Стыдливый Грек

[Юрий Васильевич]

Мальчишка виновато помолчал.
- Мы больше так не будем...

- Это кто это "мы"? МЫ, Николай II? - вообще Волька мог ещё и не знать, что Николай II обращался к себе всегда во множественном числе, но в принципе мог и из контекста понять о чём я его спрашиваю.

[Воля Соснов]

- Это кто это "мы"? МЫ, Николай II? - вообще Волька мог ещё и не знать, что Николай II обращался к себе всегда во множественном числе, но в принципе мог и из контекста понять о чём я его спрашиваю.

- Ну, с Кешкой...

[Юрий Васильевич]

- Я вижу, что ты сейчас не отмахиваешься, а действительно задумался о том, что натворил и это очень хорошо. Я искренне надеюсь на то, что если в твоей голове в следующий раз созреет какой-то коварный план, ты не побежишь его претворять в жизнь пока хорошенько не подумаешь о последствиях, - это была "приятная часть", теперь предстояло перейти к неприятной, - но сегодня я тебя не наказать не могу, так что придётся тебе некоторое время полежать на лавке.

[Воля Соснов]

- ...но сегодня я тебя не наказать не могу, так что придётся тебе некоторое время полежать на лавке.

- Ну Юрий Васильевич!.. Ну не надо!..
Волька даже заранее потер зад.

[Юрий Васильевич]

- Ну Юрий Васильевич!.. Ну не надо!..
Волька даже заранее потер зад.

- К сожалению, действительно к сожалению, надо. Так что давай, укладывайся. Закончим это побыстрее.

[Воля Соснов]

- К сожалению, действительно к сожалению, надо. Так что давай, укладывайся. Закончим это побыстрее.

Волька на секунду прикинул, стоит ли сопротивляться, но в итоге решил что нет. Подошел к лавке, стянул штаны вместе с трусами, и со вздохом улегся, подложив под голову руки. Попа сразу покрылась мурашками и Вольку передернуло. Блин, опять... Допрыгался!.. Он только надеялся, что Васильевич не будет слишком сильно его наказывать в этот раз. На самом деле, вместе со страхом перед поркой в Вольке сейчас теплилось и облегчение от того, что его поняли и даже кажется посочувствовали. Это случалось так редко!

[Юрий Васильевич]

Волька покорно улёгся, второй раз за сегодняшний день продемонстрировав мне свой зад. И если до этого момента я ещё колебался между ремнём и розгами, то сейчас, бросив взгляд на кадку с прутьями, я решительно подошёл к шкафу, распахнул дверцы и выбрал средней ширины ремень - чувствительно, но без перегиба.

Оставалось определиться с количеством. Я подошёл к лавке и задумался, задержав свой взгляд на мурашках, бегающих по обнажённой коже пятой точки. Холодно тут не было, значит мальчишке страшно. Что ж, понять можно, мне и самому всегда было страшно в детстве перед поркой. И самым страшным было то, что я никогда не знал сколько ещё терпеть.

- 25, - вынес я приговор Соснову и тут же стегнул мальчишку поперёк обеих половинок.

[Воля Соснов]

- 25, - вынес я приговор Соснову и тут же стегнул мальчишку поперёк обеих половинок.

Волька чуть с ума не сошел, пока Васильич ходил по комнате. Страшно было ждать, а тем более когда знаешь что уже вот-вот! То, что для участи выбрали ремень мальчишку порадовало, это было не так больно как розги, хотя ремни тоже бывали разные, даже это шестиклассник уже уяснил, но вообще радоваться долго не пришлось.

-Ай! Больно!- Соснов сразу же потер первую полоску, но потом руку убрал. Какой бы ни был ремень, больно все равно было не на шутку, особенно когда порол мускулистый Васильич.

[Юрий Васильевич]

-Ай! Больно!- Соснов сразу же потер первую полоску, но потом руку убрал.

- Да не, друг мой сердечный, пока ещё не больно, - я дождался пока рука вернулась на место и собственно приступил к процессу. Затягивать мне очень не хотелось, но и слишком частить я тоже не стал. Выдав с десяток размеренных ударов, я остановился, давая перевести пацану дух. Конечно я не прикладывал заметных усилий и не старался сделать как можно больнее, но порка есть порка и привёл я Соснова сюда не для того, чтобы погладить, поэтому попа уже выглядела значительно ярче, чем была каких-то пару минут назад.

[Воля Соснов]

- Да не, друг мой сердечный, пока ещё не больно, - я дождался пока рука вернулась на место и собственно приступил к процессу.

Ага, не больно! Это ему не больно, а Вольке больно! Просто дальше стало еще больнее. Соснов не очень-то старался терпеть и подавал голос после каждого удара. Очень хотелось попу потереть, но Васильич никак не останавливался и Волька боялся, что получит по рукам, поэтому только немного заводил их назад и бесполезно махал ими в воздухе. Всего 10, но хороших, все равно выжали из него слезы, которые он теперь прятал в рукав. Наконец-то ему дали передохнуть. Мальчишка закрыл зад обеими руками и как следует его потер, но на этот раз руки не убрал, боясь что как только это сделает, так ему сразу прилетит еще.

- Не надо больше!- взмолился он, скорее из жалости к себе, чем реальной веры, что Васильич послушает.- Ну я больше правда не буду!

[Юрий Васильевич]

- Не надо больше!- взмолился он, скорее из жалости к себе, чем реальной веры, что Васильич послушает.- Ну я больше правда не буду!

- Да я верю тебе, верю, - сказал я, обходя лавку вокруг. - Я же тебя наказываю не за то что ты сделаешь, а за то, что ты уже натворил.

Ещё минуту-другую я готов был не торопить Вольку с руками.

- Хотя правильные выводы на будущее - это важно, тут не поспоришь.

- Ну что? Передохнул немножко? Убирай руки!

[Воля Соснов]

- Ну что? Передохнул немножко? Убирай руки!

- Неееет - запротестовал Соснов, но руки все-таки убрал. Он же тоже соображал, что чем быстрее ему выдадут положенное, тем быстрее он сможет надеть штаны. Ему очень хотелось еще чего-нибудь сказать, но ничего такого чтобы повлияло на приговор он придумать не мог. Кроме может...
- А сидеть в раздевалке голым - это тоже наказание!..

[Юрий Васильевич]

- А сидеть в раздевалке голым - это тоже наказание!..

- Разве оно тебе помогло что-то осознать? - ответа я дожидаться не стал и в воздухе снова заметался ремень, обрабатывая попу стежок за стежком. Полоска к полоске, постепенно заполняя оставшиеся белыми участки кожи, раскрашивая их в красный цвет. - По-моему так нет! - озвучил я свой вывод после 7-го удара.

[Воля Соснов]

- Разве оно тебе помогло что-то осознать? - ответа я дожидаться не стал и в воздухе снова заметался ремень, обрабатывая попу стежок за стежком. Полоска к полоске, постепенно заполняя оставшиеся белыми участки кожи, раскрашивая их в красный цвет. - По-моему так нет! - озвучил я свой вывод после 7-го удара.

- Конечно по... ааай!
И договорить Волька не смог, пока Васильевич снова не остановился. Не очень-то голова соображала, когда ремень работал. Волька даже забыл, что хотел сказать, но ему напомнили.
- Так!- он опять принялся тереть попу, боясь за разговорами не успеть до новых порций, и пару секунд помалкивал,- Почему не так?!..- что-то и после потирания ничего толкового в голову не пришло. Ну просто почему это все не считалось?! Получается, и в раздевалке его голым оставили, как хочешь выкручивайся, и на лестнице опозорили, и теперь вот еще выдрали! А Лилова просто выдерут... это несправедливо!
Волька извернулся и посмотрел на свой красный зад. От растираний становилось чуточку лучше, но все равно было больно.

[Юрий Васильевич]

- Да потому что осознание произошедшего я увидел у тебя только здесь! - улучив момент, когда Соснов оторвал руки от пылающего зада, я отвесил очередной шлепок, а потом и ещё один. - А если оно и было раньше, то ты его очень тщательно скрывал.

Ещё три жгучих полосы обняли попу друг за другом, не оставляя никаких перерывов ни на подышать, ни на потереть попу. Это было 22. Оставалось всего-ничего...