Секретная экспедиция (приват)

[Юрка]

Наверное зря я поменял сторону... Юра скакал как горный козёл по утёсам и в такой ситуации попадать по ягодицам было очень сложно. Я старался, но очередной "Вжик" - и удар лёг наискосок, хорошенько стегнув Юру по бедру. След налился краской моментально, да и вспух прямо на глазах. Конечно это не было поводом прекратить, однако, перерыв я сделал несколько подлиннее, но потом продолжил, как и раньше.

Юрка взвыл, не только от боли, но и от неожиданности, когда удар прилетел совсем не туда, где он его ждал. Да что же, это?! У него что, на попе уже места не осталось?!
А порка продолжалась. Если перед её началом и в самом начале Юрка еще испытывал какое-то чувство вины, понимал, что предстоит получить за дело и заслуженно, то сейчас от таких мыслей не было и следа, остались только злость и обида. Он был абсолютно уверен, что не заслужил ТАКОГО наказания.

- Вжик!... Вжик!...

Сил сдерживаться уже не было, Юрка завопил и подскочил так, что ударился коленями о спинку кровати. Кое-как, в промежутке между ударами, он подался чуть назад, оставив ноги подальше. Но в такой позиции попа совсем уж выпятилась навстречу пруту и он невольно снова подался вперед. Никакого удобного положения тут просто нельзя было найти.

[Леонид Навицкий]

Кажется он в какой-то момент вообще забыл о том, что надо дышать, настолько тихим и незаметным он постарался быть в тот момент. Сознание ещё некоторое время отрицало очевидный факт - Юрка получает и получает прямо сейчас. Но как??? В изоляторе??? С ожогами??? Нет, этого не может быть...

Как ни пытался Лёнька убедить себя в обратном, но звуки не оставляли шанса на иную трактовку. Не в силах больше это слушать, он оторвался от стены и пошёл подальше от медпункта. Сейчас он был уверен только в том, что Юрка точно не хотел бы свидетелей, даже со стороны улицы.

[Юрий Васильевич]

Я стоял опустив прут и ждал пока Юра успокоится. После таких воплей и прыжков ему явно нужно было время. Конечно, я прекрасно осознавал, что стоя терпеть сложнее и расслабиться невозможно, но меня этот факт не смущал - всё было вполне заслуженно.

[Юрка]

Я стоял опустив прут и ждал пока Юра успокоится. После таких воплей и прыжков ему явно нужно было время. Конечно, я прекрасно осознавал, что стоя терпеть сложнее и расслабиться невозможно, но меня этот факт не смущал - всё было вполне заслуженно.

Юрка осознал, что ожидаемого удара прута опять не последовало, кажется, учитель снова давал ему передышку. Он еще потоптался на месте, пытаясь как-то найти позицию получше. Впрочем, это мало помогло, как ни встань, всё получалось скверно. Мальчик сам не осознавал, что продолжает реветь в голос. Левый бок уже жгло не слабее, чем раньше правый. Никаких связных мыслей в голове не оставалось, метались какие-то бессвязные обрывки. Сколько ещё? Ох, как больно. За что?! Держаться!

[Юрий Васильевич]

Половцев продолжал реветь. Пожалуй, я его таким не припомню. Он был из тех мальчишек, которые считают, что надо держаться до последнего и сдерживаться сколько можно. Я этого не одобрял и каким-то плюсом это никогда не было. Хочет плакать - пусть плачет.

Выждав ещё около двух минут, я всё же сказал:

- Юра, успокаивайся, мне надо чтобы ты был в состоянии и слушать, и говорить.

[Юрка]

Половцев продолжал реветь. Пожалуй, я его таким не припомню. Он был из тех мальчишек, которые считают, что надо держаться до последнего и сдерживаться сколько можно. Я этого не одобрял и каким-то плюсом это никогда не было. Хочет плакать - пусть плачет.

Выждав ещё около двух минут, я всё же сказал:

- Юра, успокаивайся, мне надо чтобы ты был в состоянии и слушать, и говорить.

Передышка продолжалась и Юрка успел немного успокоиться. И осознать, как он сейчас выглядит. Услышав слова учителя, он кое-как сдержал плач, хотя продолжал дышать судорожно, со всхлипами.
Слушать и говорить?! Блин, классного опять потянуло поговорить прямо во время порки. Юрка эту его манеру знал. Он не мог воспринимать это иначе, как издевательство, но что ему оставалось? Половцев понимал, что все силы и всё терпение у него уже на исходе, что еще немного и он начнет не просто подпрыгивать и орать, он или вскочит, или начнет прикрываться руками. А в таких случаях привязывают. Он не знал, как и куда его можно здесь привязать, но не сомневался, что уж на этот счёт учитель всегда что-нибудь придумает. Так что меньше всего он сейчас хотел дополнительно злить Юрия Васильевича. Да и разговор, как-никак, сулил продолжение передышки, а она ему сейчас была очень нужна.
Во всяком случае, прямо сейчас удара, видимо, можно было не ждать. Юрка опять оперся на спинку и искоса посмотрел на Юрия Васильевича, ожидая продолжения.

[Юрий Васильевич]

Это заняло больше времени, чем я мог себе представить. Может всё же сказывалось болезненное состояние и не надо было идти на поводу у обстоятельств и дождаться выписки? Хм... Надо будет об этом подумать. Сейчас уже конечно ничего не изменишь, но мало ли что предстоит в будущем.

Как только Юра притих, я мысленно вернулся к текущему процессу.

- Ты пока можешь надеть штаны и повернуться ко мне.

[Юрка]

- Ты пока можешь надеть штаны и повернуться ко мне.

Пока... Звучало не очень-то ободряюще. Юрка медленно разогнулся. Только сейчас он ощутил, насколько напряжено было все его тело: все мышцы ныли, руки и ноги дрожали. Мальчик торопливо натянул штаны, стараясь подальше оттягивать резинку сзади. Страшно было подумать, что, может быть, через несколько минут придется снова вставать туда... Ну уж нет, сейчас Половцев был готов на все, только бы избежать этого. Говорить о чем угодно, нести всё, что может понравиться учителю, давать любые обещания...
Все ещё всхлипывая время от времени, он повернулся к Юрию Васильевичу.

[Юрий Васильевич]

- За что я тебя сейчас наказываю? - конечно я мог сам рассказать это Юре, но сейчас мне было важно услышать от него самого, как он это понимает. И, собственно, от этого дальше будет зависеть всё.

[Юрка]

Юрка вздохнул. Этого он опасался: что физрук начнет задавать вопросы. Теперь надо было быть очень осторожным и постараться угадать, какого ответа от него ждут. А попробуй, угадай, у взрослых иногда мысли идут как-то совсем непонятно. Тем более, что он действительно не понимал, за что, собственно ему досталось так сильно, да еще и грозит продолжение. Мальчик с тоской посмотрел на страшный прут и осторожно ответил:
- За то, что я без разрешения ушёл из лагеря, - он немного подумал, постарался вспомнить хоть что-нибудь из того, о чем говорилось во время порки и на всякий случай добавил, - И создал другим проблемы.

[Юрий Васильевич]

- За то, что я без разрешения ушёл из лагеря, - он немного подумал, постарался вспомнить хоть что-нибудь из того, о чем говорилось во время порки и на всякий случай добавил, - И создал другим проблемы.

- Проблемы - это следствие твоих необдуманных действий. А наказываю я тебя за то, что ты сделал, - слегка скорректировал я Юрин ответ. - А то, что ты сделал, сложно назвать простым словом "ушёл". Уходят через ворота, калитку, а не через лаз в заборе.

Это конечно были мелочи и на результат не влияли, как проступок Половцева не назови, а результат на лицо.

- Почему ты "ушёл"?

[Юрка]

- Проблемы - это следствие твоих необдуманных действий. А наказываю я тебя за то, что ты сделал

Тут у Юрки были некоторые сомнения. По его мнению, за то, что он сделал, получалось многовато. Нет, должна быть еще какая-то причина, кроме выхода за забор. Но физрук перешел к другому вопросу и додумать эту мысль до конца Юрка не успел.

- Почему ты "ушёл"?

Вопрос был не простой. Почему... Как будто могла быть какая-то причина, которая послужила бы оправданием. Юрка понимал, что такой причины нет и быть не может, так какая разница почему? Что же отвечать-то? Врать без нужды не стоило, можно запутаться. Но и рассказывать всю правду про развалины Юрке совершенно не хотелось. Пусть это будет их с Лёнькой маленькой тайной. Если упомянуть развалины, Юрий Васильевич наверняка начнет выспрашивать подробности. И будет, опять же, легко запутаться и нечаянно ляпнуть "мы" вместо "я", а учитель так и цепляется к каждому слову.
А голова, как назло, варила плохо. Трудно было отвлечься от только что пережитых ощущений и начать думать о чем-то другом, когда еще даже слёзы на щеках не высохли. К тому же, руки и ноги продолжали дрожать и для того, чтобы стоять перед учителем прямо, приходилось прилагать некоторые усилия, это тоже отвлекало.
Юрка медленно проговорил, стараясь избегать откровенной лжи и вообще говорить поменьше:
- Посмотреть. На поселок и вокруг. Что там и как.
Получилась почти правда, только в сильно урезанном виде. В сущности, причины большинства предприятий Половцева, хоть в лагере, хоть за его пределами, описывались именно этой формулой: посмотреть что и как.

[Юрий Васильевич]

Юра довольно долго думал над ответом, видимо размышляя над тем, какая из формулировок ему может помочь спасти зад от продолжения порки. Смысла в этом не было особого, потому что не было такой причины, по которой Юра мог бы просто взять и уйти и это сошло бы ему с рук. Если бы причина была уважительная, он бы пришёл с ней ко мне или к дежурному учителю.

- Посмотреть. На поселок и вокруг. Что там и как.

Хм... Ответ не то что не блистал подробностями, а не представлял вообще никакой информации, про посёлок я сегодня уже слышал.

- То есть, я правильно понимаю, что ты ушёл просто потому что тебе так захотелось, а правила тебя не касаются? - конечно же Юра прекрасно знал, что за забор нельзя и сейчас я вопросительно смотрел на мальчика, пытаясь поймать его взгляд.

[Юрка]

- То есть, я правильно понимаю, что ты ушёл просто потому что тебе так захотелось, а правила тебя не касаются? - конечно же Юра прекрасно знал, что за забор нельзя и сейчас я вопросительно смотрел на мальчика, пытаясь поймать его взгляд.

"Добавит. Стопудово добавит ", - с тоской подумал Юрка. Он продолжал разглядывать прут в руках учителя и никак не мог понять, зачем нужен этот разговор, почти такой же мучительный, как предшествующая порка. Чего классный добивается? Доказать, что Юрка, выйдя за забор, нарушил правила? Так он и сам это знает. Добиться какого-то признания, чтобы получить повод продолжить наказание? Так больно ему нужен какой-то повод, он его и так может продолжить в любой момент. Просто помучить ожиданием продолжения? Наверное, так. Никакой другой причины Половцев никак не мог увидеть. Но что-то надо было отвечать. А что тут ответишь? Да еще когда голова совсем не хочет соображать.
Нет, Юрка не считал, что правила его не касаются. Касаются, конечно. Только что вот коснулись. В общем, он был готов к такому повороту, хотя и не к столь суровому. Скорее уж, он считал, что от небольшого и аккуратного нарушения правил вреда никому не будет. И нарушая, всегда помнил, что правила его касаются и что он идет на риск. Но вряд ли он смог бы все это ясно изложить, это были лишь смутные ощущения, над которыми он и обычно-то мало задумывался, а уж сейчас размышлять об этом у него не было ни малейшей возможности.
Половцев опять постарался понять, какой ответ может понравиться учителю, но пойди пойми, что ему нужно. Кое-как подбирая слова, мальчик ответил:
- Правила всех касаются. И меня тоже. Просто я... Эээ... В общем... У меня нет оправданий. Я виноват.
Ну что, это он хотел услышать? Или чего ещё ему надо?

[Юрий Васильевич]

- Правила всех касаются. И меня тоже. Просто я... Эээ... В общем... У меня нет оправданий. Я виноват.

- Хотя бы честно, - прокомментировал я.

Дети были разные, кто-то врал только пока не припрёшь к стенке, кто-то выкручивался до последнего, даже тогда, когда уже всем всё было ясно и дальнейшее враньё выглядело просто нелепо, а кто-то, как Половцев, мог сказать правду. За это я его уважал, хоть и не оправдывал изначальное его желание просто свалить, потому что "хочу".

- Оправданий нет и ты за это наказан. И был бы наказан ещё сильнее, если бы твою отлучку обнаружил я, но я не могу учесть тот факт, что ты самостоятельно обо всём рассказал, зная, что влетит, так что на этом всё, - я глянул на сбившиеся бинты на коленях. - Правда, похоже, придётся Тане перебинтовать твои ноги.