Укрощение ленивой

[Николай Александрович]

—Я не собираюсь взрывать петарды в туалете.
—Я понимаю, что мне нужно было заниматься. У меня с математикой совсем плохо, Елена Викторовна хотела это исправить. А я... Я плохо себя вела... Мне нужно было стараться, а я не старалась... И если б я нормально училась, ничего бы этого не было. Но... Я все равно Елены Викторовны боюсь,—как-то очень резко перескочила на другое девочка.

Замкнутый круг... Мы с Настей в четвёртый или уже в пятый раз шли по нему, доходили до черты, где её страх перед Еленой Викторовной затмевал всё и... круг начинался заново.

- Что мне с тобой делать?.. - повторил я вопрос, на который у Насти не было ответа. Впрочем, ответ был у меня. Я повернулся и, надев очки, взял со стола свой еженедельник. Полистал его, отмечая, в какие дни после уроков мне нужно будет уехать, а в какие - я смогу тут остаться до вечера. Потом я перевёл взгляд на Голубеву.

- Тебе нужно будет пересдать контрольную, но если ты пока так боишься оставаться с Еленой Викторовной наедине, с тобой в этот раз позанимаюсь я. Думаю, программу шестого класса я способен объяснить. Я тебе обещаю, что я не буду повышать на тебя голос. А ты мне пообещаешь, что ты будешь стараться. Мы неспеша пройдёмся по всем задачам, рано или поздно ты их поймёшь и, когда напишешь контрольную на хорошую оценку, Елена Викторовна тебя обязательно похвалит. После этого, Настя, тебе придётся серьёзно заниматься, но ты уже поняла, что для тебя это единственный вариант: ты или учишься, или тебя наказывают.

[Настя Голубева]

- Что мне с тобой делать?..

Настя тяжело вздохнула в ответ на вопрос, потому что сама не имела понятия, что директору с ней делать. Наверно он продолжит убеждать ее, что Елена Викторовна заслуженно ей всыпала, что Насте надо было заниматься, что... В общем говорить то, что и должны говорить наказанным детям взрослые. И это понятно. Тем более Настя с ним соглашалась. Она действительно должна была учить геометрию. Что ж, наверно Майка и Катька не откажутся ей помочь, особенно если Настя взамен им что-нибудь предложит. И может, если поднять на уроке руку, то тогда...
Из размышления ее вырвали слова Николая Александровича.

- Тебе нужно будет пересдать контрольную, но если ты пока так боишься оставаться с Еленой Викторовной наедине, с тобой в этот раз позанимаюсь я. Думаю, программу шестого класса я способен объяснить. Я тебе обещаю, что я не буду повышать на тебя голос. А ты мне пообещаешь, что ты будешь стараться. Мы неспеша пройдёмся по всем задачам, рано или поздно ты их поймёшь и, когда напишешь контрольную на хорошую оценку, Елена Викторовна тебя обязательно похвалит. После этого, Настя, тебе придётся серьёзно заниматься, но ты уже поняла, что для тебя это единственный вариант: ты или учишься, или тебя наказывают.

От неожиданности девчонка даже выронили салфетки.
—Извините,—быстро покраснела шестиклассница, наклоняясь за ними.
Директор?! Директор будет учить с ней геометрию?! Нет, ну если б Настька отставала по русскому или литре, тогда понятно, но геометрия?!
—Правда?—удивленно вскинув глаза на Николая Александровича, спросила Настя и тут же пообещала:—Я буду стараться!
В последнем Голубева совсем не сомневалась! Во-первых, после того, как директор ее выслушал и пожалел, бездельничать было бы очень стыдно, во-вторых... Его Настя тоже боялась. Не так, как Елену Викторовну, но все же. Николай Александрович—это Николай Александрович. У него попробуй поваляй дурака! Голубева внезапно вспомнила, что когда она только поступила в гимназию у неё по русскому была четверка, потому что в прошлой школе она не особо с ним заморачивалась. А здесь как-то сразу начала учить. Сначала потому, что очень боялась наказаний, а потом просто потому, что получать похвальбу очень приятно. И оценки постепенно поползли вверх. Может и с математикой так получится?

[Николай Александрович]

От неожиданности девчонка даже выронили салфетки.
—Извините,—быстро покраснела шестиклассница, наклоняясь за ними.
—Правда?—удивленно вскинув глаза на Николая Александровича, спросила Настя и тут же пообещала:—Я буду стараться!

- Хорошо, - я снова заглянул в еженедельник. - Так... завтра после обеда... нет. Послезавтра у нас воскресенье... Понедельник... Мм-хмм. В понедельник приходи часам к трём. Если меня здесь не будет, посиди вместе с Надей, я постараюсь не задерживаться. Задачи у тебя с собой? - я нигде не увидел Настиных вещей и подумал, что она могла оставить их в приёмной. - А где твоя сумка?

[Настя Голубева]

- Хорошо, - я снова заглянул в еженедельник. - Так... завтра после обеда... нет. Послезавтра у нас воскресенье... Понедельник... Мм-хмм. В понедельник приходи часам к трём. Если меня здесь не будет, посиди вместе с Надей, я постараюсь не задерживаться. Задачи у тебя с собой? А где твоя сумка?

—Хорошо, приду—кивнула Настя и тут же переключилась на другое, забыв на время о математике.—Сумка? Ооох...
Девочка шумно вздохнула, потому что абсолютно точно вспомнила, где она оставила сумку...
В рыдальне.
Ну да, она ж оттуда, как ошпаренная выскочила, стоило Елене ее отпустить, и про всякие сумки думать забыла. А теперь придётся туда за ней возвращаться, хотя Настя после сегодняшних событий предпочла бы вообще мимо этой проклятой двери не проходить!
—Я ее там забыла...—тихо проговорила шестиклассница.

[Николай Александрович]

—Сумка? Ооох...
Девочка шумно вздохнула.
—Я ее там забыла...—тихо проговорила шестиклассница.

Я неотрывно смотрел на Настю. Факты один за другим подтверждали, что в комнате для наказаний ситуация вышла из-под контроля. Елена Викторовна отпуская Голубеву, наверняка и сама находилась в таком состоянии, что уже не обращала внимание на мелочи.

- Пойдём заберём, - сказал я девочке, снял очки и отложил еженедельник в сторону. - Если ты хочешь выкинуть салфетки, мусорная корзина у меня под столом.

Я пока подошёл к двери и открыл её.

[Настя Голубева]

- Пойдём заберём, - сказал я девочке, снял очки и отложил еженедельник в сторону. - Если ты хочешь выкинуть салфетки, мусорная корзина у меня под столом.

Я пока подошёл к двери и открыл её.

Блин! Как же не хочется туда снова идти! Ну, почему сегодня все кувырком?!
«Потому что кто-то не учил математику»,—услужливо подсказал внутренний голос.
«Ой, заткнись!»—ответила ему Настя.
Девочка выгребла из кармана все грязные платки, бросила их в урну и подошла к директору.
Сейчас они быстренько заберут сумку, а потом Настя наконец-то уйдёт к себе и сможет побыть одна. Ей было очень приятно сочувствие и понимание директора, но остаться наедине со своими мыслями очень хотелось.

[Николай Александрович]

Девочка выгребла из кармана все грязные платки, бросила их в урну и подошла к директору.

- Выходи... - я выпустил Настю и вышел следом. Запирать дверь я не стал, зная, что сейчас вернусь. - Я ненадолго, - предупредил я Надежду.

В коридоре я обратился к Насте:

- Когда у вас следующий урок математики?

[Настя Голубева]

- Когда у вас следующий урок математики?

—Алгебра в понедельник,—ответила Настя, пока они шли.
Собственно, идти было не далеко...

[Николай Александрович]

—Алгебра в понедельник,—ответила Настя, пока они шли.
Собственно, идти было не далеко...

Значит, до понедельника Насте специально с Еленой Викторовной встречаться будет не надо. За это время я успею с ней тоже поговорить, и мы обязательно найдём приемлемый выход из сложившейся ситуации.

Я взялся за ручку двери, собираясь вставить ключ в замок, но дверь оказалась не заперта.

- Подожди... - я заглянул внутрь убедиться, что там сейчас никого нет. В комнате горел свет; дверь в туалет была приоткрыта, но в самом туалете было темно.

Понятно. Закончив, комнату закрыть забыли.

Я широко распахнул перед Настей дверь, жестом приглашая её заходить.

[Настя Голубева]

Я широко распахнул перед Настей дверь, жестом приглашая её заходить.

У Насти возникло чувство дежавю. Кажется она сегодня уже испытывала эти эмоции.
Да. В тот момент, когда Николай Александрович снимал с неё колготки, чтобы посмотреть на попу. Такое странное чувство ложного страха, когда мозгом понимаешь, что никто тебя наказывать не будет, но сердце все равно колотится, как бешеное, а пальцы подрагивают. Никогда ещё раньше Настя не заходила в рыдальню без особой на то причины.
Немного помявшись на пороге, девчонка медленно вошла внутрь. Сколько времени прошло с того момента, как ее отсюда отпустили? Голубева не помнила, да это было и неважно. Сейчас бы забрать сумку и уйти! Настя заозиралась по сторонам в ее поисках, наткнулась взглядом сначала на лавку, потом на ведро с розгами, на шкаф, где наверняка хранились все эти жуткие ремни, и слезы снова градом покатились по щекам. Девчонка вспомнила, как было ужасно больно и страшно. Как она просила Елену Викторовну ее простить, а та только злилась и лупила...
Сумка валялась у стены возле двери, но Настя ее не замечала. Она лишь плакала и беспомощно оглядывалась по сторонам.

[Николай Александрович]

Немного помявшись на пороге, девчонка медленно вошла внутрь. ... и слезы снова градом покатились по щекам.
Сумка валялась у стены возле двери, но Настя ее не замечала. Она лишь плакала и беспомощно оглядывалась по сторонам.

Реакция Насти меня очень встревожила. Увидев, что она снова начала плакать, я вошёл в комнату, подобрал её сумку и, погасив в комнате свет, тут же вывел ребёнка обратно в коридор. Через пару секунд щёлкнул замок - я убрал ключ в карман.

Я не знал, что можно было сказать, чтобы отгородить девочку от всех её травматичных воспоминаний. Тут просто должно было пройти время. Насте нужно было отвлечься, отдохнуть, пообщаться с друзьями, съесть что-нибудь вкусное...

Держа её сумку в одной руке, я другой рукой прижал её голову к себе и погладил.

- Всё, солнышко, не плачь... Давай я заберу у тебя задачи, и ты пойдёшь к себе отдыхать. Может, ещё и поспишь немного...

[Настя Голубева]

Держа её сумку в одной руке, я другой рукой прижал её голову к себе и погладил.

«А все-таки Николай Александрович очень добрый,—думала Настя, уткнувшись в пиджак взрослого,—хоть и может вломить!»
Как же приятно чувствовать себя в безопасности! А именно так чувствовала себя шестиклассница, когда директор приобнимал ее.
«Завтра же вызубрю всю геометрию!»—пообещала себе Настя.

- Всё, солнышко, не плачь... Давай я заберу у тебя задачи, и ты пойдёшь к себе отдыхать. Может, ещё и поспишь немного...

—Угу,—проговорила девочка, делая шаг от Николая Александровича и забирая свою сумку.
На щеках все ещё блестели слезинки, но на этот раз Настя успокоилась довольно быстро. Видимо, в организме уже просто не было столько жидкости, чтобы Голубевой хватило на все ее эмоции.
—Вот задачи...
Настя вытащила из сумки тетрадку и протянула ее директору.

А поспать—хорошая идея! Точно, этим она и займётся!

[Николай Александрович]

—Угу,—проговорила девочка, делая шаг от Николая Александровича и забирая свою сумку.
На щеках все ещё блестели слезинки, но на этот раз Настя успокоилась довольно быстро.
—Вот задачи...
Настя вытащила из сумки тетрадку и протянула ее директору.

- Здесь все задачи, которые дала тебе Елена Викторовна? - я пролистал тетрадь и посмотрел на Настю. - Без решений эти задачи у тебя есть?

[Настя Голубева]

- Здесь все задачи, которые дала тебе Елена Викторовна? - я пролистал тетрадь и посмотрел на Настю. - Без решений эти задачи у тебя есть?

—Есть,—кивнула Настя, снова залезая в сумку.—Вот.
Девочка достала кипу листов, которую дала ей на прошлом уроке математичка.
Листы немного помялись в сумке, но Голубева очень надеялась, что директор не станет ее ругать за то, что она задачи в файлик не сложила. Просто, когда Настя сегодня собиралась, ей было совсем не до этого. Надо было шпаргалки по колготкам распихать, а задания она кое-как в сумку закинула...

[Николай Александрович]

—Есть,—кивнула Настя, снова залезая в сумку.—Вот.
Девочка достала кипу листов, которую дала ей на прошлом уроке математичка.
Листы немного помялись в сумке.

- Так, хорошо... - я вложил задания в тетрадь и кивнул Насте. - Ну что? Мы прощаемся до завтра? - моих уроков в шестом классе по субботам не было, но мы каждый день встречались то на этажах, то в столовой. Я ещё раз погладил девочку по голове.