Да будет свет! (приват)

[Юрий Васильевич]

Первый удар прошёл спокойно и я замахнулся второй раз. Честно говоря, хотелось прижать Лилова к столу и без всяких пауз и передышек, хорошенечко отстегать его, разукрасив задницу во все цвета красного и синего, совсем меня довели мальчишки в этот раз, но делать я этого конечно не стал, поэтому выдав пять ударов, остановился, давая передышку.

[Ник]

Действительно, последовавшая волна не была для Ника неожиданностью, но легче от этого не стало. То ли скакалка жалила особенно сильно, то ли в тренерской было как-то холодно, то ли просто сегодня был не его день, но терпеть было тяжело. Мальчишка так и смещался все дальше и дальше, но в какой-то момент остановился, чтобы не получить замечание или не заставить Васильевича подойти поближе. Дождавшись драгоценной паузы, он уперся лбом в столешницу и приложил обе руки к попе. Так было хорошооо. И еще лучше, если бы на этом все и закончилось. Лилов шумно вздохнул, убедился, что потер все самые больные места и без напоминаний, но с большим сожалением вернул руки на стол.

[Юрий Васильевич]

Не то что бы я был в восторге от поведения Лилова, но руки он убрал сам, а расстояние мне не сильно мешало, я лишь скрутил полпетли с руки, удлиннив свободный конец скакалки. Пожалуй, так даже больнее будет получаться, замах-то больше.

Рассуждая так, я продолжал равномерно охаживать вертлявый зад, стараясь попадать по разным местам.

[Ник]

Рассуждая так, я продолжал равномерно охаживать вертлявый зад, стараясь попадать по разным местам.

Охаживать пришлось совсем не долго. Хоть Лилов и не видел, что происходило в той стороне, и даже не догадывался, почему ему вдруг стало больнее, разницу он почувствовал моментально и терпеть ее не собирался. Издав удивленный, возмущенный и мучительный вскрик, он ретировался еще дальше - к торцу стола, где не преминул тут же потереть новые вспухшие петли и откуда, с безопасного расстояния, обиженно посмотрел на физрука. По щекам катились слезы - это было неизбежно, но очень второстепенно. Не первый и наверняка не последний раз физрук видел его предательские слезы и сейчас логичнее и интуитивнее было позаботиться о степени сохранности своего зада.

[Воля Соснов]

Любопытство Соснова возрастало относительно снижения боли в заднице. Чем меньше та отзывалась с каждой секундой, тем больше его сжирала мысль о том, что творится за спиной. Ухо все еще о себе напоминало, поэтому ни повернуться, ни вякнуть что-нибудь эдакое Волька не посмел, но зато активно прислушивался и упивался наконец-то ставшим чужим горем. Не одному ж ему страдать! А там, сзади, вообще происходило че-то интересненькое, судя по звукам. Лилов уже начал подавать голос, что не могло не обнадеживать... не одна его задница чувствительна к таким зверским мукам. Соснов поспешил снова ее растереть.

[Юрий Васильевич]

- Ну и куда ты ускакал? - Ник не стал прикрываться руками, а просто встал и отодвинулся от меня как можно дальше. - Я тебя не отпускал и наказание твоё не закончено, так что будь добр принять прежнюю позу, - как можно более вежливо сказал я, правда голос выдавал, что шутить я был не настроен и приму меры сам, если ко мне не прислушаются.

[Ник]

- Ну и куда ты ускакал? Я тебя не отпускал и наказание твоё не закончено, так что будь добр принять прежнюю позу.

- Не надо так сильно...- полу-попросил, полу-потребовал Лилов, бросив взгляд на длинную резиновую петлю. Если физрук его сейчас пошлет, то хотя бы у него будет время немного передохнуть и перетерпеть все что ему уже отвесили.

[Юрий Васильевич]

- Не надо так сильно...- полу-попросил, полу-потребовал Лилов, бросив взгляд на длинную резиновую петлю.

- Так чем дальше ты отползаешь, тем длиннее петля, - я даже удержался и спокойно пояснил. - Так что выбор-то за тобой, как это ни странно.

[Ник]

- Так чем дальше ты отползаешь, тем длиннее петля, - я даже удержался и спокойно пояснил. - Так что выбор-то за тобой, как это ни странно.

Ник оценил длину скакалки и поразился, как вообще Юрий Васильевич мог попадать куда нужно. Не то, чтобы нужно было куда-то попадать , но он попадал.
Мальчишка постоял в своем укрытии еще несколько долгих секунд и, когда пауза уже стала слишком затянутой и идиотской и дальше за действия учителя он поручиться уже не мог, вернулся к середине стола. Тяжело вздохнув, он снова улегся на крышку и невольно зажмурился, зная, чем ему все это грозит.

[Юрий Васильевич]

Я начинал терять терпение, но видимо Лилов это учуял и принял нужную позу. Вольдемар вёл себя образцово-показательно и я сделал себе в голове отметочку, что видимо почаще надо его за уши таскать, глядишь и станет примерным мальчиком.

- Ну что ж, продолжаем, - вернув длину скакалки в первоначальное положение, я замахнулся и стегнул. Потом, решив не рисковать, всё же положил руку на спину Ника и пустил скакалку в свободный полёт.

[Ник]

- Ну что ж, продолжаем, - вернув длину скакалки в первоначальное положение, я замахнулся и стегнул. Потом, решив не рисковать, всё же положил руку на спину Ника и пустил скакалку в свободный полёт.

Ник выдохнул и уже порадовался было перерыву между ударами, как выяснилось, что Юрий Васильевич просто обеспечивает себе стабильность мишени. Он переступил с ноги на ногу и невольно напрягся, ожидая нескольких "прекрасных" мгновений, которые не заставили долго себя ждать.

В присутствии Вольки у Лилова был дополнительный стимул вести себя посдержаннее, даже не смотря на то, что сам Волька завывал над столом так, что вряд ли стал бы задирать его на этот счет, но когда скакалка приземлилась на уже и так весьма болезненный зад в четвертый раз подряд, мальчишка не выдержал и тихо заныл в стол. Придерживаемый рукой Васильевича, он не мог теперь ускользнуть куда-нибудь подальше, но, подогнув ноги, мог сползти пониже на пол, используя силу гравитации против силы физрука. Боль была какой-то одновременно жалящей по верху и глубокой, а от того особенно противной, напоминающей о разного рода синяках и многодневном мучении, хотя сейчас, когда удары сыпались один за другим, Нику было не до этого.

[Юрий Васильевич]

Рука, прижимающая Лилова к столу помогла не надолго. Ни вправо, ни влево мальчишка конечно деться не мог, но он решил схитрить и буквально повис, удерживать его дальше не представлялось возможным, но прежде чем отпустить его, я хорошенечко стегнул его по верхней части ягодиц, не прикрытой пятками, наверняка это придаст ему стимула приподняться...

[Ник]

- А..!- коротко отозвался мальчишка на последний удар и тяжело вздохнул, глотая все свои переживания и слезы вместе с ними. Объяснять ничего не пришлось, он и сам прекрасно понял, за что ему такое счастье. Пришлось собраться с силами и подтянуть себя обратно на стол. Его утешало только то, что чем больше он получает, тем меньше ему остается. Вот, вроде уже не много осталось. Он снова нервно вздохнул.

[Воля Соснов]

Ускакал? Сильно? Длинная петля? И шорохи, шорохи, сопения Лилова, вскрики даже. Соснов все-таки не мог не радоваться. Чувство крайней несправедливости одобряло все эти чужие мучения за спиной, хотя на самом деле Вольке просто было невероятно стыдно и весь свой стыд, а вместе с ним и трусость, он прятал за чрезмерно, невероятно раздутыми обидами. И если Лилов получал по заслугам, значит он, Соснов, был прав!

[Юрий Васильевич]

Реакция оказалось ожидаемой и Лилов вернул себя на место. Я понимал как это трудно и больно, поэтому с моей стороны никакого замечания не последовало. выдав мальчишке последние 4 раза в спокойном режиме, с паузами, я остановился и сказал:

- На этом основная часть твоего наказания закончена, осталась штрафная часть, так сказать.