Пора подумать об оценках

[Майя Белова]

Майка сидела и молчала, наблюдая за происходящим. Когда физрук ушел, у неё камень с души свалился. Хотя облегченно выдыхать ей было рано.

Едва за Юрь Василичем закрылась дверь, оставшаяся один на один с директором, девочка помялась и, глядя себе под ноги, тихо, жалобно и неуверенно попросила:
- Я домой хочу, - всё ещё хватаясь за эту мысль, как за спасительный вариант.

[Николай Александрович]

Едва за Юрь Василичем закрылась дверь, оставшаяся один на один с директором, девочка помялась и, глядя себе под ноги, тихо, жалобно и неуверенно попросила:
- Я домой хочу.

- Я это помню. Но, по-моему, мы с тобой уже выяснили, что домой ты сможешь уехать не раньше, чем будешь наказана наравне с мальчиками, - вернувшись на своё место, я показал на стул, с которого только что встал Юрий Васильевич. - Пересаживайся поближе - наш разговор не закончен.

[Майя Белова]

Девочка неохотно пересела.

Обидеться на Юрия Васильевича она успела еще вначале. Но уж когда медсестра подлила маслица, а Юрий Васильевич чиркнул спичкой, тут уж Майка взбрыкнула и уперлась рогами! Отказываясь что-либо понимать и воспринимать.

К этому надо прибавить и то, что как только девочка покинула комнату для наказаний, она уверовала, что ей полностью удастся избежать такого сурового и позорного наказания.

Ей пора бы было выключать бараноголовость и потихоньку начать осознавать, что ловушка, похоже, окончательно захлопнулась. Выходы, через которые Майка намеревалась ускользнуть, закрывались один за другим. Но пока она не лежит кверху попой на лавке, она все еще надеется выкрутиться.
- Можно меня завтра наказать?

Майка не могла не попытаться если не избежать, то хоть бы оттянуть наказание. А до завтра она успеет хорошенечко подумать и что-нибудь да придумает! Надежда на чудесное спасение умирает последней.

[Николай Александрович]

Девочка неохотно пересела.
- Можно меня завтра наказать?

Я покачал головой.

- Ты сейчас уговариваешь меня растянуть для тебя вот это всё - я развёл руками, - на неопределённый срок. Наказана ты всё равно будешь. Сегодня ли... завтра утром или после обеда... Тебе ожидание наказания не даст ничего, кроме лишнего страха, плохо проведённой ночи и рассеянности на всех завтрашних уроках. Не рассчитывай на то, что завтра что-то изменится. Ты совершила очень плохой поступок... И мне хочется достучаться до твоей совести.

[Майя Белова]

“Нет! НЕТ! Пожалуйста, нет! - Майка в отчаянии слушала, что ей говорили: - Ну, пожалуйста, пожалуйста, отпустите!”

Да, так и было бы. Да, она бы измучилась, и не спала... и не ела бы. Но сейчас это всё равно шанс придумать, как выкрутиться. Майка уже избежала сегодня один раз наказания, будучи в шаге от него. Избежит и второй раз. Она придумает за ночь ещё 1000 и 1 способ!

- Я плохо себя чувствую! - девочка отчаянно продолжала на ходу изобретать причины почему её стоит отпустить.

Никакая совесть ей была не нужна. Ей была нужна свобода!

Может какой-то ребёнок и смог бы найти в себе мужество признать вину, раскаяться и согласиться получить заслуженное наказание… Может и она когда-нибудь до такого дорастёт...
Хотя… она уже сегодня признавала вину и обещала так не делать. Ей это помогло?..

[Николай Александрович]

- Я плохо себя чувствую!

Нахмурившись, я довольно долго смотрел на Белову...

Плохое самочувствие... страх... клятвы... протесты... бунт... ребёнок не подумал... не знал... он никогда больше этого не повторит... другие его подговорили.... а это вообще не он сделал... здесь виноват учитель... там виновата медсестра... Отговорки и оправдания все, какие существовали в головах детей, я за свою жизнь прослушал как минимум по несколько тысяч раз. Моя собственная дочь могла дать фору в этом деле кому угодно. Вот у меня с тех пор, видимо, и выработался иммунитет на нытьё. Особенно на нытьё бессовестное и совершенно бессмысленное.

- Столько натворить, столько плакать и столько бояться - конечно, ты не будешь чувствовать себя хорошо. И чем дольше ты тянешь, тем дольше это будет тянуться. Я думаю, что здесь мы к согласию не придём... - я взял связку ключей и, развернув кресло, встал из-за стола. - Мы продолжим наш разговор в правильной обстановке.

[Майя Белова]

Она всегда была сообразительной девочкой. И сразу понимала куда ветер дует. Просто верить не хотелось.

- Что?.. В правильной... обстановке?.. - переспросила Майя.

[Николай Александрович]

- Что?.. В правильной... обстановке?.. - переспросила Майя.

- То, о чём ты думаешь и чего так не хочешь. Пойдём.

Я, в принципе, не питал больших надежд на то, что в комнате для наказаний девчонка чудесным образом переосмыслит своё поведение. Но там я мог воздействовать на неё не только словами, а поскольку Инеев и Соснов уже заплатили за своё безобразие так, как решил Юрий Васильевич, у Майи не было шанса быть наказанной как-то иначе - это будут розги и их будет пятьдесят.

[Майя Белова]

- То, о чём ты думаешь и чего так не хочешь. Пойдём.

Как??? Ей сейчас придется обратно туда идти?! Майка запаниковала. Она так рассчитывала, что  ей разрешат всё-таки уйти в её комнату. Ага, это было наивно и глупо.

Девочка побледнела, но попыталась собраться, взять себя в руки  и хоть с каким-нибудь достоинством выйти из кабинета и пройти по коридору. Это ей плохо удавалось… Но и упираться и не идти она побоялась.

Неужели всё? Нет, нет! Пока она идет  она ещё что-нибудь придумает!!! Сейчас, сейчас…
Чёрт!!! Почему эта дурацкая комната так близко, а не так далеко?!!

[Николай Александрович]

Девочка побледнела, но попыталась собраться, взять себя в руки  и хоть с каким-нибудь достоинством выйти из кабинета и пройти по коридору. Это ей плохо удавалось… Но и упираться и не идти она побоялась.

Я открыл дверь и впустил Майю внутрь. На удивление, она не пререкалась и даже слова не сказала, пока мы шли по коридору те несколько метров, что вели к "рыдальне". Учитывая явный ужас в глазах ребёнка, я мог только догадываться, чего ей это стоило, хотя всю дорогу я внутренне ожидал, что сейчас она от меня убежит. Нет... не только не убежала, но и послушно простояла рядом, пока я отпирал замок.

Так сильно боится или просто надеется, что послушание сотворит для неё чудо?..

- Проходи... - сам я сейчас тоже не был абсолютно спокойным. То, что дети залезли в журнал и исправили себе по разным предметам оценки, меня очень и очень злило. Я прекрасно помнил, за что поставил Беловой "двойку", и если она полагала, что я не замечу исправления, то она глубоко заблуждалась на мой счёт.

Я подошёл к ведру с прутьями и вытащил из него несколько штук, стряхнув с них капли. Наш завхоз будто выращивал идеальные розги, а не заготавливал их, обрезая в саду кусты. Гладкие, длинные, хлёсткие... Они девчонке не понравятся. Я глянул на неё, после чего, оставив розги в руке, отошёл к столу.

[Майя Белова]

Стойте! Как же она хотела, чтоб ключ сейчас сломался !!! Или хотя бы застрял!

Майка не знала, что ей делать. Второй раз в “рыдальню” она не хотела, в кабинет обратно – поздно... Бежать – глупо... Oтпустить её не отпустили... Упираться перед дверью не решилась. Ей сегодня уже один раз в коридоре прилетело?.. Получить второй раз при всех она не хотела.

Во второй раз заставить себя сегодня переступить через порог этой комнаты было невероятно трудно. Если она туда снова войдет, ловушка окончательно захлопнется. И с каждым новым шагом она понимала, что  ничего не может  придумала для спасения!

Что за день такой?.. Она сегодня целый день глупости делает не подумав. Одну другой глупее!

С ужасом отодвинувшись подальше от лавки, Майка, не отрываясь наблюдала, как директор выбирает прутья. О! Она мигом вспомнила всё! И что она тут пережила. И как она сочувствовала Вольке! И бедному Савке! И вид выпоротой Савкиной задницы...

Что...неужели больше совсем, совсем ничего нельзя сделать, чтоб отвертеться?! Совсем ничегошеньки?!!

Так, только погоди! Только не рыдай прямо сейчас!!!

- Николай Александрович, ну, пожалуйста! Ну можно не розгами! - она снова принялась умолять.

[Николай Александрович]

С ужасом отодвинувшись подальше от лавки, Майка, не отрываясь наблюдала, как директор выбирает прутья.
- Николай Александрович, ну, пожалуйста! Ну можно не розгами! - она снова принялась умолять.

- Юрий Васильевич ваше наказание давно определил. Я не буду его менять. Тем более, что твои одноклассники свою порцию уже получили. Если ты спросишь меня, согласен ли я с решением Юрия Васильевича, я отвечу, что да, согласен. Вы отважились на безобразную авантюру, и наказание вам назначали соответственное. Конечно, сейчас тебе очень страшно... Майя, ты не могла не знать, что если вас поймают, этим всё закончится.

- Скажи мне, кто виноват в том, что всю четверть вы нормально не учились? Ты ко мне с понедельника хоть раз пришла с просьбой исправить полученную "двойку"? Честно исправить. Честно - это значит честно выучить тему, позаниматься и тем самым доказать мне, что ты настроена серьёзно. Ты думаешь, я бы тебе отказал?

[Майя Белова]

Она понимала, что поступает плохо? С самой первой минуты! Ещё до того, как решила притронуться к этому чёртову журналу!

“Кто виноват?..” Нет, лучше скажите: как?!.. ну каааак можно было умудриться так вляпаться?!!

Ах, ну да… природная живость характера замешанная с недальновидностью! Добавим сюда ещё лень и умение так не вовремя и так некстати наглеть, и вуаля – первое наказание и сразу максимальное!

Её пугала неотвратимость наказания. Ещё больше её пугало само наказание. Самое время начать красноречиво раскаиваться:

- Николай Александрович, ну простите меня, пожалуйста! - в глазах отчаяние и страх, - Я больше никогда, НИКОГДА так не буду… Правда! Я никогда не взяла бы его… журнал… Он там просто лежал… А я телефон забыла, - слова вылетают прежде, чем она успевает подумать, - Но я никогда больше так не сделаю! Правда-правда, не буду! - уверяет она, - И я… Я выучу всё! - торопливо, обещая всё подряд,- Я буду честно учиться, праааавда! Ну, пожалуйста, Николай Александрович, я всегда буду русский учить! - да, она придет и она готова выучить ВЕСЬ учебник целиком, включая оглавление и год издания!

Пожалуйста, должно же хоть что-то из её слов ей хоть чуточку помочь!

[Николай Александрович]

- Николай Александрович, ну простите меня, пожалуйста! Я больше никогда, НИКОГДА так не буду… Правда! Я никогда не взяла бы его… журнал… Он там просто лежал… А я телефон забыла. Но я никогда больше так не сделаю! Правда-правда, не буду! И я… Я выучу всё! Я буду честно учиться, праааавда! Ну, пожалуйста, Николай Александрович, я всегда буду русский учить!

- Я более чем уверен, что учиться ты теперь будешь добросовестнее. Весь этот опыт не может не научить, но опыт ещё не закончился.

Я указал прутьями на лавку. Первый раз всегда был самый тяжёлый: и для ученика, и для учителя тоже. Почти никто из детей не проявлял достаточной смелости, и вот такие уговоры случались здесь постоянно. Я был к этому готов, но долго это выслушивать не имело смысла.

- Укладывайся. Я полагаю, поскольку ты уже видела Инеева, ты знаешь, что тебе делать.

Наверное, сейчас мне надо было отвернуться. Проблема состояла в том, что я не верил, что Белова послушно снимет штаны и ляжет. Глядя на поведение этой паршивки, я предчувствовал, что мне придётся применять к ней силу: самому её укладывать и самому оголять ей попу. Что ж... среди детей были и такие. Им нужна была помощь ввиду того, что сами они в себе этот барьер преодолеть не могли. И тем не менее, я должен был дать Майе шанс сделать это самостоятельно.

[Майя Белова]

- Укладывайся. Я полагаю, поскольку ты уже видела Инеева, ты знаешь, что тебе делать.

Отвертеться никак не удавалось. Никакие мольбы и просьбы не помогали. Понимание, что её будут сечь розгами приводила девочку в отчаяние. Так или иначе ей придется смириться с мыслью, что ее накажут, накажут именно сегодня и да, именно розгами. Хорошо, но хотя бы можно не 50?!! Эта чудовищная цифра толкала её делать глупости дальше.

Ох, если бы эта дурында смогла сообразить, что дверь осталась не запертой, то она неслась бы уже по коридору  к своей спасительной комнате.
Зато дверь в ванную комнату была приоткрыта. Стоило Николаю Александровичу на секундочку, на одну крохотную секундочку, отвернутся и в одно мгновение она влетела в ванную и закрыла дверь.

Как глупо! Она даже сама понимала это, и все равно делала.  Крючок, который был на двери, был скорее для виду, чем для реального запирания. Но она все равно дрожащими пальцами быстро закинула его в петлю.

- Николай Александрович, - слёзные мольбы продолжились теперь из-за двери, - Пожалуйста снизьте количество! Ну не так  же много! - умоляла девочка, судорожно прижимая крючок пальцем, -  Пожаааалуйста!!! Ну я очень прошу!