постоянно всем врёт и пытается обманывать... Пытается обманывать, когда нужно раздобыть справочку, чтоб прогулять школу; потом эти списывания домашки, вообще вечное списывание при любом удобном случае, тонны шпаргалок, дорисовывание оценок и сочинение оправданий, когда в очередной раз не готова к уроку и ничего не выучила. А уж если её на чём-то ловили и дело начинало двигаться к порке, то тут сочинялось просто трехэтажное оправдательное враньё, лишь бы избежать наказания. Нет, говорить и признавать, что постоянно всем лжёшь, ужасно сложно и ужасно неприятно, она не может...

[Николай Александрович]

Поразмазывав ещё некоторое время по лицу свои сопли-слёзы, Майя наконец подуспокоилась и выбралась из своих размышлений.

Время шло... Я успел вынуть из гриля готовую курицу. На её место я отправил нарезанную картошку и поставил таймер на десять минут.

Майя продолжала упрямо молчать... Я не мог заглянуть к ней в голову, но я слышал, как всхлипы постепенно затихли, а дальше... а дальше снова ничего.

В какой-то момент я не выдержал этого демонстративного упрямства и, повернувшись к девочке, устало склонился над столом. Мои глаза теперь смотрели в её глаза, а моя правая рука, которую я поставил на стол для опоры, почти касалась поставленной на стул ноги ребёнка.

- Если ты сюда пришла по доброй воле, - произнёс я, - значит, что-то тебя сюда привело. Хорошая характеристика? Так... а что для тебя "хорошая характеристика"? Вот что я должен о тебе рассказать, чтобы сгладить впечатление комиссии от твоего поведения в ночь на воскресенье?

[Майя Белова]

В какой-то момент я не выдержал этого демонстративного упрямства и, повернувшись к девочке, устало склонился над столом. Мои глаза теперь смотрели в её глаза, а моя правая рука, которую я поставил на стол для опоры, почти касалась поставленной на стул ноги ребёнка.

Перепугавшись сперва, когда директор подошёл и навис над ней, Майка отпрянула и даже спустила обе ноги обратно на пол.

- Если ты сюда пришла по доброй воле, - произнёс я, - значит, что-то тебя сюда привело. Хорошая характеристика? Так... а что для тебя "хорошая характеристика"? Вот что я должен о тебе рассказать, чтобы сгладить впечатление комиссии от твоего поведения в ночь на воскресенье?

Но теперь сидела и смотрела в глаза Николаю Александровичу своими несчастными глазами, моргая ими всё чаще и чаще, пока тот говорил.

Она не знает, что хорошего он о ней должен рассказать комиссии... Оценки у неё так себе, поэтому про хорошую учёбу не получается. Творит она вечно такое, за что ей попадает, поэтому про хорошее поведение тоже не получается... Ни про что не получается. И значит скоро они поедут на комиссию, там про неё ничего хорошего рассказать Николай Александрович не сможет и тогда... Тогда ей грозит этот непонятный, и от этого ещё более пугающий, какой-то страшный УЧЁТ по делам несовершеннолетних, потому что то, что она на этот раз натворила, было как все её предыдущии проступки вместе взятые.

И Майя снова расплакалась:
- Я-ааа... не знаю-ююю... что-ооо... НЕ ЗНА-А-ЮЮЮ, - ревела она. - Я-а... У меня-ааа... не получа-ается-ааа... ниче-его... Я не зна-ааа-ююю... почему так себя-ааа веду-ууу... Почему пло-ооо-хо... - продолжала реветь девчонка, всё сильнее осознавая, что ничегошеньки положительного сказать про себя не может: - Я-ааа... знаю, что не должна-ааа... так вести-иии... Я должна учиться-ааа... И... и-иии... не вра-ааать... - хоть и с трудом переступая через упрямство, сквозь рыдания, признала она. - Но я-ааа... не знаю, почему я та-ааак... Та-а-ка-я-ааа... - Майка плакала, всё больше приходя к ужасному выводу: - Я-ааа... я, наверное-е, просто-о плоха-а-яяя-ааа...

[Николай Александрович]

- Я-ааа... не знаю-ююю... что-ооо... НЕ ЗНА-А-ЮЮЮ, - ревела она. - Я-а... У меня-ааа... не получа-ается-ааа... ниче-его... Я не зна-ааа-ююю... почему так себя-ааа веду-ууу... Почему пло-ооо-хо... Я-ааа... знаю, что не должна-ааа... так вести-иии... Я должна учиться-ааа... И... и-иии... не вра-ааать... Но я-ааа... не знаю, почему я та-ааак... Та-а-ка-я-ааа... Я-ааа... я, наверное-е, просто-о плоха-а-яяя-ааа...

Я отодвинул стул и сел на него, не сводя с Майи серьёзного взгляда. Она наконец-то дала себе труд начать вслух перечислять всё то, что делало её поведение невыносимым: и её бесконечная ложь, и лень, и отсутствие совести... Да, всего этого было достаточно, чтобы о хорошей характеристике можно было забыть. Но я смотрел на это иначе.

- Не надо плакать... - я протянул руку и, вытащив из подставки несколько бумажных салфеток, положил их перед девочкой. Затем погладил Майю по голове, показывая ей, что на неё не сержусь. - Мы сейчас с тобой об этом поговорим... но спокойно, без лишних эмоций.

[Майя Белова]

- Не надо плакать... - я протянул руку и, вытащив из подставки несколько бумажных салфеток, положил их перед девочкой. Затем погладил Майю по голове, показывая ей, что на неё не сержусь. - Мы сейчас с тобой об этом поговорим... но спокойно, без лишних эмоций.

Майка разревелась ещё сильнее, когда Николай Александрович погладил её по голове. Потом взяла платочки и выдула в них свои сопли.

[Николай Александрович]

Майка разревелась ещё сильнее, когда Николай Александрович погладил её по голове. Потом взяла платочки и выдула в них свои сопли.

Я ещё немного помолчал, видя, что мои слова не помогают. Как в такой обстановке вообще ужинать?.. Позади меня запищал аэрогриль, требующий встряхнуть запекающуюся картошку. Фактически через пять минут всё будет готово, а тут такая истерика...

- Давай ты сходишь в ванную и умоешься, a я пока закончу с ужином.

[Майя Белова]

- Давай ты сходишь в ванную и умоешься, a я пока закончу с ужином.

Может и правда лучше было пойти в ванную, но Майке не хотелось никуда идти и ничего умывать. Вот просто не хотелось и всё! Вытерев нос, она сама дотянулась до салфеток и надёргала себе ещё:
- Не хочу, - пробубнила девчонка, пытаясь вытереть слёзы. Потом подумала и добавила: - Мне не надо.

Снова надёргала салфеток, снова принялась вытирать ими слёзы.

[Николай Александрович]

- Не хочу, - пробубнила девчонка, пытаясь вытереть слёзы. Потом подумала и добавила: - Мне не надо.
Снова надёргала салфеток, снова принялась вытирать ими слёзы.

Аэрогриль продолжал настойчиво пищать. Сначала я разобрался с картошкой - вынул корзину, пару раз невысоко подбросил в ней картофельные ломтики (пока ещё бледные) и вставил корзину обратно в гриль. Ещё на пять минут.

Майя в это время продолжала изводить мои салфетки для рук. Ей-богу, упрямство вперёд неё родилось. Я вздохнул, открыл холодильник, достал из него по два помидора и огурца и отнёс их в раковину мыть. Спорить с девчонкой или же насильно тащить её к умывальнику я не видел смысла. В тишине она и на кухне успокоится. Мы поужинаем, а потом всё-таки вернёмся к разговору.

[Майя Белова]

Салфетки уже не помещались в руках, но вставать и идти их выкидывать не хотелось; набивать карманы своих штанов тоже... Майка скомкала и запихнула их под стол на сидение соседнего стула. Она потом их выкинет, а стульев же много. Потом выдернула себе ещё парочку салфеток, хотя слёзы уже почти перестали капать, но душевное состояние оставалось таким же паршивым. И этот разговор ещё впереди... о ней и её поведении.

[Николай Александрович]

Салфетки уже не помещались в руках, но вставать и идти их выкидывать не хотелось; набивать карманы своих штанов тоже... Майка скомкала и запихнула их под стол на сидение соседнего стула. Потом выдернула себе ещё парочку салфеток.

В тишине я порезал овощи и сделал салат. У Майи я не спросил, любит ли она его со сметаной или с маслом. Сделал по привычке с маслом и только потом подумал, что надо было спросить. Я обернулся. Понятно было, что у ребёнка сейчас такое настроение, что я, скорее всего, вообще зря стараюсь - она поклюёт картошку, а остальное я просто выкину.

Я достал сервировочные салфетки под тарелки. Положил одну перед Майей и одну для себя. Затем разложил по тарелкам еду, поставил на стол, раздал вилки. За неимением сока я в стаканы налил воду. Подумал и в качестве десерта вынул из шкафчика коробку с зефиром.



- Раз ты пропустила ужин в столовой, нормально поешь здесь. На голодный желудок будет трудно заснуть.

Я сел за стол и уже более внимательно посмотрел на девочку.

[Майя Белова]

- Раз ты пропустила ужин в столовой, нормально поешь здесь. На голодный желудок будет трудно заснуть.

Я сел за стол и уже более внимательно посмотрел на девочку.

Майя продолжала сидеть, погруженная в свои мрачные размышления, не особо обращая внимание на то, что вокруг и не принимая в этом никакого участия. Только когда уже к неё обратились, девчонка очнулась и посмотрела на поставленную перед ней еду.

- Я не голодная, - снова повторила она и снова в её животе заурчало. - Не очень голодная, - глянув на Николая Александровича, тихо поправилась Майка. На вид всё выглядело очень даже аппетитно! Ну, кроме кабачка, конечно же... Но это же кабачок. Он всегда плохо выглядит. А на вкус так просто ужасен!

Майя взяла вилку. Наверное ей и правда стоит поесть. И пахнет очень вкусно! Только аппетита особо нет...

Подумав, девочка поковыряла салат, откидывая нарезанные листья, потом воткнула вилку в кусочек помидора и отправила его в рот. Эм-ммм...горьковато... Оливковое масло что-ли? Майка с трудом заставила себя дожевать и проглотить кусочек. Ну да, походу, супер-пупер полезное оливковое масло, которым её вечно пичкали и которое она терпеть не может! На лице девчонки явно отразилось её отношение к этому маслу, но не выплёвывать же помидор обратно на тарелку?.. Это же некультурно. И запить нечем... Водой такое не запьёшь, так что остаётся только чем-то заесть... Майка посмотрела на тарелку, выбирая между картошкой и курицей. Выбрав наконец и воткнув вилку в картофельный ломтик позажаристей, Майя осторожно откусила кусочек. Ну-ууу... такое себе... не картошка фри, конечно. И привкус опять какой-то... Хотя лучше, чем предыдущий помидор. Девочка проглотила то, что откусила, но вторую половину ломтика сняла с вилки на тарелку и опять задумчиво посмотрела на еду. Всё-таки самое привлекательное на столе - это зефир, хоть он и не в шоколаде. Только он же явно на десерт. Да уж... Ладно, остаётся курица. Главное спасти её от кабачка, пока она в нём не пропиталась!

[Николай Александрович]

- Я не голодная, - снова повторила она и снова в её животе заурчало. - Не очень голодная.
Майя взяла вилку.
Подумав, девочка поковыряла салат, откидывая нарезанные листья, потом воткнула вилку в кусочек помидора и отправила его в рот. На лице девчонки явно отразилось её отношение к ... маслу... Майка посмотрела на тарелку, выбирая между картошкой и курицей. Выбрав наконец и воткнув вилку в картофельный ломтик позажаристей, Майя осторожно откусила кусочек. Девочка проглотила то, что откусила, но вторую половину ломтика сняла с вилки на тарелку и опять задумчиво посмотрела на еду.

Я хмуро пронаблюдал за откровенно капризной реакцией сидящей передо мной девчонки. Её расстроенные чувства понять было можно, но я не мог понять того, что увидел. Её недовольство абсолютно всем было настолько заметно, что настроение уже испортилось у меня.

Я посидел с минуту, не притрагиваясь к еде. А потом молча поднялся, забрал свою тарелку и стакан с водой и вышел.

Довольно громко хлопнула дверь в мою спальню.

[Майя Белова]

Майка вздрогнула от хлопка. Потом положила вилку и с тоской посмотрела на кухонный дверной проём, затем вернула взгляд на лежащую перед ней еду. Она опять накосячила... Судя по всему Николай Александрович на неё и рассердился, и обиделся. И наверное даже её извинения не захочет слушать.

И что теперь делать?.. Майя не знала. Посидев немного в нерешительности, девочка встала из-за стола. Есть теперь точно не получалось. Но если она сейчас просто уйдёт - это же нехорошо, некрасиво... А еда? Оставить - нехорошо, выбросить - тоже... Некоторое время Майка стояла думая... Потом, наткнувшись взглядом на одноразовые коробочки для еды в углу столешницы, подошла и взяла одну. Переложила туда всё со своей тарелки. Подошла к раковине и принялась мыть посуду.

Вымыв, Майя взяла контейнер с её ужином и сделала шаг к двери. Нет, ещё же платочки, которые она тут напачкала! Отложив еду, девчонка полезла выгребать из-под стола использованные салфетки. Подобрав все до последней и со стула, и те, что упали на пол, Майка их выкинула, доверху завалив салфетками урну под раковиной.

Но всё равно это же некрасиво просто уйти, если она сама пришла, и даже если на неё сейчас очень рассердились? Некрасиво... Майка подошла к холодильнику, заметив на нём висящую ручку на магнитике и отрывной блокнотик для записей, тоже на магните. Взяв ручку, девочка задумчиво уставилась на чистый листок. Что ей писать? Она снова не знала... Наверное, спасибо за ужин? Майка написала:
Спасибо за ужин.

Потом снова задумалась. Надо ещё что-то?..
Извините, что разбила вазачку.

Ну, так-то она её грохнула... Майя посмотрела на то, что написала. Последнее слово смущало. ''Вазачку?.. Или вазочку?.. Ваза...'' - Майка вздохнула, и хоть и неуверенно, но жирненько обвела букву ''а'', исправляя её на ''о'':
... вазочку.

Что ещё написать?.. Она не знала. Девочка нарисовала в углу цветочек. Потом снова подумала и принялась рисовать второй. Второй не выходил. Пришлось срочно переделывать его в пчелу. Та тоже вышла неказистой, но со смешной мордочкой. Потом пририсовала ещё два малюсеньких цветка.

Майка постояла, глядя на исписанный и изрисованный листочек. Может вообще не это надо было писать?.. Она постояла ещё немножко, потом прикрепила ручку обратно на холодильник, взяла коробочку с едой и тихонечко пошла к выходу. В потёмках коридора надела кроксы и вышла на улицу.

Почему она себя так ведёт? Девочка брела по дорожке, думая о том, что случилось. Вот почему она не пошла прямо сейчас и не извинилась? Не хватило мужества... И даже ''до свидания'' не сказала... У неё никогда не выйдет вести себя хорошо.

Майка остановилась. Ушла она недалеко. А написать на листочке вообще, наверное, глупо было... Просто не нашлось всё того же мужества отвечать за то, что она делает...

Майка развернулась. Ещё через пару минуток она снова стояла на крыльце директорского домика. Опять было страшно постучать и опять не хватало решимости. Но девочка постучала.

[Николай Александрович]

Если бы Майя была моим ребёнком, я бы повесился...

Сидя в кресле, я ел свой ужин, попутно прислушиваясь к тому, что делалось на кухне. Своего ребёнка я бы за такое точно выгнал из-за стола. Даже то, что я увидел, меня задело. А если бы я умел читать чужие мысли, боюсь, я бы там столько всего прочитал... И это на фоне наших общих усилий как-то помириться. Вот надо было прямо там, у машины, отправить её домой досиживать наказание. Пришла, извинилась - прекрасно. Но до среды ей было велено никуда из дома не выходить.

Нет, я, дурак, решил, что девчонке нужно дать шанс исправиться. Я был готов по-доброму с ней поговорить и даже позволил бы ей вместе со мной приготовить ужин, если бы она выразила такое желание. Вместо этого Майя пришла ко мне лить слёзы и упрямо отвергать любые мои попытки сделать этот вечер хоть в чём-нибудь продуктивным.

На кухне послышались звуки мытья посуды. Понятно... еду она выкинула, а теперь помыла за собой тарелку. Ничего другого я от Беловой уже не ждал. Ну а дальше наступила тишина, за время которой я мрачно доел свой ужин, отставил тарелку на тумбочку и улёгся на кровать. Тут и дверь закрылась, подсказывая мне, что Майя ушла.

Я покачал головой, поудобнее устроился на подушке и закрыл глаза. Пускай делает, что хочет. Более бессовестного ребёнка я в жизни не встречал.

Отгоняя неприятные мысли, я успел пролежать так ровно пять минут.

Майка развернулась. Ещё через пару минуток она снова стояла на крыльце директорского домика. Опять было страшно постучать и опять не хватало решимости. Но девочка постучала.

Чёрт возьми... Надеюсь, это Юрий Васильевич... зачем-то подумал я, зная наверняка, что это вернулась Майя. Несколько долгих мгновений я боролся с собой, не желая продолжать портить себе вечер, затем поднялся и, на ходу поправляя одежду, вышел в коридор. Сквозь стеклянную вставку в двери на меня смотрел детский силуэт.

Ладно...

Я открыл дверь.

[Майя Белова]

Майка думала о том, что сейчас наделала, каждый шаг, который прошла от дома и обратно, и каждую секунду, пока стояла у двери и ждала, что ей откроют. Думала о том, что она повела себя некрасиво, пусть и не намеренно; о том, что сильно обидела своим поведением; о том, что она бы тоже, наверное, обиделась на такое; и что она должна думать о других и проявлять хоть капельку чуткости и внимания...

Ладно...

Я открыл дверь.

Девочка посмотрела снизу вверх на Николая Александровича. Она не знала, что ей теперь сказать? Опять ''извините''?.. Нет. Этого мало... Майя поставила коробочку на пол на крыльце, подошла к Николаю Александровичу и обняла его, уткнувшись ему в живот:
- Я была неправа. Я не хотела обидеть... Я очень нехорошо поступила, - прошептала она. - Простите...

Ей сейчас было не важно, если её после этого выставят за дверь, и не важно, если никакой хорошей характеристики у неё не будет, потому что она не заслуживает. Девчонка об этом сейчас и не думала. Ей это всё сейчас не важно... Она не для этого сейчас извинялась. Майя говорила это искренне, потому что ей важно было попросить прощения за своё ужасное поведение, потому что она видела, как обидела, потому что когда она только что сидела на кухне и ревела, Николай Александрович гладил её по головке, и он старался и готовил для неё, потому что она пропустила ужин, а она... Она так ужасно себя повела и так его обидела.