Свободу, свободу, мне дайте, свободу! (приват)

[Азар Терентьев]

Снова в воздухе раздался знакомый звук и снова следом за звуком пришла боль. Теперь-то Азар был к ней готов. Он только вздрогнуть от удара и выдохнул через сжатые зубы. Терпеть было можно, но рука у математика была крепкая. Если так пойдет и дальше то, не известно, насколько у Азара хватит терпения.
В гимназии, в рыдальне, преподы обычно объявляли сколько ему всыпят, тут же математик ничего не сказал. А когда знаешь, сколько осталось как-то легче. Но не спрашивать же сейчас об этом.

[Владимир Константинович]

Ремень Владимира Константиновича еще раз громко приземлился на попу Азара. Мальчишка стоически терпел наказание. Не трудно было предположить, что почти взрослый парень будет геройствовать, кусать губы. уткнется в подушку и будет терпеть, стараясь не проронить ни звука. Мальчишки есть мальчишки. Лить слезы - удел девчонок. В этом уверен каждый пацан. Все дают себе слово - терпеть! Не у каждого получается, конечно...А Владимиру Константиновичу почему - то, всегда было проще наказывать ребят когда они вопят, просят прощения и, как полагается в таких обстаятельствах, всегда искреннее раскаиваются в совершенных грехах. Диалог получается очень содержательным и тревожные мысли отступают, уступают место воспитательной беседе. Но Азар молчал и в таких случаях Владимир Константинович обычно принимал правила игры и не пытался достучаться до подростка. Его сознание, душа, если хотите, в эти мгновения и без его вмешательства проделывали не малую работу. А ему только остается надеяться, что эта работа идет в правильном направлении. И после наказания у подростка не возникнет желания отомстить преподу, а придет раскаяние в своем проступке. Владимир Константинович еще раз опустил этот " мыслительный двигатель" на ерзающий зад Азара.

[Азар Терентьев]

Азар уже не просто ерзал. Хотя он и старался лежать спокойно, но как-то само собой получалось так, что как только его обостренный слух вылавливал звук рассекаемого ремнем воздуха, его попа виляла в сторону,стараясь уйти от удара.
- Ыххх...- вырвалось у пацана после последнего удара, но он тут же уткнулся в подушку. Становилось жарко, уже начинало гореть и место "воспитательного приложения" и на лбу появились капельки пота.
"Дурная голова ногам покоя не дает" эту поговорку Азар частенько слышал, но в сейчас ему почему то пришла в голову немного другая трактовка этого выражения. Хотя, если быть совершенно откровенным, то именно его дурная голова и вовлекла его сегодня в приключения, и за которые приходилось расплачиваться совсем другому месту.

"Четыре," - Азар пока еще мог мысленно считать удары.

[Владимир Константинович]

Ремень еще и еще раз описывал круги и впивался в зад Азара. Владимир Константинович боролся с собой, чтобы довести наказание до намеченного конца, а не остановить его на половине. Отчасти в том, что мальчик сейчас получает наказание есть и его вина. Ведь это он недосмотрел , непроводил, понадеялся. А дети есть дети, за ними глаз да глаз нужен. Ведь именно для этого он сегодня и дежурит, чтобы следить за порядком, а не чтобы принимать меры посфактум. В всех детских шалостях виноваты взрослые. Не научили, не остановили, не запретили.
"А чем он сейчас занимается? - задался он вопросом. И тут же себе и ответил. - Воспитывает!"
Владимир Константинович со спокойной совестью еще раз приложил ремень к заду мальчика.

[Азар Терентьев]

Если б только Азар знал, какие мысли посещают голову математика, то он бы наверняка удивился. Ему то казалось, что взрослые, прибегая к такому древнему, как сам мир, способу воздействия на сознания подростков, уверены в том, что виноваты в этом они сами и уж вины взрослых тут никакой нет. Но прочитать мысли математика Азар не мог, да и ему было сейчас немного не до этого. Все его силы уходили сейчас на то, чтобы не оторвать руки от подушки и не подставить их под удар, чтобы не заорать и не соскочить с кровати. Терпеть становилось все труднее, Азар уже дрыгал ногами и терзал зубами подушку. Вроде бы, математик еще не очень много ему всыпал, а пацану казалось, что этой порке не будет конца. Этих педагогов что? В институтах учат, как нужно махать ремнем. Похоже на то!
"Семь", - пацан на автомате продолжал считать удары.

[Владимир Константинович]

Все, осталось совсем немного. Белые полоски от ремня одна за другой появлялись на попе пацана и тут же наливались малиновым цветом, отчего попа была, практически, полностью красной. Хлесть! Ремень опустился еще раз. Азар, конечно, не плакал, терпел. Но что он при этом испытывал не труно было догадаться.
"Вот наверняка сейчас злится , ругает себя последними словами. Дает себе слово больше не попадаться под гневную руку педагога и, вообще, быть паинькой. Наверняка, обижен на меня, сейчас я для него символ зла. Бесполезно сейчас давить на совесть, призывать к порядку, в голове у ребенка сейчас наверняка одно - быстрей бы закончилось это мучение". Хлесть!

[Азар Терентьев]

Хлесть! Ремень опустился еще раз.

"Нафига ж мне этот бассейн был нужен?" - пронеслось у пацане в голове. - Это какой уже? Восьмой? Девятый? Двадцатый?"
Со счета он все-таки сбился. Боль, обжигающая в очередной раз его уже горящую огнем попу, постепенно перемещалась вверх и отдавала тупым ноющим пульсом в Азаркиной голове.

Хлесть!

- Аааа...! - после очередного стежка Азар не выдержал и коротко крикнул, выгнулся в пояснице, немного приподняв верхнюю часть тела. Было уже не стыдно ни перед преподом, ни перед самим собой. Было уже наплевать, что кто-нибудь услышит его вопли. Хотелось одного - чтоб все это быстрее прекратилось.

[Владимир Константинович]

Последний раз взмахнув ремнем Владимир Константинович отбросил его далеко в сторону, будто держал в руках не полоску кожи, а живую ядовитую гадюку. Мучения мальчишки, которые он только, что обрушил на его беззащитную попу, закончились. Теперь предстояло попробовать наладить подорвавшиеся доверительные отношения. Это гораздо сложнее, чем тупо выпороть провинившегося мальчишку. Он подошел к Азару, который все лежал в ожидании очередного удара, провел широкой ладонью по затылку.
- Можешь вставать, наказание закончено, - произнес такую желанную для воспитанника фразу. Владимир Константинович сел на свободный стул и стал дожидаться, пока мальчик справится со своими эмоциями и поднимется с кровать, тогда он попробует поговорить.

[Азар Терентьев]

Замах,свист, щелчок и обжигающий удар,сливающиеся в одну секунду вместе.
- Ммммм... - на этот раз Азар не заорал, потому , что вовремя успел закусить подушку. Хорошо, что он ее подгреб к себе, инчаче пришлось бы кусать губы или руки.
Замах, свист и... Азар напрягся в ожидании очередного удара и даже зажмурил глаза. Но удара не последовало, громко звякнула пряжка, ударившись об пол,а на своей голове пацан ощутил руку математика.

- Можешь вставать, наказание закончено,

Все?! Закончено?
Азар тяжело дышал. Капли пота уже струйками стекали по его вискам и ему пришлось утереться подушкой. Почему - то защипало глаза. "Нет! Только не сейчас!" - приказал он сам себе, загоняя назад такие не к месту выступающие слезы. Он немного полежал, выравнивая дыхание. Покосившись в сторону увидел, что математик не ушел, а спокойно сидит на стуле.
"Чего он еще хочет?" - пацан неторопясь поднялся.
И тут вдруг понял, что стоит перед преподом совсем голый. Он оглянулся по сторонам, в поисках одежды . На глаза попалось полотенце, брошенное им же на кровати. Азар взял его и обернул вокруг бедер. Уфф, оно было влажное и это было весьма кстати.

[Владимир Константинович]

С чего начать разговор? Как объяснить пацану, что он его выпорол для его же блага? Владимир Константинович мучил себя вопросами, пока Азар глотал выступившие было слезы и обматывал себя полотенцем.
- Азар, ты на меня не обижайся, я был вынужден тебя наказать. Прости меня. В том, что ты, вместо того, чтобы улечься спать отправился купаться, есть и моя вина. Я не должен был оставлять тебя одного в таком состоянии. Наверное, тебе совсем было плохо? - Он попытался объяснить мальчишке, что очень переживает за то, что причинил ему такую боль. Но получалось как - то не правильно, но зато искренне. Владимир Константинович надеялся, что парень поймет его и прежние доверительные отношения восстановятся.

[Азар Терентьев]

- Азар, ты на меня не обижайся, я был вынужден тебя наказать. Прости меня. В том, что ты, вместо того, чтобы улечься спать отправился купаться, есть и моя вина. Я не должен был оставлять тебя одного в таком состоянии. Наверное, тебе совсем было плохо?

Охх...!!!
Вот почему, когда дерут, то стараешься всеми силами не зареветь и это получается?? А стоит только услышать в голосе взрослого что-то похожее на жалость, как тут же возникает дикое желание выплеснуть целый поток слез!
Азар итак потратил много сил на то, чтобы не опозориться и не показать своих слез, как вот математик снова их будто нарочно выжимает. Пацан опять почувствовал комок, поступающий к горлу, поднял лицо вверх и несколько раз глубоко вздохнул. Помогло.
- Да я и не обижаюсь, - негромко произнес он, когда к нему вернулась возможность разговаривать. - Мне правда было плохо, я уснуть не мог. Я ж вам говорил, - Азар глянул на математика и непроизвольно потянулся потереть, через полотенце, горящий зад.

[Владимир Константинович]

Едва сдерживая слезы от обиды Азар потирал горящий зад.

- Да я и не обижаюсь, - негромко произнес он, когда к нему вернулась возможность разговаривать. - Мне правда было плохо, я уснуть не мог. Я ж вам говорил, - Азар глянул на математика и непроизвольно потянулся потереть, через полотенце, горящий зад.

Владимир Константинович смотрел на Азара . Тот не выглядел обиженным и педагог слегка успокоился. Глядя на мальчишку, Владимир Константинович подумал о том, что у того был и правда тяжелый вечер.
- Азар, я думаю, что ты больше не совершишь такой ошибки. Это я говорю о купании в неположенном месте и в неположеное время. Тебе не нравиться получать такие наказани, а мне не очень-то приятно пороть тебя. Ведь вам же не запрещают купаться днем, под присмотром взрослых, а ночью нужно отдыхать, - Владимир Константинович хотел, чтоб у пацана не осталось обиды за сегодняшнюю взбучку. - Давай, как-нибудь на перегонки сплаваем? - предложил он Азару.

[Азар Терентьев]

- Азар, я думаю, что ты больше не совершишь такой ошибки. Это я говорю о купании в неположенном месте и в неположенное время. Тебе не нравиться получать такие наказание, а мне не очень-то приятно пороть тебя. Ведь вам же не запрещают купаться днем, под присмотром взрослых, а ночью нужно отдыхать,

"Да уж, конечно, не совершу - в ваше дежурство уж точно в бассейн не полезу! - Азар мысленно отвечал на реплики препода стоя напротив него. - Дождусь когда кто-нибудь другой будет дежурить и сбегу на речку". Между дневным купанием (под присмотром!) и сегодняшним существовала, оказывается, колоссальная разница. В ночном купании было нечто таинственное. Необычное. И, не смотря, на то, что этот его заплыв закончился не совсем весело, отказываться от подобной идеи совсем Азар не собирался.

- Давай, как-нибудь на перегонки сплаваем? - предложил он Азару.

- Давайте,- не долго думая согласился пацан. Он уже видел сегодня в бассейне на что способен математик и ему было интересно, сможет ли он с ним потягаться. - Сплаваем. Как-нибудь.
- Владимир Константинович, - произнес Азар и негромко кашлянул, прочищая горло. Можно было бы больше ничего не говорить, но глянув на препода пацан решился задать один каверзный вопросик. Математик, вроде, не злился и разговаривал спокойно. Может не разозлиться и сейчас? - А вы правда меня спасать полезли или вам самому искупаться захотелось? - в глазах пацана мелькнули задорные искорки.

[Владимир Константинович]

Он, было практически, успокоился. Пацан вину осознал и воде бы на него больше не дуется. Владимир Константинович хотел уже уходить, но Азар влез с абсолютно неудобным для него вопросом.

- А вы правда меня спасать полезли или вам самому искупаться захотелось? - в глазах пацана мелькнули задорные искорки.

Препод даже слегка растерялся. Он и сам не помнил уже , какого черта он полез в бассеин, а тут еще что - то надо ответить пацану.Сказать правду, что ему захотелось искупаться - это значит признаться в том, что он сам нарушил правила лагеря и по логике вещей тогда и ему полагается наказание. Конечно, никто преподавателям напрямую не запрещал купаться ночами, но соблюдение лагерных правил всеми, как бы подразумевалось. Соврать и сказать, что он полез вытаскивать его, значит самому быть не честным и в то же время требовать откровенности и честности от мальчишки. Это тоже показалось ему не правильным.
- Давай ложись спать. Смотри уже светло, - попытался уйти он от ответа. Потом, немного подумав, решил все же ответить мальчишке. Пусть не сказать правды, но и не соврать. - Я видел, что ты тонуть не собирался. Подстраховать тебя я полез, мало ли что случится могло, а так я рядом был.

[Азар Терентьев]

- Давай ложись спать. Смотри уже светло.
Я видел, что ты тонуть не собирался. Подстраховать тебя я полез, мало ли, что случится могло, а так я рядом был.

"Подстраховать, значит? Ну - ну!"
Азар не поверил преподу. Вернее,поверил, но не до конца. Видимо, неудобно тому было сознаваться, что ему купаться захотелось.
- Спасибо, что подстраховали, - сказал он, и пытаясь скрыть свое внутреннее веселье кинул взгляд в сторону кровати. - Тогда я спать?