Искусство физического эксперимента (приват)

[Леонид Навицкий]

Когда Лёнька понял, что они идут через класс к кабинету учителя, а не свернули в лаборантскую, мысли вернулись к тому, что всё это не имеет отношение к прибору, а у Гущина какой-то другой вопрос. До конца расслабиться не получилось, но он немного выдохнул про себя и, по крайней мере, смог не проявлять какого-то внешнего беспокойства.

Присев куда сказали, он в ожидании посмотрел на Андрея Ивановича.

[Юрка]

По дороге ни о чём не разговаривали. Так в молчании добрались до кабинета. В учительском кабинете Юрка с любопытством огляделся, здесь он ещё не был. Но, в отличие от лаборантской, здесь ничего особенно интересного не было, кабинет как кабинет: стол, стулья, шкаф. Он присел на стул рядом с Лёней и с опаской посмотрел на учителя. Его по-прежнему терзали самые мрачные предчувствия.

[Андрей Иванович Гущин]

Я присаживаюсь за стол и внимательно смотрю на мальчиков. С чего начать? Что ж, дадим им шанс.
– Скажу сразу: речь у нас пойдёт о прошлой среде.
Я делаю небольшую паузу, давая им время осознать сказанное.
- И первое, что я спрошу: вы сами не хотите мне что-нибудь рассказать? Подумайте хорошенько.

[Леонид Навицкий]

– Скажу сразу: речь у нас пойдёт о прошлой среде.

После этой фразы все надежды рухнули. Наверное в глубине души Лёня сразу понимал, что Гущину стало что-то известно, но ведь хочется верить...

- И первое, что я спрошу: вы сами не хотите мне что-нибудь рассказать? Подумайте хорошенько.

Думать тут особо было нечего - он точно ничего не хотел говорить сам. Зачем? Ещё неизвестно что там физик разнюхал, может речь вообще не о генераторе или о нём, но он просто стоял не там или что-то такое.

- Нет, - ответил Лёня спустя какое-то время. Да, он размышлял, но совсем не о том, о чём говорил учитель, правда со стороны этого было не понять.

[Юрка]

– Скажу сразу: речь у нас пойдёт о прошлой среде.

Юрка почувствовал, как его бросает в жар и понял, что краснеет. Всё-таки, на чём-то они прокололись. Ух, как фигово-то!

- И первое, что я спрошу: вы сами не хотите мне что-нибудь рассказать? Подумайте хорошенько.

Юрка терпеть не мог, когда взрослые делали такие подходы. Сам расскажи, ага. Наскреби на собственную задницу. Если знает что-то, так бы прямо и сказал! Он знал, конечно, что иногда излишнее запирательство может и повредить, только вот как узнать, когда оно лишнее, а когда нет? Во всяком случае, пока он ни в чём признаваться не собирался.
Половцев помотал головой и тоже ответил:
- Нет.

[Андрей Иванович Гущин]

Нельзя сказать, что я не ожидал такого ответа, но все же, несколько разочарован. Да, я понимаю, они сейчас мыслят в категориях накажут/не накажут, на все смотрят только с этой точки зрения. Мысль "а хорошо ли я поступил?" им пока в голову не приходит. Еще раз обвожу мальчиков взгялдом. Половцев красный и смотрит сердито, будто это я перед ним виноват, а не наоборот. Навицкий поспокойнее, но видно, что его решение помалкивать не менее твердое. Ну что ж, шанс облегчить свою участь я давал, выбор они сделали сами.

- Очень жаль. Я надеялся, что если не совесть, то хотя бы здравый смысл вам подскажут, что для чистосердечного признания сейчас самое время. Но, видимо, и то, и другое в вас пока молчит. Значит, говорить придется мне, и тогда уж ваши признания не будут иметь никакой ценности. Не буду играть с вами в прятки, ребята. И не думайте, что я пытаюсь вас запутать или запугать. Просто я действительно знаю почти все, что было в тот день, за исключением отдельных деталей, которые осталось прояснить. В частности, первое, что меня интересует: где и как вы добыли ключ от кабинета?

[Леонид Навицкий]

В отличие от того, что сказал Гущин, здравый смысл подсказывал Лёньке совсем другое, а именно - МОЛЧИ. Может кому-то и облегчали участь чистосердечные признания, но уж точно не спасали от рыдальни, а так ещё неизвестно что он знает, "всё" в его понимании и в их, может быть совсем-совсем разным. Если сейчас начать рассказывать, то надежды уже не будет, а так она ещё жива, хоть и призрачная.

- Какого кабинета? - спросил Лёнька, не глядя на друга, чем меньше переглядок, тем естественней они выглядят.

[Юрка]

Юрка бы совершенно ошарашен вопросом. То, что Гущин говорит, что всё знает, его не очень впечатлило, взрослые часто говорят что-то такое. Но откуда он знает про ключ?! Он уже открыл было рот для ответа, но тут же его захлопнул, потому что Лёня ответил первым. Теперь уж сознаваться было нельзя, что бы не говорить, но говорить нужно было одинаково. Поэтому Юрка тоже сказал:
- Какой ещё ключ?

[Андрей Иванович Гущин]

Я укоризненно качаю головой.
- Вы меня разочаровываете, ребята. Вы ведь умные мальчики, неужели трудно сообразить: если я знаю про ключ, то знаю и зачем он вам понадобился. А если уж я знаю о ваших похождениях, то за доказательствами дело не станет. Ну хорошо, если вам угодно изображать из себя дурачков, поясняю: я говорю про ключ от кабинета физики. И все еще жду ответа на свой вопрос: где и как вы его раздобыли. И, кстати, что с ним сделали потом.

[Леонид Навицкий]

Физик опять не сказал ничего конкретного. Точнее нет, на их вопросы он ответил, только вот понятнее не стало - что он конкретно знает. И откуда, блин, особенно про ключ. Даже если он как-то понял, что они трогали генератор, то знать, что они приходили ещё раз, он не должен был, да ещё и с ключом. Разве что... Камеры! До Лёньки только что дошло, что они даже не подумали о том, что в коридорах висят камеры. Он ошарашенно посмотрел на Юрку и сидел переваривал. Конечно, чтобы посмотреть записи, нужно было что-то до этого заподозрить или... Неужели охранник их засёк и сдал? Хотя... Разве он стал бы ждать неделю?...

[Юрка]

Юрка лихорадочно пытался соображать. Похоже, физик и правда знал всё. Во всяком случае, главное - что они забирались в лаборантскую без него. Ох, блин, теперь точно выдерут. Лёня молчал и Юрка решил, что пора взять инициативу на себя. Если уж известно главное, то до того, откуда взялся ключ, все равно докопаются. Чего уж теперь скрывать... И он медленно проговорил:
- Ну, у уборщицы. И потом подбросили к её комнате.

[Андрей Иванович Гущин]

Я киваю головой. Значит, все же, у уборщицы, как я и предполагал. И подбросили обратно, понятно, вот что значил тот жест Половцева в коридоре.
Вообще-то, упорство мальчиков и их нежелание говорить, меня действительно немного удивляют. Они что, действительно не понимают своего положения? Действительно надеются, что еще как-то выкрутятся? Или это просто шок от слишком внезапного разоблачения? Конечно, они еще не знают про сгоревший генератор, но, собственно, кража ключа, незаконное проникновение в кабинет, какие-то тайные забавы с прибором... Собственно, я вполне могу вести обоих в рыдальню прямо сейчас, не утруждая себя какими-то объяснениями. И разговор наш нужен мне вовсе не для того, чтобы определить степень вины и размер наказания, хотя подробности меня действительно интересуют. Но главным-то образом хочется достучаться до их совести, но вот этого-то они упорно не хотят понимать и, кажется, продолжают считать, что скрытность им сейчас может чем-то помочь. Что ж, какое-никакое, а начало разговору положено, посмотрим, что будет дальше.
- Как я понимаю, если ключ вы не вернули уборщице, а подбросили под дверь, значит вы его не выпросили, а украли? Прискорбно. Ну хорошо, двигаемся дальше. Зачем вы вообще полезли разбирать генератор? Что с ним было не так?

[Леонид Навицкий]

- Как я понимаю, если ключ вы не вернули уборщице, а подбросили под дверь, значит вы его не выпросили, а украли? Прискорбно. Ну хорошо, двигаемся дальше. Зачем вы вообще полезли разбирать генератор? Что с ним было не так?

"Интересно, Гущин реально думает, что можно просто взять и выпросить ключ?" - Лёнька задумался, вообще ему такое в голову не приходило. В принципе наверное можно, но из серии на пару минут - забыл что-то в классе, но не на 20 же, такое долгое пребывание там не объяснишь. Тут да, они конечно ключ спёрли, но ведь всё вернули, никому это не повредило. Впрочем, свои мысли Лёнька оставил при себе, а вот вопрос про генератор явно требовал ответа.

- Потому что там предохранители перегорели, - честно ответил Навицкий. Хотелось бы конечно узнать как учитель определил, что они лазали внутрь, но как-то посчитал, что сейчас не время для вопросов с их стороны.

[Юрка]

- Как я понимаю, если ключ вы не вернули уборщице, а подбросили под дверь, значит вы его не выпросили, а украли? Прискорбно.

То, что говорил Гущин, было неприятно. И еще неприятнее от того, что это было правдой. Поэтому Юрка запротестовал:
- Мы не украли, мы же вернули потом.

- Потому что там предохранители перегорели, - честно ответил Навицкий.

- Ну да, - подтвердил Юрка, - Сгорели. Нечаянно.

[Андрей Иванович Гущин]

- Мы не украли, мы же вернули потом.

- Тайком брать чужие вещи - это кража, Юра. Тем более, что бросили в коридоре - это, скажем так, не совсем "вернули".

- Потому что там предохранители перегорели, - честно ответил Навицкий.

- Ну да, - подтвердил Юрка, - Сгорели. Нечаянно.

Та-ак... Кое-что проясняется, а кое-что запутывается еще больше. Ну да, я предполагал, что они что-то натворили с генератором еще днем, но...
- Постойте, постойте. Ну, допустим, сгорели предохранители. Я пока не спрашиваю, почему они сгорели. Допустим, вы хотели скрыть это от меня, это я понимаю. Но зачем при этом корпус-то было вскрывать?