Нелепица! :)

[Николай Александрович]

- Нет! Нет! И нет! Николай Александрович, это слишком.

- Мне кажется, что так мы можем переусердствовать.

Выслушав коллег, я молча склонил голову на подставленные руки и ещё с полминуты сидел так с закрытыми глазами, в общем-то, понимая, что по-другому моё решение встречено быть и не могло. В нашем учебном заведение эта мера никогда не применялась.

Тяжёлый вздох положил конец моему молчанию. Я поднял голову и, надеясь на конструктивную беседу, вновь устремил взор на Лидию Сергеевну.

- Слишком, - сказал я ей, - могло бы быть за устроенный по неосторожности пожар или, например, за воровство булочек из школьного буфета. Да. Ни за то, ни за другое я бы так детей не наказал. Вчера же было совершено преступление, по факту которого следует заводить уголовное дело! Вы это понимаете? Мы не можем плохие оценки и проступки мелкого масштаба ставить на одну доску с вопиющим хулиганством, в результате которого пострадало не только животное, но и люди, и здание, и частная собственность, не говоря уже о том, что был украден чек и имела место попытка заплатить за корову деньгами школы!

- Да за такое отчислить всех четверых и пускай с ними разбираются правоохранительные органы! - не сумев совладать с очередной окатившей меня волной гнева, я шумно выдохнул и немного ослабил затянутый галстук. И, чтобы как-то успокоиться, буквально заставил себя сделать глоток кофе.

- Я не желаю им такой участи. Но и просто выпороть их за закрытой дверью не считаю достаточным! Пускай это будет показательная порка для всех - от одиннадцатого класса до первого!

[Лидия Сергеевна]

Молчание было с одной стороны тягостным, а с другой стороны Лидия Сергеевна боялась, что как только оно закончится, она услышит от директора твёрдое "НЕТ" в ответ на её возражения. Вряд ли она сможет переубедить начальника, но и просто так сдаваться она не собиралась.

Внимательно выслушав всё, что сказал Николай Александрович, она схватила чашку и сжала в руках её так, что казалось она сейчас лопнет. Она, правда, этого не заметила, все мысли занимало предстоящее наказание.

- Николай Александрович, думаю никто из сидящих тут не будет оспаривать серьёзность ситуации и её беспрецедентность. Да, дети перешли все пределы и, конечно же, ни с какими двойками, прогулами или драками это сравнивать нельзя, но если уж мы принимаем решение не выгонять их, мы должны постараться наказать их так, чтобы не сломать их психику, а публичная порка, да ещё не при незнакомых людях, а при одноклассниках, друзьях и приятелях, будет для них шоком.

[Юрий Васильевич]

Моя позиция оказалась где-то между директором и завучем. Я был против просто порки, точнее не считал её достаточной, но и зал меня несколько пугал.

- Лидия Сергеевна, давайте не будем так сгущать краски. Они конечно дети, если заглянуть в их свидетельства о рождении, но поступок их совсем не детский. И если с коровой ещё можно хоть как-то притянуть за уши хоть какой-то благовидный предлог, я имею ввиду изначально, то кражу чека, хамство, непослушание и всё что они успели натворить, уже никакими благими намерениями не прикроешь. Так что в общем и целом они заслужили такое наказание, но может быть всё же проявим милосердие? Давайте хотя бы сократим количество зрителей? - я попытался предложить некий компромиссный вариант, который смогло бы принять моё внутреннее Я.

[Николай Александрович]

- Лидия Сергеевна, давайте не будем так сгущать краски. Они конечно дети, если заглянуть в их свидетельства о рождении, но поступок их совсем не детский. И если с коровой ещё можно хоть как-то притянуть за уши хоть какой-то благовидный предлог, я имею ввиду изначально, то кражу чека, хамство, непослушание и всё что они успели натворить, уже никакими благими намерениями не прикроешь. Так что в общем и целом они заслужили такое наказание, но может быть всё же проявим милосердие? Давайте хотя бы сократим количество зрителей?

Отодвинув кресло, я встал из-за стола и прошёл к шкафу. Вынул оттуда две трости и, вернувшись на место, положил их перед учителями.

- Моё милосердие будет заключаться в том, что наказание этих паршивцев сведётся к коротким двенадцати ударам вот этим приспособлением. Это будет больно, но закончится всё гораздо быстрее, чем если мы применим розги и назначим им по пятьдесят ударов... а то и больше. Как сказал Юрий Васильевич, поступок был не детским и привёл к серьёзным последствиям, значит, о среднем наказании вопрос вообще не стоит.

Я сел в кресло.

- Да, психическое состояние детей меня тоже беспокоит. Причём не только тех, кого мы накажем, но и тех, кто будет при этом присутствовать. Тем не менее... наша задача сделать так, чтобы никто - ни второклассники в лице Кирилла, ни шестиклассники в лице Романовой и Лилова, ни десятиклассники в лице Букашкина больше никогда даже думать не смели устраивать нечто подобное в будущем. Пусть все видят, к чему приводят безмозглые игры! Именно по этой причине я хочу собрать всю школу и, конечно, детям я перед наказанием всё очень подробно объясню.

[Юрий Васильевич]

- По-моему всё логично и обосновано, - я всё больше склонялся к тому, чтобы поддержать директора в его инициативе с таким необычным наказанием. Такое и правда запомнится всем и надолго. Наверняка и вновь пришедшим будут пересказывать эту страшилку. - Правда, боюсь, никакие объяснения их психику не поддержат. С Романовой уже чёрт знает что творится, вы же видели. Я почти уверен, что это она тут просто-напросто истерила. Что же будет в зале? Как мы её будем усмирять?

[Лидия Сергеевна]

- Оно может и логично, только такие решения не должны основываться на одной логике, - Лидия Сергеевна вздохнула и перевела взгляд на окно. Большая его часть была закрыта шторой, но всё же открытого пространства хватало для того, чтобы разглядеть кроны деревьев, покрытые молодой листвой. Так тихо, мирно и спокойно было там, на улице. Гуляли бы себе и горя не знали, так вечно же надо куда-то влезть, а им потом сидеть и ломать голову над тем, как бы сделать так, чтобы и запомнили, и сделали выводы, и чтобы у самих сердце не разорвалось от жалости. - Николай Александрович, вы что, хотите сделать посещение сего мероприятия обязательным для всех?

[Николай Александрович]

- По-моему всё логично и обосновано. Правда, боюсь, никакие объяснения их психику не поддержат. С Романовой уже чёрт знает что творится, вы же видели. Я почти уверен, что это она тут просто-напросто истерила. Что же будет в зале? Как мы её будем усмирять?

- Оно может и логично, только такие решения не должны основываться на одной логике. Николай Александрович, вы что, хотите сделать посещение сего мероприятия обязательным для всех?

- Да, Лидия Сергеевна, присутствовать должны все, - в этом вопросе я был твёрд. - Это не развлечение для любопытствующих - это своего рода урок для каждого ученика. И, конечно, каждый воспримет его по-своему: кто-то спокойно, кто-то с ужасом, кому-то, возможно, придётся выйти. Мы поймём, кому можно будет это разрешить. А пока предлагаю подчеркнуть официальность такого наказания отменой шестого урока, вместо которого все классы поднимутся в актовый зал. Там же мы всё детям и разъясним.

Я сделал ещё пару глотков кофе, прежде чем приступить к обсуждению других, не менее серьёзных нюансов, озвученных Юрием Васильевичем.

[Лидия Сергеевна]

А пока предлагаю подчеркнуть официальность такого наказания отменой шестого урока, вместо которого все классы поднимутся в актовый зал.

- Так скоро? - казалось, что Лидия Сергеевна услышала одну лишь эту фразу из всего что сказал Николай Александрович. Вопрос вырвался невольно, ведь она никак не могла смириться с тем, что будет происходить, а получалось, что у неё на это даже времени нет. Нет, конечно она всё слушала внимательно и в первую очередь думала о детях, а не о себе, но именно эти мысли сейчас сводили её с ума.

- Извините, просто мне очень тяжело принять, что в нашей гимназии будет нечто подобное, - пояснила она коллегам свою реакцию.

[Юрий Васильевич]

Собственно и без слов было всё понятно - переживали все. И я, и Николай Александрович, и Лидия Сергеевна. Просто женщинам обычно сложнее справляться с эмоциями. Но что делать, несмотря на все наши сожаления, дети сами себе это устроили и придётся им как-то это пережить.

[Николай Александрович]

- Так скоро? Извините, просто мне очень тяжело принять, что в нашей гимназии будет нечто подобное.

- Это действительно крайне суровое решение, - я с пониманием отнёсся к чувствам завуча. - Вы меня знаете. Я всегда... всегда был противником морального унижения детей. И если сейчас я иду на этот шаг, который, можно сказать, перечёркивает все мои убеждения... значит, поведение гимназистов перешло ту грань, когда привычное дисциплинарное взыскание является достаточной мерой наказания. Да... Как бы Вы их ни жалели, они совершили преступление. Мы не можем никак иначе рассматривать их поступок, потому что в тот момент их не заботили ничьи чувства и ничья безопасность. Вы только посмотрите на мою руку! Это мне повезло, что я был в машине. А что было бы, если бы я в неё сесть не успел? Что было бы, если бы корова побежала в парке на ребёнка?!

Я покачал головой, отметая картины потенциальной трагедии. Сколько было случаев, когда домашние бойцовые собаки загрызали детей и калечили взрослых. Ни про своих питомцев, ни про домашний скот люди обычно не думают ничего плохого. Но животные - это животные со своей психикой и данными им природой инстинктами.

Они могут быть опасными.

Мой взгляд задержался на трости - той, что лежала ближе ко мне.

- Я объясню, почему я предпочитаю с наказанием не тянуть, - сев поудобнее, я переместил точку опоры на левый подлокотник, машинально заправив под рукав рубашки выбившийся из-под него конец бинта. - Самая главная причина: я не верю в благоразумие отдельных лиц. Романова не выдержит долгого ожидания. Она уже очень плохо контролирует свои эмоции - дальше будет только хуже. Лилов же неоднократно предпринимал попытки убежать. Если мы их сейчас распустим по своим комнатам... мы их потом не скоро соберём.

[Лидия Сергеевна]

Лидия Сергеевна слушала коллегу и мысленно соглашалась с каждым его словом. Всё так - преступление... трегедия... инстинкты... По сути всем повезло, что всё закончилось малой кровью, могло бы быть намного хуже и тогда бы уже точно не получилось отделаться поркой, пусть и публичной. Отправились бы прямиком в исправительный интернат, а Букашкин и вовсе в колонию для несовершеннолетних. Завуч гоняла все эти мысли в голове, пытаясь убедить себя в том, что всё по заслугам и такое наказание - это лучший вариант для детей. Пока получалось не важно, но вода и камень точит.

- Да я согласна, Николай Александрович, даже если бы с эмоциями всё было в порядке, то ожидание - это иногда не меньшее испытание, чем само наказание.

[Юрий Васильевич]

- Самая главная причина: я не верю в благоразумие отдельных лиц. Романова не выдержит долгого ожидания. Она уже очень плохо контролирует свои эмоции - дальше будет только хуже. Лилов же неоднократно предпринимал попытки убежать. Если мы их сейчас распустим по своим комнатам... мы их потом не скоро соберём.

Я был очень даже за то, чтобы не откладывать дело в долгий ящик. Чем раньше мы закончим, тем раньше всем станет легче, в том числе и детям, ведь наказание уже будет позади.

- Может быть с Романовой и начнём, раз она совсем не может ждать?

[Николай Александрович]

- Да я согласна, Николай Александрович, даже если бы с эмоциями всё было в порядке, то ожидание - это иногда не меньшее испытание, чем само наказание.

- Может быть с Романовой и начнём, раз она совсем не может ждать?

- Я бы начал с Букашкина. Лидия Сергеевна уже знает, какой балаган может устроить он один. Когда мы беседовали с ним во время третьего урока, этот поганец всучил мне визитную карточку своего адвоката и принялся бегать по всему кабинету и голосить. Пришлось в буквальном смысле слова применять силу, чтобы как-то с ним справиться. Где гарантия, что, услышав о своей участи, он не начнёт снова буянить? Будем объективными, Букашкин уже почти с нас ростом. Усмирять его - не то же самое, что усмирять Романову. Поэтому, я думаю, лучше наказать его первым - и пускай после этого он идёт звонить хоть генеральному прокурору Российской Федерации.

[Лидия Сергеевна]

- Я бы начал с Букашкина. Лидия Сергеевна уже знает, какой балаган может устроить он один. Когда мы беседовали с ним во время третьего урока, этот поганец всучил мне визитную карточку своего адвоката и принялся бегать по всему кабинету и голосить. Пришлось в буквальном смысле слова применять силу, чтобы как-то с ним справиться. Где гарантия, что, услышав о своей участи, он не начнёт снова буянить? Будем объективными, Букашкин уже почти с нас ростом. Усмирять его - не то же самое, что усмирять Романову. Поэтому, я думаю, лучше наказать его первым - и пускай после этого он идёт звонить хоть генеральному прокурору Российской Федерации.

- Пожалуй, тут мне даже возразить нечего, - Лидия Сергеевна выдавила нечто напоминающее слабую улыбку, хотя конечно ей было не весело, это скорее нервное. - Если не начать с Букашкина, то придётся его где-то держать взаперти, а потом доставлять с конвоем, что конечно же никому из нас не нужно.

- Николай Александрович, вы планируете сказать провинившимся заранее? Или там же, в зале, при всех об их участи? - завуч озвучила вопрос, который её очень беспокоил.

[Юрий Васильевич]

- Ну что ж, раз вы оба считаете, что начать лучше с Букашкина, то возражать не буду. Кстати о нём... - Я слегка задумался над тем что спросила Лидия Сергеевна, но всё же решил озвучить свой вопрос сразу, пока мы окончательно не перешли от личностей к общему процессу. - Букашкин ведь ещё не был наказан в отличие от остальных. Думаю стоит ему увеличить наказание.