Есть в графском парке...

[Юрий Васильевич]

"Неужто!" - подумал я.

Растягивать наказание я смысла не видел, но у Соловьёва были свои взгляды на этот счёт. Ничего, пообвыкнется здесь - поймёт, что не стоит.

Первым порывом было привязать пацана - доверия ему не было никакого, но пока я этого делать не стал - поглядим какой он смелый. А вот трусы явно мешали, поэтому одним движением я стянул их вниз под самую попу, потом подумал, и сдвинул ещё немного, чтобы складка под ягодицами тоже была доступна для воспитательной работы.

- Советую с лавки не вставать! - сказал я, забирая со стола ремень. - Иначе мне придётся тебя привязать.

[Дима Соловьев]

Что?!

Дима совсем упустил из виду, что наказание проводится согласно уставу - "по обнажённым ягодицам". Он приподнялся на руках, собираясь обернуться и вернуть все на место,когда рывком белье сдвинули ещё ниже.

Целый бесконечный миг был на раздумья, на то,чтобы осознать - малейшее сопротивление, и учитель вновь силой принудит подчиниться. Пока была хотя бы иллюзия выбора, хотя в здравом уме никто б такое не выбрал.

Дима ухватился руками за край скамьи и отвернул лицо к плечу, дальнему от преподавателя. "Иначе придётся привязать"- брр,какое-то старое кино про беглых рабов.

Звук поднятого со стола ремня почему-то заставил сердце сжаться. Димка стиснул зубы. "Ну и плевать! У меня сто травм уже было! Пусть поскорее закончится", - бодрился он, заглушая чувство страха от неизведанного.

[Юрий Васильевич]

Мальчишка остался на месте. В комнате стояла тишина, которую нарушило лишь звяканье пряжки, когда я складывал ремень пополам.

Я приподнял свитер Диме на спину, чтобы не мешал, отошёл на шаг от лавки, обеспечивая себе достаточно места и, замахнувшись, опустил петлю ремня на уже довольно интенсивно порозовевшие от шлепков ягодицы. Удар вышел звонкий, да и красная полоса была заметна на общем фоне, хотя я не мог сказать, что приложил много усилий.

[Дима Соловьев]

Ещё и свитер задернул. Он там что, собирается по почкам бить?!

Свист и наконец свершилось. Первый удар оглушил, прижгло. Страх исчез, Димке даже легче стало.Не так уж больно. Ну,больно,но не адски, можно пережить. Дима покрепче ухватился за лавку и коротко выдохнул сквозь зубы.

[Юрий Васильевич]

Выждав пару секунд, убедившись, что Дима не попытался вскочить или убежать, да и в общем выдержал всё довольно спокойно, я продолжил. Замах, удар, пара секунд на вдох и по кругу. Никаких долгих перерывов или других поблажек, хочет быть героем - пусть будет. Правда, силу я не увеличивал, но оно итак было более чем чувствительно.

[Дима Соловьев]

Соловей открыл для себя неприятный эффект. Боль от ударов накапливалась и сливалась в одну полосу, подкрепляемую равномерными вспышками.

Словно робот-автомат, Юрий Васильевич щедро полосовал мальчишеские ягодицы. Было ещё терпимо, но припекать начинало все ощутимее. И главное, Дима запоздало понял, что не знает, сколько ему терпеть.

Пальцы вцепились в край лавки, зубы мальчишка стиснул, задницу тоже напряг, да так и не смог расслабить мышцы. Удары от этого выходили только сильнее, Дима попал в замкнутый круг.

Ухо горело, задница пылала и казалась отбитой. В свитере стало жарко.
- Стойте! - хрипло крикнул Димка и, не дожидаясь ответа, сел на лавке, чтобы стянуть с себя свитер.

[Юрий Васильевич]

Я видел какими напряжёнными были мышцы Димы - попа сжата в комок, ноги вытянуты в струнку - мальчишка делал всё, чтобы ему было больнее. Не то, чтобы сейчас меня сильно заботил вопрос облегчения боли, но для себя я сделал вывод, что опыта у него в этом деле либо не много, либо никакого.

- Стойте! - хрипло крикнул Димка и, не дожидаясь ответа, сел на лавке, чтобы стянуть с себя свитер.

- Ляг! - мальчишка как будто меня не слышал совсем. - По-моему, я тебе русским языком сказал, что вставать нельзя!

Конечно, я понимал, что ему больно, да и терпеть многим очень сложно, и голова отключается, когда задницу стегают без остановки, но почему-то мне казалось, что мы всё же сможем обойтись без фиксации - видимо я ошибался.

[Дима Соловьев]

Димке гарканье не понравилось, но было не до этого. Главное, что не мешали. Мальчишка стащил с себя свитер, скомкал и швырнул на стул. Свитер в полете развернулся, но кое-как долетел и повис на стуле.

Сидеть было неприятно. "А ведь это ещё не конец! Что завтра будет?" Дима шмыгнул носом, вытер пот со лба и лёг с некоторой поспешностью. А то ещё решит физрук, что он не подчиняется, и придумает что-нибудь ужасное!

Димка тихонько прошептал, не в силах не ответить: "Зачем сразу орать?"

Длинная футболка сползла на красные ягодицы, но Дима этого не заметил. Без свитера ему стало легче, не так жарко. Оставалось как-то дожить до конца наказания. "Согрел, блин", - подумал Димка и снова шмыгнул носом, готовясь терпеть.

[Юрий Васильевич]

Что там пробормотал Дима, я не слышал, настолько был обескуражен его поступком. Свитер? Его в такой момент волновал свитер??? Ещё ни один ребёнок на моей практике не снимал тут с себя ничего лишнего и думают они обычно лишь об одном - побыстрее бы всё это закончилось, а тут - будто приготовился к долгой-предолгой порке! Может не стоит обламывать его ожидания?

Я задрал прикрывавшую зад футболку и продолжил:

- Запомни раз и навсегда, если ты попал в эту комнату, то ты здесь ничего не решаешь! - некоторые слова я выделял голосом и подкреплял их крепким ударом ремня. - Здесь не спа-курорт, здесь помещение, в котором тебе должно быть максимально неудобно, чтобы в будущем у тебя не возникало желания попасть сюда ещё раз!

[Дима Соловьев]

Физрук разъярился, и на уже набитую задницу полетели сильные удары. Должно быть неудобно? Да тут и так неудобнее некуда! Причём тут салон, можно подумать, Соловей сюда добровольно пришёл бы!
Димка зажмурился, шипя сквозь зубы на каждом ударе. Наконец, не выдержал:
- Уй!
Рука сама метнулась лечь на горячее, пострадавшее место.
- Больно же! - и это тоже вырвалось само.

[Юрий Васильевич]

Рука сама метнулась лечь на горячее, пострадавшее место.
- Больно же! - и это тоже вырвалось само.

Так как в мои планы рука не вписывалась, я еле успел увести ремень в сторону, чтобы не приземлить его не на ту часть тела.

- Руки вытягивай вперёд! - для его же безопасности и моего спокойствия, нужно было их изолировать, поэтому я взял со стола пристёжку и вернулся к лавке.

Гимназисты всегда были против и сопротивлялись до последнего прося их не привязывать, но на самом деле, когда ты зафиксирован, лежать и не совать никуда руки проще, как ни парадоксально это для детей звучит.

[Дима Соловьев]

- Не надо!
Димка убрал руки под грудь для надёжности. Мысль о том, что его могут привязать и обездвижить, тревожила не на шутку.
- Не надо, пожалуйста, - выдавил он ещё раз.
Волосы прилипли ко лбу, но сейчас мальчишка не решился высвободить руку, чтобы убрать их.

[Юрий Васильевич]

- Не надо, пожалуйста, - выдавил он ещё раз.

Услышав "пожалуйста" я на пару секунд замер, раздумывая, но всё же пришёл к выводу, что не стоит вестись на все эти уговоры - мальчишка уже успел показать себя во всей красе.

- Нет! Шанс у тебя уже был - по рукам ремнём хлестать не стоит, да и ты мне просто мешаешь. - Вытягивай руки! - повторял я, немного спокойнее. - Будешь лежать спокойно, остановимся только на руках.

[Дима Соловьев]

Сначала Дима только сильнее вжался в скамейку, ощущая как прямо над руками колотится сердце. Потом до него дошёл смысл последней фразы.
"Ограничиться руками? То есть...и ноги может?"
При мысли о полной неподвижности Димке стало жутко. Он с трудом выдерживал постельный режим, когда болел, а тут лежи себе и не рыпайся, пока тебя ремнем охаживают! Одно дело стараться не показать, как тебе больно, а это уже совсем перебор!

Димка сглотнул. Колючий шарик с трудом провалился, царапнув горло. Руки медленно вытянулись перед мальчишкой. Отболтаться не удалось, договориться тоже, штаны и трусы как последний рубеж обороны были спущены, а сам он впервые получил ремнем - почему все шло так наперекосяк?

Димка шмыгнул уже подзабитым носом. Надо собраться! И вообще, если не спорить, может, меньше достанется? Это была новая мысль, и Димка хотел её отогнать как недостойную мужчины, но задница вмешалась в мыслительный процесс с сообщением, что идея-то хороша.

[Юрий Васильевич]

Димка сглотнул. Колючий шарик с трудом провалился, царапнув горло. Руки медленно вытянулись перед мальчишкой.

Дима явно перестал сопротивляться, но вот что творилось сейчас в его голове, для меня оставалось загадкой. Вынашивал план как отвертеться? Придумывал новые причины, чтобы его не пороли? Или, может, всё же задумался о том, что он сам себе устроил всё это в общем и усиление наказания в частности? Последнее было бы предпочтительным, но, после того, что я тут сегодня видел и слышал, это было сомнительно.

Тем не менее руки он протянул... Что ж... Я был рад, что он смог себя пересилить.

Липучка тут же туго обхватила запястья. Снять её без помощи другого человека он не смог бы, как и сунуть руки назад, мешая воспитательному процессу, но в общем и целом к самой лавке руки привязаны не были и у пацана была возможность ими двигать, правда только вместе.

Я опять взял в руки ремень.