Проигрыш (приват)

[Николай Александрович]

- Она очень обиделась на меня еще до того.

- Нет, я не понимаю... Если она не хотела бежать, а ты не хотел на неё смотреть... Если уже тогда ты видел и чувствовал, что она на тебя обиделась, почему ты её не остановил? - я положил ладонь на затылок Лилова и заставил его повернуть ко мне голову. - Объясни мне.

[Ник]

- Нет, я не понимаю... Если она не хотела бежать, а ты не хотел на неё смотреть... Если уже тогда ты видел и чувствовал, что она на тебя обиделась, почему ты её не остановил? - я положил ладонь на затылок Лилова и заставил его повернуть ко мне голову. - Объясни мне.

Стараясь как можно незаметнее увернуться от директорской руки, Ник все-таки на мгновение посмотрел ему в глаза, а потом снова отвел взгляд. Он действительно не знал, почему не остановил вчерашнее сумасшествие, все это как-то сумбурно отложилось в его голове и весь тот момент... был каким-то странным, как будто они перебесились и действительно спятили. Но Николая Александровича такой ответ не устраивал, а другого мальчишка придумать не мог. Мимолетно потерев глаза, он тихо вздохнул и постарался проглотить застрявший в горле ком. Вся эта ситуация наращивала в нем непонятную панику и хотя он знал, что его четко попросили объясниться, так и не мог выбрать что сказать и только глупо молчал, начиная метаться все больше и больше.

[Николай Александрович]

Стараясь как можно незаметнее увернуться от директорской руки, Ник все-таки на мгновение посмотрел ему в глаза, а потом снова отвел взгляд. Вся эта ситуация наращивала в нем непонятную панику и хотя он знал, что его четко попросили объясниться, так и не мог выбрать что сказать и только глупо молчал, начиная метаться все больше и больше.

- Вчера Ира при тебе плакала?

[Ник]

- Вчера Ира при тебе плакала?

- Плакала... Когда собиралась бежать.

И что это все значило? Не что иное как то, что он бесчувственный, тупой гад. Интересно, сколько раз эту истину собирались смачно размазывать по его лицу? Нет, никого нельзя трогать, и никому нельзя верить, и ни с кем ни на что не нужно соглашаться... Хотя и тогда, Ник был уверен на все сто процентов, его найдут в чем обвинить, потому что он никогда не может ничего сделать правильно. Сейчас его за это только ругают, обижаются на него, и наказывают, а что будет потом, когда он вырастет? Наверное его будут отовсюду увольнять и все такое... Надо уехать в лес.

[Николай Александрович]

- Плакала... Когда собиралась бежать.

Услышав ответ, я слабо кивнул и вновь на какое-то время задумался...

Теперь, потихоньку узнавая больше фактов и оттого лучше понимая настроение детей, я уже начал сомневаться в том, что поступил верно, решив Зайцеву наказать сильнее Лилова.

Я посмотрел на мальчика - долго и безотрывно. Словно пытаясь угадать, о чём в данную минуту думает он...

[Ник]

Я посмотрел на мальчика - долго и безотрывно. Словно пытаясь угадать, о чём в данную минуту думает он...

Ник чувствовал на себе взгляд, но отвечать ему не хотел и поэтому так и сидел, ссутулившись и перебирая пальцами, и смотрел куда-то вниз, ожидая у моря погоды.

[Николай Александрович]

Ник чувствовал на себе взгляд, но отвечать ему не хотел.

Просидев так ещё с минуту, я поднялся, больше не видя смысла продолжать этот разговор. Коля хоть и признавал вину, но делал это с таким отношением, будто всё это касалось не его. Мол, да, виноват. А теперь отстаньте!

- Пойду поговорю с Ирой, - я направился к двери, однако у порога снова повернулся к ребёнку. - На твоём месте я бы задумался, как всё это исправить. Ты знаешь, что Ира на тебя обижена, и в данном случае простого «извини», пусть даже искреннего, ей не хватило, чтобы суметь тебя простить. Если дружба была - за неё стоит бороться.

С этими словами я вышел в коридор.

- До свидания!

[Ник]

- Пойду поговорю с Ирой, - я направился к двери, однако у порога снова повернулся к ребёнку. - На твоём месте я бы задумался, как всё это исправить. Ты знаешь, что Ира на тебя обижена, и в данном случае простого «извини», пусть даже искреннего, ей не хватило, чтобы суметь тебя простить. Если дружба была - за неё стоит бороться.

С этими словами я вышел в коридор.

- До свидания!

- До свидания,- Ник проводил директора до двери и закрыл ее за ним. Последние слова Николая Александровича все-таки произвели на него впечатление, но не самое правильное и хорошее и, к сожалению, не то, которое побудило бы на примирительные действия.

Глупо постояв посереди комнаты, мальчишка решил, что пора бы уже на что-то отвлечься, оделся поуютнее и спустился в холл, к телевизору, в надежде что там либо никого нет, либо уже смотрят что-нибудь интересное. Уроки он оставил немного на попозже.

[Николай Александрович]

- До свидания,- Ник проводил директора до двери и закрыл ее за ним.

Я дошёл до учебного корпуса, свернул в пустой коридор и замедлил шаг, по дороге обдумывая то, чего добился... а вернее, чего не добился в разговоре с Лиловым. Всё оказалось гораздо сложнее, чем выглядело на первый взгляд. И, конечно, я видел в этом свою ошибку: с утра, опаздывая на урок, я слишком торопился поскорее во всём разобраться, в итоге позволив Лилову ввести себя в заблуждение, на основании которого сделал неправильные выводы. А ведь о том, что Коля - мальчик скрытный и что с ним порой невероятно трудно находить общий язык, я знал давно.

Мне следовало проявить больше проницательности...

У комнаты Зайцевой я остановился.

- Ира! Это Николай Александрович, - я негромко постучал по косяку и, склонив голову, прислушался к тому, что происходило за дверью. Ничего хорошего от второй части разговора я не ждал.

[Ира Зайцева]

Ирка всё еще валялась на кровати, не находя в себе желания ни вставать, ни чем-либо заниматься. Она просто лежала, устремив взгляд в никуда, и думала ни о чем, пребывая в каком-то странном состоянии, когда в голове не складывается ни одна целостная мысль, а в душе присутствуют только обида и пустота.

- Ира! Это Николай Александрович, - я негромко постучал по косяку.

"Кто???" - неожиданный приход директора разом навел резкость в ее мозгу! Вихрем пронеслись страх и стыд, а главное - протест! Говорить с Николаем Александровичем Ирка не хотела.
"Меня нет! - мысленно ответила она ему, повернулась к стене и с головой накрылась одеялом. Хотя дурацкое сердце уже вовсю колотилось, а нервишки с секунды на секунду ждали повторного, более настойчивого стука в дверь.

[Николай Александрович]

Не услышав ровным счётом ничего, я сделал то, что обычно не делал: без приглашения нажал на ручку двери и попробовал дверь приоткрыть. Так как дверь легко поддалась, я понял, что девочка у себя.

Пока ещё оставаясь в коридоре, я вновь прислушался.

[Ира Зайцева]

Ирка аж откинула с уха одеяло...
Нет, ей не показалось... Директор сам открыл дверь...
Девчонку бросило в жар! Снова спрятавшись под одеялом, она попыталась притвориться, что крепко спит, но поняла, что на глаза уже сами собой навернулись слезы - то ли от жалости к себе, то ли от бесповоротности возникшей ситуации...
Очень тихо всхлипнув, она вообще затаила дыхание...

[Николай Александрович]

- Ира... - позвал я чуть громче и счёл необходимым предупредить: - Я сейчас зайду!

Поскольку ответа не последовало, я осторожно переступил порог и заглянул в комнату. Зайцева находилась в постели, но спит она или нет - было не ясно. Закрыв входную дверь, я приблизился к кровати и положил руку на плечо девочки.

[Ира Зайцева]

- Ира... Я сейчас зайду!
Закрыв входную дверь, я приблизился к кровати и положил руку на плечо девочки.

Ирка этого не хотела и совсем не собиралась этого делать, но, почувствовав прикосновение, вдруг взяла и повернулась, открыв лицо. Посмотрела на Николая Александровича взглядом, полным обиды, в третий раз нацепила на голову одеяло и опять отвернулась к стене.
Всё! Теперь она донесла до директора, что думает по поводу его прихода! Говорить с ним она ни за что не будет!

[Николай Александрович]

Ирка этого не хотела и совсем не собиралась этого делать, но, почувствовав прикосновение, вдруг взяла и повернулась, открыв лицо. Посмотрела на Николая Александровича взглядом, полным обиды, в третий раз нацепила на голову одеяло и опять отвернулась к стене.

Увидев в глазах ребёнка слёзы, я окончательно убедился в том, что интуиция меня не подвела. Точно так же поступала в моменты ссор со мной моя дочь Саша: накрывалась одеялом и горько рыдала под ним часами, оповещая мир, как её, бедную, незаслуженно наказывают дома. Да, всякое бывало... И мирились мы порой не сразу. Но я знал, что всегда могу зайти в комнату дочери и, преодолев сопротивление, заставить её вылезти из-под одеяла, нормально сесть и ещё раз со мной поговорить.

В гимназии же ситуация несколько отличалась. Здесь я был директором, и мне нужно было хранить хотя бы минимальную дистанцию между собой и детьми, особенно, когда речь заходила о равном отношении к каждому. Поэтому первый порыв присесть рядом и развернуть Иру к себе я сдержал, как сдержал и второй - попросить её развернуться ко мне по доброй воле. Вместо этого я огляделся и молча присел на край стола, устремив задумчивый взгляд на то, что под одеялом было затылком девочки.

Я надеялся, что наше молчание долго не продлится.