К сожаленью, день рождения...

[Катя Симонова]

Не успела Катька глазом моргнуть, как дир поставил ее в такую неудобную позу, что у девчонки от страха оборвалось все внутри. Стоять так было ужасно стыдно и очень страшно. Край стола впился ей в ладони, что причинило ей дополнительные страдания. К тому же, ей пришлось немного подняться на цыпочки.

- Дальнейший разговор мы будем вести, совмещая его с физическим внушением. Подниматься я тебе не разрешаю.

Сначала Катька даже не поняла, о чем он говорит, но потом до нее дошло, что надо будет еще и отвечать что-то. Кошмар! Она такого не перенесет. Слезы бурным потоком полились у нее из глаз, падая прямо на пол.
"Я не выдержу, не смогу, не хочу!" - такие мысли крутились у нее в голове. "Ну что мне делать?!"

[Николай Александрович]

Я закончил со вторым рукавом, а через секунду в кабинете уже раздался звук расстёгиваемой пряжки. Вытащив ремень из петлиц, я сложил его вдвое и свободной рукой взялся за края Катиных трусов. Вместо того, чтобы их снять, я свёл эластичную ткань к середине, почти полностью оголив девчонке ягодицы, но при этом избавив её от дополнительного стыда, который в таком положении был бы неизбежен.

- Встань нормально, - заметив, что Симонова приподнялась, я ладонью надавил ей на поясницу, пока пятки девочки снова не коснулись пола. Два шага от стола - поза, конечно, некомфортная, но стабильная. - Плакать надо было в субботу, когда ты затевала эту авантюру, - сказал я, прекрасно видя, что Катя уже вовсю льёт слёзы. - В субботу не подумалось, значит, подумается сейчас.

Ремень подлетел кверху и... *ХЛЕСТЬ* ....с громким щелчком впился в подставленную попу, уже до этого подрумяненную моей рукой.

[Катя Симонова]

От страха Катька закрыла глаза.
- Скорее бы это закончилось, - думала она. Ей конечно слышно было, как дир расстегивает пряжку, и от этого ее сердце просто ушло в пятки.
Вот сейчас как прилетит! Ладно, хоть трусы снять не заставили, спасибо и на том, как говорится.

- Встань нормально, - заметив, что Симонова приподнялась, я ладонью надавил ей на поясницу, пока пятки девочки снова не коснулись пола. Два шага от стола - поза, конечно, некомфортная, но стабильная.

Когда ее пятки коснулись пола, ей пришлось немного согнуть ноги в коленях, отчего попа выпятилась еще больше. Это было просто ужасно!

Ремень подлетел кверху и... *ХЛЕСТЬ* ....с громким щелчком впился в подставленную попу, уже до этого подрумяненную моей рукой.

У-У-У-Й-А-А! - завыла Симонова. Удар был такой сильный, что у девочки потемнело в глазах.
Что же дальше будет?!

[Николай Александрович]

У-У-У-Й-А-А! - завыла Симонова.

Пускай плачет... Пока Катя не научится проводить связь между "очень больно" и своими недавними "хочу, и точка", она так и будет создавать проблемы себе, нам и совсем уж незнакомым людям.

Ремень не остановился на достигнутом - он продолжил безжалостно чертить полосы на краснеющей попе...

*ХЛЕСТЬ!*

*ХЛЕСТЬ!*

*ХЛЕСТЬ!*

*ХЛЕСТЬ!*

Доведя девчонку до визга, я опустил руку и какое-то время ждал, когда Катя немного успокоится. Когда рёв поутих, я заговорил:

- Ты прекрасно научилась манипулировать людьми - такими доверчивыми и добрыми, как бабушка Майи Беловой... Я понимаю, что без самой Майи бабушка не повелась бы на твои уговоры, поэтому Майя обязательно за свою ложь тоже ответит. Но ты, Катя... ты сейчас нам рассказываешь, как ты не подумала, как будто не думать о последствиях для тринадцатилетней девочки - это в порядке вещей. Не хотела думать? Да! Ты не хотела думать! И если бы ты сегодня не попалась, никакая совесть тебя бы мучить не стала! Я более чем уверен, что этим вечером ты бы весело щебетала в трубку, рассказывая Беловой, как ты удачно обвела вокруг пальца Лидию Сергеевну.

[Катя Симонова]

Разумеется директор и не думал останавливаться, да и Катька прекрасно понимала, что он продолжит лупить ее, и неизвестно как долго.
Кабинет завуча заполнил громкий рев, переходящий в поросячий визг. Вот только сейчас она поняла весь ужас своего положения. Закрыть попу она не могла, так как стоило ей только оторвать руки от стола, она просто бы упала на пол. Да и держаться там было не за что. Поскольку она стояла, практически уперевшись руками в стол, руки начали дрожать от напряжения Сколько времени она так продержится?! В общем, кошмар, да и только.
Но вот удары прекратились. Неужели все?! Но нет, Симонова не была настолько наивной, чтобы не понимать, что этим дело не закончится.
Николай Александрович начал говорить, и каждое его слово било по ее совести не хуже ремня, потому что все, о чем он говорил было ПРАВДОЙ! Ах, если бы ее затея удалась! Она была бы на седьмом небе от счастья, и конечно, никакая совесть ее бы точно не мучала.
Не в силах больше стоять в такой дурацкой позе, Катя присела на корточки, давая своим рукам хотя бы кратковременный отдых.

[Лидия Сергеевна]

Лидия Сергеевна почувствовала себя неуютно. Наказывать самой и наблюдать за наказанием - это совершенно разные процессы и неизвестно ещё что сложнее. У неё не было ни капли сомнения в том, что Симонова заслужила хорошую порку, но смотреть ей практически в глаза, было выше её сил. Завуч поднялась и обойдя девочку, пока та присела, прошла к дивану.

- Вспомни, Катя, как ты обиделась на то, что тебе нельзя одной в Москву, что ты мне сказала? Что я, маленькая что ли? Вам хочется быть взрослыми, но потом выясняется, что ты вообще ни о чём не подумала - ни о том, что подставляешь Майю, ни о том, что втягиваешь Жанну Дмитриевну в эту авантюру невинным участником, ни о том, что бросаешь тень на охрану, ни о том, что потеряешь наше доверие, - Лидия Сергеевна понимала, что с каждым пунктом злость на девчонку укреплялась, - ни даже о том, как ты сама вернёшься обратно без денег и, видимо, связи.

[Николай Александрович]

Не в силах больше стоять в такой дурацкой позе, Катя присела на корточки.

Завуч поднялась обойдя девочку, пока та присела, прошла к дивану.

- Ну-ка, немедленно встала!

Я повернулся к Лидии Сергеевне.

- Всё это имело бы смысл высказывать ребёнку, который допускает возможность, что у него может не получиться вернуться в гимназию незамеченным. Вот тогда бы его волновала и потеря к нему доверия, и неприятности у охраны. Да даже неотвратимость наказания его бы страшила! Но поскольку всё это не про Катю... - я отметил, что девчонка не поднимается, - то мне не остаётся ничего другого, кроме как добиться, чтобы в следующий раз страх затмевал всё: любые идеи, любое успокоение совести...

- Буду пороть, пока рука не устанет, - грозно сообщил я Симоновой. Конечно, я не собирался это осуществлять - уж слишком выносливая у меня была рука.

Катю пришлось поднимать. Заставив её полностью выпрямить ноги, я взялся за резинку её трусов, снова подтянул края к середине и уже отпускать не стал. В кабинете пуще прежнего зазвучали звонкие щелчки ремня. А с ними крики, всхлипы, слёзы...

*ХЛЕСТЬ!*

*ХЛЕСТЬ!*

*ХЛЕСТЬ!*

*ХЛЕСТЬ!*

*ХЛЕСТЬ!*

*ХЛЕСТЬ!*

Тяжёлый и в меру узкий ремень оставлял за собой кое-где начинающие припухать красные полосы. Из раза в раз я целился по самому низу, намеренно раскрашивая эту чувствительную зону в сочные оттенки. Поскольку Лидия Сергеевна не выдержала и пересела на диван, я в какой-то момент приостановился и позволил гимназистке встать чуть ближе к столу, чтобы у неё не так сильно дрожали руки.

[Катя Симонова]

Вспомни, Катя, как ты обиделась на то, что тебе нельзя одной в Москву, что ты мне сказала? Что я, маленькая что ли? Вам хочется быть взрослыми, но потом выясняется, что ты вообще ни о чём не подумала.

Конечно Катя, как и любой подросток, считала себя взрослой. И с завучем она была не согласна в том, что она ни о чем не подумала. Она как раз подумала как уйти из гимназии незамеченной. И это ей почти удалось. Ах, если бы можно было повернуть время назад! Да ни за что на свете она бы не прикоснулась к этой дурацкой бутылке!

- Ну-ка, немедленно встала!

Катька вздрогнула от неожиданности и осталась сидеть где сидела - просто не могла заставить себя сдвинуться с места.

- Буду пороть, пока рука не устанет, - грозно сообщил я Симоновой.

Что?! Нет!!! А если у него рука еще не скоро устанет?!
- Не надо! Пожалуйста! Я все поняла! Я не буду больше, обещаю! - пролепетала девчонка.
Но кто бы ее стал слушать! Ее бесцеремонно подняли на ноги, сдвинули трусы , и ремень снова загулял по ее несчастной заднице.
Катька орала, не переставая. Перед глазами мелькали какие-то круги, и она почувствовала как к горлу подступила тошнота.
- Не на-да-а-а! Хваа-тит! Я больше не могуууу! - проорала она из последних сил.

[Николай Александрович]

- Не надо! Пожалуйста! Я все поняла! Я не буду больше, обещаю!
Катька орала, не переставая.
- Не на-да-а-а! Хваа-тит! Я больше не могуууу! - проорала она из последних сил.

- Очень даже надо!

Всё же я опустил ремень, давая девчонке возможность перевести дыхание. Она так громко плакала, что ни о никакой выдержке говорить не приходилось. Вот сначала эти бестолочи творят, что хотят, а потом ревут белугой. Не может она...

- Учись достойно принимать наказание, когда понимаешь, что ты его заслужила. А ты это понимаешь.

[Катя Симонова]

Сил кричать уже не было и дыхание перехватило...Хорошо еще, что дир остановился. Бедная Катька стояла и жадно хватала ртом воздух, совсем как рыба выброшенная из воды.

- Учись достойно принимать наказание, когда понимаешь, что ты его заслужила. А ты это понимаешь.

Что значит достойно принять наказание, девочка не совсем понимала. Не кричать? Но это же просто невозможно молчать, когда так больно лупят. Или он имеет в виду другое? Но что тогда?! Нет, спрашивать его она ни за что не будет! Еще не хватало схлопотать дополнительно. Директора она теперь реально боялась.
- Понимаю...я все понимаю, - всхлипывая произнесла она.

[Лидия Сергеевна]

- И это мы ещё не переходили к алкоголю, - напомнила завуч. Так как особо никаких разбирательств в начале не было, с долгим выяснением кто и чего, то она решила напомнить Николаю Александровичу о ещё одной печальной главе этой вылазки Симоновой в город. - Катя, тебе всего 13 лет - три-над-цать! - она произнесла это по слогам, подчёркивая значимость. - В этом возрасте разве что маленький глоточек шампанского можно сделать на Новый год, а ты что? - Лидия Сергеевна сидела на диване сложив руки и вопросительно смотрела на ревущую девчонку.

[Николай Александрович]

- И это мы ещё не переходили к алкоголю, - напомнила завуч. - Катя, тебе всего 13 лет - три-над-цать! В этом возрасте разве что маленький глоточек шампанского можно сделать на Новый год, а ты что?

- Что это за друзья такие, чтобы в тринадцать лет выставлять на стол алкоголь?!

[Катя Симонова]

- И это мы ещё не переходили к алкоголю, - напомнила завуч, - Катя, тебе всего 13 лет - три-над-цать! - она произнесла это по слогам, подчёркивая значимость. - В этом возрасте разве что маленький глоточек шампанского можно сделать на Новый год, а ты что? - Лидия Сергеевна сидела на диване сложив руки и вопросительно смотрела на ревущую девчонку.

- Что это за друзья такие, чтобы в тринадцать лет выставлять на стол алкоголь?!

А?! Что?! Они знают?! Это уж конечно Майкина бабушка постаралась. А ведь Катька так надеялась, что они про это не будут спрашивать. Ну, чего теперь-то...
- Я? Ну... я нечаянно... ну то есть не совсем нечаянно... Я... чтоб доказать...
Ох, Катька понимала, что несет какую-то фигню, которую вообще понять нельзя. Надо бы все как-нибудь рассказать получше, но вот поза, в которой она стояла явно к этому не располагала.
- Я все расскажу, только можно я встану, пожалуйста! - всхлипывая попросила она, обращаясь к обоим преподавателям.

[Николай Александрович]

- Я? Ну... я нечаянно... ну то есть не совсем нечаянно... Я... чтоб доказать...
- Я все расскажу, только можно я встану, пожалуйста! - всхлипывая попросила она, обращаясь к обоим преподавателям.

- Нет, нельзя!

Продолжая удерживать Катю за резинку её трусов, я размахнулся и... *ХЛЕСТЬ!* ...в очередной раз пребольно влепил ей по попе, снова попав по тому же месту. В общем-то, мне ничто не мешало это повторить...

*ХЛЕСТЬ!*

*ХЛЕСТЬ!*

*ХЛЕСТЬ!*

- Ты получаешь ровно то, что заработала своей выходкой! - громко произнёс я, не позволяя девчонке ни подняться, ни присесть. Её красная попа была ещё далека от той красноты, с которой выходили из моего кабинета дети, совершившие куда менее тяжкие проступки, чем Катя. За побег в город, да ещё с такими последствиями я был намерен преподать ей сегодня очень суровый урок.

[Лидия Сергеевна]

- Я? Ну... я нечаянно... ну то есть не совсем нечаянно... Я... чтоб доказать...

Лидия Сергеевна хотела уточнить, что Катя хотела доказать, хотя итак было понятно, что свою мнимую взрослость, что они ещё такими выходками пытаются доказывать, но не смогла, так как щелчки ремня и Катины вскрики не позволяли этого сделать не повышая голоса.