Ник молчал, силясь разобраться в собственных эмоциях и превратить их во что-то более четкое и осязаемое - в мысли, которые потом можно было бы выразить словами. Сделать это было сложно, особенно учитывая то, что некоторые вещи он не хотел ни говорить в слух, ни даже превращать в слова в своей голове. Ему казалось, что он просто не имеет права доказывать что-то кому-то о себе. Как он мог доказать, что другие ему не безразличны? Что ему не наплевать на них, что он старается не доставлять им неудобств? Они так не считают и какой смысл говорить об обратном? Как можно доказать кому-то свои чувства и мысли? Кто поверит тебе, что ты думаешь о яблоке, если этому нет никаких доказательств? Поверит только тот, кто доверяет тебе, а других не убедить никогда.Николай Александрович писал(а):- Разница в том, что если ты действительно веришь в свою правоту, в то, что вчера не сделал ничего, чтобы я так на тебя сорвался - у тебя есть законное основание злиться, и ты можешь мне прямо об этом сказать. Обещаю, что тебя выслушаю и попытаюсь ситуацию исправить.
- Если же прав ты не был, и сам это понимаешь... то законное основание злиться автоматически переходит от тебя ко мне - это всего лишь справедливый расклад вещей, который можно применить и в отношениях с твоим папой. По сути, с любым человеком, включая твоих сверстников. Ведь так?
Николай Александрович или Лидия Сергеевна, или папа, сказали бы, что убеждать нужно не словами, а действиями. И если они расходятся со словами, значит ты говоришь не правду, вот и все. Все будут так считать и чем больше ты настаиваешь на обратном, тем больше они будут так считать и тем сложнее будет их переубедить.
Он поехал домой, не предупредив тех, кто был за него в ответе, кто переживал и тратил свое личное время на его поиски. Значит, ему на них наплевать? Но это все равно не так. А кого это волнует, теперь, после того как он так поступил? Никому в это не верится и именно он получается виноватым в том, что все так скверно сложилось. И что нужно сделать для того, чтобы все было иначе? Сидеть смирно там, где его посадили и ждать момента, когда все изменится естественным образом? Или, как предложил Николай Александрович, придти и поговорить обо всем с ним? Вот просто так, зайти однажды в его кабинет и сказать, что ему обидно, что он... Просто так зайти в приемную и сказать Наде, что он пришел поговорить с директором и подождать, пока тот закончит какой-нибудь важный телефонный разговор про документы или учебный план, а потом зайти к нему на 15 минут которые он может выделить ему и начать рассказывать про свою семью и про себя? Или просто сказать, что ему хочется домой и что не мог бы он, Николай Александрович, это устроить? Пожалуй. Эта просьба уместилась бы всего в несколько слов, но что бы она значила? Она бы, наверное, стерла в мелкий порошок всю значимость поездки домой. "Можно мне погулять?" "Да-да, конечно". Зато так было бы правильно по отношению к другим, и разве не это в жизни самое главное? Ник так не считал. Он готов был носить ярлык эгоиста, но он не готов был расстаться со своими чувствами - правильными или нет. Внутри себя он всегда мог чувствовать то, что ему хотелось и это право давало ему комфорт и успокоение даже в самых тяжелых ситуациях.
Сейчас ему было обидно но, в то время как он имел на это право внутри самого себя, снаружи, на словах и эмоциях, он этого права не имел. Во внешнем, реальном мире он должен был отвечать за свои поступки - здесь не было места оправданиям, шансам, второй стороне. Здесь были факты и они говорили о том, что он легкомысленный, импульсивный и эгоистичный. Факты, не считающиеся с тем, о чем он думал. Весь этот невероятно запутанный и миллион раз переплетенный клубок раздумий и едва сдерживаемых эмоций ни одной петлей не выступал в реальность, где тянулась только одна прямая, совершенно четко видимая и бесспорно очевидная нить событий. Здесь играли другие правила.
- Нет, вы были правы.
Мальчишка доверительно взглянул на директора, соглашаясь с ним и его вчерашними действиями. Он не мог оспорить их.
- Что будет теперь?- выдержав короткую паузу поинтересовался он и сорвал пару травинок.
Нет, не был бы. Он же не Вадик!