Страшилки для взрослых: одной чёрной, чёрной ночью...

[Настя Голубева]

Настя неспешно вышла на улицу. Попа довольно неприятно ныла, но в целом—жить можно!
А вот настроение... Настроение скакало в разные стороны. Даже не настроение, а, скорее, эмоции. Выходя из рыдальни, Голубева даже улыбалась, ну, потому что порка закончилась, Лидия Сергеевна не злилась, саму ее простили. А на улице... На улице погода развеялась со вчерашнего дня, солнце пригревало, гимназисты весело скакали по дорожкам, три девчонки лет 10-11 хором выкрикивали песню:

Ягода-Малинка, о-о-о
Крутит головой, залетает в топ!
Такая ты грустинка,
Холодная как льдинка,
Хлопает глазами
Влево, вправо, в потолок

И хохотали. А Насте идти некомфортно, потому что узкие джинсы красные полоски натирают!

«Настька, давай сожрем эклер! Или мороженое! Или кекс!»—предложил ей внутренний голос.
«Какой кекс?!—возмутилась Голубева.—Там Тима лупят, а я буду кексами угощаться?!»
«А ему че, не так больно будет, если ты от вкуснях откажешься?»—ехидно поинтересовался внутренний голос.
На том и порешили. Девчонка потопала в столовку.

[Лидия Сергеевна]

Лидия Сергеевна отметила взгляд Тимофея в сторону лавки. Да, обстановка не самая приятная, когда всё вокруг напоминает о том, что тебя ждёт впереди, но, собственно, никто ничего приятного и не обещал после того, что они устроили под покровом ночи.

- У тебя было время подумать, - сказала завуч, но почти сразу вспомнила, что вместо этого, Астафьев обсуждал что-то весёлое с Надей. Что ж... - Сам хочешь мне что-то сказать про ночь? - с Тимом точно не будет как с Настей, да и не приходилось им ещё пересекаться в такой обстановке и предсказать поведение было сложно, но некоторые мысли по этому поводу у неё были.

[Тимофей Астафьев]

- У тебя было время подумать, - сказала завуч …
- Сам хочешь мне что-то сказать про ночь?

Тим подумал, хочет ли он что-то сказать про ночь. По всему выходило, что не хочет. Завуч, возможно, считала все делом решенным. Тогда о чем говорить? Чего она вообще ждет? Астафьев взглянул на Лидию Сергеевну с легким любопытством. Она всегда такая?

- Ну, не знаю… - протянул Тим. - Нет, наверное.

[Лидия Сергеевна]

- Ну, не знаю… - протянул Тим. - Нет, наверное.

Ответ её совсем не удивил, Тим как молчал до этого, так и продолжал. Что ж... Оставалось проверить ещё одну гипотезу и сделать это можно было очень быстро.

- Тогда я задам тебе вопрос. Всего один - простой и прямой, - по лицу мальчика Лидия Сергеевна не могла понять догадался он или нет, но сейчас это ни на что не влияло. - Ты рисовал на стене столовой? - спрашивая, завуч постаралась поймать взгляд Тимофея, гадая, оправдается ли её предположение.

[Тимофей Астафьев]

- Тогда я задам тебе вопрос. Всего один - простой и прямой. Ты рисовал на стене столовой? - спрашивая, завуч постаралась поймать взгляд Тимофея, гадая, оправдается ли её предположение.

Тим даже не удивился почти. Так, вспомнилась детская игра, да и нет не говорите, черное с белым не надевайте. Наверное, Лидия Сергеевна не была чемпионом в такой игре: слишком уж она прямолинейна… Ну что, сказать нет, будто это Настька там одна рисовала?
Тим вздохнул и отозвался легко, как о чем-то неважном:
- Ага.

[Лидия Сергеевна]

- Ага.

Предположение не оправдалось и это её очень порадовало. Ей казалось, что Астафьев будет и дальше отпираться, но она ошиблась.

- Зачем? - в принципе дальше можно было и не спрашивать ничего, но ей самой хотелось понять что движет детьми, когда они совершают подобные поступки.

[Майя Белова]

Сколько времени Майя просидела вот так - трясясь от страха, накручивая себя и даже боясь посмотреть в телефон? 5? 10? 15? 20 минут?.. Она не знала. Но за это время девочка успела в красках представить себе, как Лидия Сергеевна всё узнает, явится за ней, прочитает обвинительную нотацию и плачь не плачь, умоляй не умоляй, а влетит ей от завуча по полной. За очередную её глупую выходку. Успела мысленно поклясться, что если пронесёт и ей всё сойдет с рук, то она вообще бросит рисовать!!! НАВСЕГДА!!!Выбросит нафиг все краски, карандаши и фломастеры!!! Пожалста, пожалста! Честное слово! Тоскливый страх внутри и неприятно ноющая попа заставили Майку даже обдумать план - смыться из домика и шляться по лагерю, где-нибудь вдалеке от основных зданий, чтоб если что, её подольше не смогли на территории лагеря найти.

Такой себе план...

Но минуты шли, а ничего ужасного не происходило. Лидия Сергеевна не приходила, не стучала в дверь и не требовала немедленно идти в ненавистный административный корпус. Страх капельку отпустил и Майка скосила глаза на подушку, под которой лежал телефон:
''Не... ну, может всё не так уж и плохо?.. Может всё обошлось? Наверное... Тим же как-то пишет! И надо же... Надо же посмотреть - что? Надо же узнать... Может важное что-то, - страх всё ещё не покидал, но любопытство пересиливало. Убеждая и успокаивая себя, что всё хорошо, она потянулась к телефону. - Может... может Тима вообще отпустили!'' - наконец уговорила себя девчонка, извлекла из-под подушки телефон и открыла переписку:

Нет
Лидия сказала ждать

Майка прочитала. Быстро накатала ответ. Не особо раздумывая, анализируя или что-то там ещё. Просто на автомате, первое что пришло в голову и не думая, сколько времени прошло и что могло измениться за это время:

Блин!
Ясно

Потом подумала и дописала:
И чего теперь?

Имея ввиду: и чего теперь делать? Есть план по вранью спасению?

[Тимофей Астафьев]

- Тогда я задам тебе вопрос. Всего один - простой и прямой. Ты рисовал на стене столовой?

- Ага.

- Зачем?

У Тима был встречный вопрос - зачем Лидия Сергеевна это вообще спрашивает. Если завучу все понятно и очевидно, к чему эти расспросы.

Возможно, дело было в том, что в такой ипостаси Астафьев с Лидией Сергеевной еще не сталкивался. Она не была пугающей, ни злой, ни особенно сердитой, но что-то в ее манерах приходилось ему против шерсти.
Лидия Сергеевна не собиралась ничего доказывать, рассказывать и обсуждать, а от учеников требовалось рассказать все как на духу? Но ведь так не бывает.

- Рисовать люблю, - сообщил Тимофей.

[Лидия Сергеевна]

- Рисовать люблю, - сообщил Тимофей.

Лидия Сергеевна слегка подняла одну бровь, выражая немой вопрос. Рисовать?.. Поведение Тимофея было совершенно не понятно. То он игнорировал её вопросы, давая отвечать только Насте, то вёл себя вызывающе, теперь вот этот ответ. Он издевается? Или поиграть решил? Только вот у неё терпение не безграничное и она может показать себя совсем с другой стороны и это Астафьеву точно не понравится.

- Я тоже люблю, - ответила она. - Особенно прутьями на попах детей, которые вытворяют что им вздумается, а потом не то что не раскаиваются в своих поступках, а даже чувства вины не испытывают.

Голос не был сердитым, но звучать стал жёстче.

[Тимофей Астафьев]

Лидия Сергеевна слегка подняла одну бровь, выражая немой вопрос.
- Я тоже люблю, - ответила она. - Особенно прутьями на попах детей, которые вытворяют что им вздумается, а потом не то что не раскаиваются в своих поступках, а даже чувства вины не испытывают.
Голос не был сердитым, но звучать стал жёстче.

Тимофей тоже мог бы изогнуть бровь в непонимании. Это что такое было? Издевка?
Если Лидия Сергеевна хотела пробудить в нем раскаяние, она явно нажимала не на те кнопки.

Такие фразы никуда не вели, только разжигали в нем злость, разумеется, бессильную. После предательства Настьки осталась не девшаяся никуда досада, а теперь еще такие фразочки…

Тим не ответил. Будь он на пару лет старше, он бы ответил какой-нибудь колкостью, а то и откровенной грубостью. Но пока он был всего лишь шестиклассником, и ему приходилось сидеть обтекать.

[Лидия Сергеевна]

Тимофей молчал и она тоже некоторое время молчала, пытаясь понять мысли мальчика. Знала она его плохо, так что вряд ли бы угадала, единственное в чём она не сомневалась - это его обида на то, как всё вышло с Настей. Явно он не так себе это всё представлял даже тогда, когда услышал что их вызывают.

- Я понимаю, что тебе обидно из-за того, что Настя призналась в вашем поступке, - неожиданно она решила сказать об этом вслух, - но это бы ничего не изменило. Вы гуляли ночью и когда мы прощались, ваши руки светились в темноте ровно теми же цветами, какими светились ночью ваши художества. Я в такие совпадения не верю, поэтому Настины слова ни на что не влияли. Да и в принципе, способ получения информации не меняет того факта, что вы испортили стену столовой.

Она старалась говорить спокойно, хотя в голове до сих пор звучало "рисовать люблю".

- Ты действительно считаешь, что стена - это подходящее место для рисунков?

[Тимофей Астафьев]

- Я понимаю, что тебе обидно из-за того, что Настя призналась в вашем поступке, - неожиданно она решила сказать об этом вслух, - но это бы ничего не изменило. Вы гуляли ночью и когда мы прощались, ваши руки светились в темноте ровно теми же цветами, какими светились ночью ваши художества. Я в такие совпадения не верю, поэтому Настины слова ни на что не влияли. Да и в принципе, способ получения информации не меняет того факта, что вы испортили стену столовой.

Тим внимательно послушал слова Лидии Сергеевны. В чем-то она угадала, это да. Но Тим очень сомневался, что без Настиного признания у них было бы такое же шаткое положение.
Кроме версии, что это они разрисовали столовую, могло быть еще несколько других вариантов. Они могли найти использованные баллончики и испачкать руки. Они могли рисовать чинно и благородно на более приспособленных местах, а потом отдать баллончики или сменяться на что-то с ушлыми граффитчиками, испортившими стенку. Это мог рисовать Тимофей, а не Настя. Это мог рисовать кто-то третий, а они "постояли рядом".
Из доказательств - смутные отблески на руках минувшей ночью? Это очень слабо. Но, видимо, не для Лидии Сергеевны. Даже до признания Голубевой ей как будто все было ясно и понятно. Она соединяла две точки по прямой, а какие еще могли быть обстоятельства, завуча, похоже, не интересовало.

Тип пожал плечами. Ему было не все равно про способ получения информации. Они с Настькой договорились. Она… она предательница! И эгоистка. Была бы Настя одна - пускай бы признавалась сколько хочет.

- Ты действительно считаешь, что стена - это подходящее место для рисунков?

- Нет, вообще-то так не думаю, - отозвался Тимофей.

[Лидия Сергеевна]

Тимофей размышлял, то ли над тем, что она сказала, то ли о том, как Голубева поступила. Настя ведь тоже переживала по этому поводу, но тут уж ей самой придётся мириться с Астафьевым, от наказания его Настины просьбы и попытки выгородить всё равно не спасут.

- Нет, вообще-то так не думаю, - отозвался Тимофей.

- А ночью тебе эта мысль в голову не приходила? - наверняка тогда им было весело и кроме как о своих развлечениях, они думали лишь о том, чтобы не попасться. И то не факт, если те страшные звуки, которые Лидия Сергеевна слышала в темноте, дело рук Тимофея, то не очень-то они и скрывались.

[Тимофей Астафьев]

- А ночью тебе эта мысль в голову не приходила?

Вот как это некоторым людям удается даже в самый распрекрасный погожий денек напоминать хотя бы своими интонациями о школе?
Мысль не приходила? А голову ты не забыл?

Тим поёжился. Мысль о непригодности стен для рисования приходила и уходила, это ясно.

- Нууу… - протянул Астафьев, только чтобы не выглядеть упрямым сверх меры. Вряд ли Лидия Сергеевна ждала прямого и буквального ответа, подумал Тим.

[Лидия Сергеевна]

- Вот тебе и ну... - что тут было ещё говорить. - Цены бы вам не было, если бы вы свои гениальные идеи, додумывали до конца. И под концом, я имею ввиду не только и не сколько последствия, которые мы сейчас имеем, а скорее варианты, как бы воплотить идеи в жизнь так, чтобы ничего не испортить, не подвергнуть опасности и никому потом не было мучительно больно.

В общем, это было то, что они раз за разом повторяли детям, а они отмахивались от взрослых, как от назойливой мухи, не желая ни слушать советы, ни вникать в них.

- Хочешь что-нибудь добавить? - завуч не торопилась, но и затягивать не видела смысла, но мало ли, может Астафьев хочет что-то сказать.